Открытие 47-го творческого сезона в Красноярском театре оперы и балета
Открытие нынешнего творческого сезона в Красноярском театре оперы и балета имени Д. А. Хворостовского стало подлинным триумфом, скрупулезно подготовленной, а потому заведомо ожидавшейся сенсацией, событием, которое в новейшую историю труппы смогло вписать чрезвычайно важную страницу едва ли не «серебром по бархату». А ведь речь идет даже не о постановке, а всего лишь о концертной версии знаменитой оперы Винченцо Беллини «Норма»! И всё же как итог инициативности и музыкантского дарования Дмитрия Юровского (музыкального руководителя и главного дирижера Красноярского театра оперы и балета, вступившего в данном статусе в свой второй сезон) в это «всего лишь», звучащее, на первый взгляд, как-то буднично, было вложено невероятно много сил, души и тепла…
В партии Нормы выступила опытнейшая отечественная мастерица бельканто Альбина Шагимуратова, и сей эксклюзивный проект стал для нее роскошнейшим ролевым дебютом! Музыкальная аура этого исполнения принесла щедрый и мощный выплеск энергии, и в отблесках лунного света, озарившего священную рощу друидов, на публику, которая до отказа заполнила зрительный зал, знаменитый выход главной героини с ее хрестоматийной каватиной «Casta diva» произвел эффект сильнейшего, глубочайшего катарсиса… Великая музыка в этот вечер стала единственной субстанцией искусства – субстанцией говорящей и зримой. А мéста на сцене и в зале «мирскому и суетному» ожидаемо не нашлось, ибо в сердцах меломанов поселился тот самый праздник, который отныне теперь навеки с тобой!
«Норму» давали 19 сентября, а грандиозный гала-концерт оперы и балета, в котором Альбина Шагимуратова – блистательная солистка Мариинского театра, покорившая своим первозданным талантом целый мир, – также приняла участие, прошел 21 сентября. В числе гостей гала-концерта была и меццо-сопрано Елена Максимова. Эта артистка, выступающая на оперных сценах в России и за рубежом, сегодня позиционирует себя солисткой Венской оперы, и обсуждаемый праздничный гала-вечер стал ее дебютом в Красноярске. В рамках аналогичного гала-концерта Альбина Шагимуратова – кстати, всё с тем же судьбоносным выходом Нормы, требующим предъявить и кантилену, и подвижность вокальной фактуры, и владение тесситурой, – дебютировала в этом театре на открытии прошлого сезона.
Это была лишь искра, но теперь из искры возгорелось самое настоящее музыкальное пламя с жертвенным костром, на который согласно своему безапелляционному решению взошла сама главная героиня, верховная жрица друидов, запятнавшая свою «священность» преступной связью с врагом-римлянином (римским проконсулом Поллионом). Концертное исполнение «Нормы» с участием Альбины Шагимуратовой планировалась еще в прошлом сезоне в начале апреля, но в силу форс-мажорных обстоятельств – в силу загруженности певицы в репертуаре Мариинского театра – это произошло лишь только сейчас…
Именно поэтому открытие нынешнего сезона явилось весьма впечатляющей связкой двух знаковых для красноярской труппы событий – концертного исполнения «Нормы» и ставшего уже традиционным совместного гала-концерта артистов оперы и балета. В гала-концерте с артистами оперы и балета, а также с оркестром полноценное участие приняли и артисты хора. Программа гала-вечера, за дирижерским пультом которого также находился маэстро Дмитрий Юровский, представила фрагменты предстоящих премьер открывшегося сезона. В их числе – капитальные возобновления оригинальной версии «Спартака» Арама Хачатуряна в хореографии Юрия Григоровича и вечной классики Минкуса «Дон Кихот» и «Баядерка», новые постановки «Севильского цирюльника» Россини в режиссуре Ирины Лычагиной и музыкальной драмы «Турандот» Пуччини в режиссуре Сергея Новикова, а также капитальные возобновления проверенных временем постановок «Садко» Римского-Корсакова и «Трубадура» Верди. Вместе с тем программа гала-вечера также напомнила и о других знаковых событиях прошлого сезона, и о ряде других важных вех в жизни театра.
Услышать «Норму» своей мечты…
Хотим мы этого или нет, не только для меломанов, но и для современной широкой публики Норма и ее музыкальный символ «Casta diva» прочно ассоциируются с феноменом Марии Каллас, легендарной исполнительницы данной партии, обусловившей подлинный взрыв интереса к итальянскому бельканто в XX веке. Сама Каллас называла свой голос драматической колоратурой, а оставшиеся после нее многочисленные записи, в том числе и «Нормы», – уникальные артефакты истории, и их важность переоценить поистине невозможно. Но мощное и трубное, порой недостаточно филированное, хотя и невероятно чувственное звучание Каллас давно отошло в разряд «на любителя», ибо после Каллас XX век выдвинул целую плеяду абсолютно разных, так не похожих друг на друга выдающихся исполнительниц этой партии, и на волне предпочтений рецензента в их числе – такие примадонны assolute, как Джоан Сазерленд, Монсеррат Кабалье, Эдита Груберова…
Эта тройка наиболее значима, и на ее уровне из отечественных певиц в этой партии вспоминаешь лишь Марину Мещерякову образца 1998 года, которая эту работу, к счастью, смогла представить и в Москве в рамках концертного исполнения на сцене Большого театра. Данное положение вещей продолжало оставаться таковым вплоть до премьеры в Красноярске, когда на международном оперном Олимпе нишу этой вожделенной для всех сопрано партии партий триумфально заняла еще одна отечественная исполнительница. Альбина Шагимуратова – певица, в репертуаре бельканто полностью сложившаяся. Свои возможности в этом амплуа она всегда расширяла грамотно и правильно, и за Норму взялась именно на том этапе карьеры, когда фактура ее звучания для поставленных этой партией вокальных – вокально-драматических – задач стопроцентно созрела.
Лирический от природы голос артистки всегда выгодно отличался от голосов той же специализации рельефной выразительностью, акцентированной плотностью звучания, что в репертуаре бельканто придавало ему особый шарм и особую изысканно чувственную окраску. Но то, что это сопрано еще и с прекрасными задатками колоратуры, всегда делало интерпретации певицы необычайно яркими и сочными, богатыми на тончайшие нюансы и глубину эмоций. Голос исполнительницы на начальном этапе ее карьеры, пожалуй, можно было бы назвать лирико-драматической колоратурой, а сегодня в партии Нормы это уже та самая драматическая колоратура! И всё же от «крупнопомольности» Каллас Альбина Шагимуратова, превосходя вокальным драматизмом и инструментальную спинтовость Сазерленд, и пронзительно-задушевную лиричность Груберовой уходит к интеллектуальности вокального драматизма и богатству нюансировки Кабалье.
При этом Альбина Шагимуратова – феномен уникальный, и ее «красивое пение», если перевести термин «бельканто» с итальянского, – не просто многогранность и красота вокальной палитры, культивируемые выразительными возможностями певческого голоса, а четко выстроенное по лекалам искусного архитектора музыкально-драматическое здание. В нём есть место и тяжелым, драматически сильным «конструкциям», и лирически светлым, психологически проработанным «кирпичикам вокала». И то, и другое совместно создают каркас музыкальной формы и наполненность вокального содержания. Именно это мы и называем высоким искусством бельканто, стиль которого у нашей героини доведен до совершенства. А залог ее филигранного мастерства – глубина чувства и теплота души.
Ее потрясающей партнершей в партии Адальджизы стала меццо-сопрано Екатерина Лукаш, солистка Московского музыкального театра имени Станиславского и Немировича-данченко. В прошлом сезоне на этой же сцене певица создала незабываемый образ Орфея в «Орфее и Эвридике» Глюка, но перемещение из сферы барочной оперы в стихию романтического бельканто стало еще одной крупной и значимой победой певицы. Если партию Нормы Беллини написал с прицелом на вокально-драматический дар Джудитты Паста, техника которой не всегда могла быть безупречна, но коньком которой всегда была страстность и правда экспрессии, то партия Адальджизы была задумана композитором как сопрановая для Джульетты (Джулии) Гризи.
В первой половине XIX века – премьера «Нормы» состоялась в миланском театре «Ла Скала» 26 декабря 1831 года – принадлежность певцов к «вокальному цеху» в нынешнем понимании была довольно зыбкой. Голос Джудитты Паста в XIX веке (как и Марии Каллас в XX-м) – soprano sfogato, то есть сопрано большого диапазона, ибо «всеядность» этих певиц охватывала партии сопрано и меццо-сопрано (контральто). Норма у Джудитты Паста (и Каллас) была воплощением гипертрофированного вокального драматизма, а soprano angelicato Джулия Гризи (ангельское сопрано с полновесно высокой тесситурой) была ведь первой исполнительницей партии Эльвиры в «Пуританах» Беллини (1835) и партии Норины (!) в «Доне Паскуале» Доницетти (1843). С точки зрения современных установок – сила привычки много значит – это просто невероятно, но перед нами – исторический факт!
В послевоенной традиции XX века партии второго сопрано в хорошем смысле этого слова «узурпировали» меццо-сопрано: в то время как Адальджиза намертво приросла к меццо-сопрано, партию Нормы стали примерять на себя даже традиционно высокие голоса. Так, интерпретация этой партии супербелькантисткой Эдитой Груберовой, услышанная вживую в 2005 году на сцене Венской государственной оперы, для рецензента стала в свое время настоящей сенсацией! А в рамках обсуждаемого концертного исполнении великая музыка в привычной для нас сегодня эстетике романтического бельканто заиграла уже не просто привычными красками, а на уровне качественно нового переосмысления, вклад в которое внесли не только маэстро Дмитрий Юровский (главный «застрельщик» проекта-эксклюзива), но и феноменальный дуэт Нормы и Адальджизы – сопрано и меццо-сопрано.
Попытки возвращения в «Норме» к оригиналу двух сопрано, к радости меломанов, время от времени возникают, но мейнстримом эта тенденция так и не стала. Впервые такая попытка была осуществлена в 1977 году в Мартина Франка на Festival della Valle d’Itria (Италия). «Аналогом» Джудитты Паста стала тогда Грейс Бамбри (меццо-сопрано по ее исконной специализации), а в партии Адальджизы выступила сладкоголосая сопрано Лейла Куберли, мастерство бельканто которой московские меломаны смогли оценить в 1989 году на гастролях театра «Ла Скала» в «Капулети и Монтекки» Беллини (партия Джульетты). Однако, как ни крути, когда Норма – сопрано, а Адальджиза – меццо-сопрано, в этом есть и своя особая прелесть, и свой неповторимый музыкально-драматический драйв! При такой раскладке голосов знаменитый второй дуэт Нормы и Адальджизы принято исполнять на тон ниже, но на сей раз и этот дуэт, и партитура в целом прозвучали в оригинальном строе!
Индивидуальность палитры тембров в звучании голосов Альбины Шагимуратовой и Екатерины Лукаш позволила создать принципиально разные психологические характеры героинь, и эти же голоса восхитительно сливались в дуэтах и первого, и второго актов, создавая ту гармонию звука в музыке и музыки в звуке, которая, словно целительный бальзам, врачевала сердца слушателей. Первый дуэт Нормы и Адальджизы бесшовно – на стремительном развитии! – переходит у Беллини в терцет с Поллионом, персонажем, являющимся камнем преткновения между героинями. Такой революционный, необычный для традиций своего времени финал первого акта раскрывает все карты сюжетной интриги. После весьма драматичной по накалу страстей сцены Нормы в начале второго акта второй дуэт Нормы и Адальджизы – блестяще решенная в музыке сцена примирения соперниц, в котором голоса певиц то сходятся, то расходятся, чтобы сойтись в гармонии вновь, – на сей раз, благодаря «высшему пилотажу» солисток, заставляет обратиться в слух без остатка!
А свое роковое решение Норма уже приняла, и большой финал, следующий после хора друидов и сцены Оровеза (главы друидов и отца Нормы), – сложносочиненный финал с хоровыми, речитативными и ариозными эпизодами, а также дуэтом Нормы и Поллиона, в порыве раскаяния и «отчаянного благородства» принимающего решение взойти на костер с Нормой, – в обсуждаемом исполнении достигает стадии наивысшего откровения! Вашему покорному слуге вживую довелось слышать не одно исполнение «Нормы», но на этот раз финальное cantabile Нормы «Deh! Non volerli vittime / Del mio fatale errore…» («Ах! Не желая, чтобы они стали жертвами / Моей роковой ошибки…»), в котором она, говоря о ее с Поллионом детях, обращается к отцу, прощаясь с ним навсегда, едва ли не вышибло слезу, ибо было спето на поистине нечеловеческой кантилене человеческого отчаяния…
На этом исполнении к приглашенным звездам присоединились солисты Красноярского театра оперы и балета: Поллион – тенор Мэргэн Санданов; Оровез – бас Анатолий Бадаев; центурион Флавий (друг Поллиона) – тенор Валентин Колесников; Клотильда (служанка Нормы) – сопрано Ольга Монастыршина. Флавий и Клотильда – партии вспомогательные, музыкальной погоды не делающие, но в любовном треугольнике оперы Поллион – важная, самая что ни на есть роковая вершина, а с Оровезом «терцет» главных героев превращается в «квартет». К Анатолию Бадаеву никаких претензий как к вокалисту нет, да и партия Оровеза, хотя и ответственна, всё же не слишком сложна. А партия Поллиона – тот самый крепкий орешек, который Мэргэну Санданову, на нынешнем этапе карьеры тенору лирико-драматическому, удалось лишь пока надкусить, однако не разгрызть полностью. Партия Поллиона всегда сложна тем, что в ней далеко не просто найти баланс между «красивым пением», то есть стилем бельканто, и драматической аффектацией, которая также должна быть в пении. Именно это пока не удалось исполнителю, но он, однозначно, на правильном пути, и в эту партию ему, что называется, просто необходимо методично «впеться».
Потрясающе прозвучали и хоровые страницы оперы (хормейстер – Дмитрий Ходош), а маэстро Юровский, для которого обращение к музыке бельканто – не первое, а к «Норме» Беллини – первое, как истинный белькантист смог «растворить» свой оркестр в звучании солистов и хора, ибо в репертуаре бельканто на первом месте – всегда певцы и голоса. Для истинного музыканта это непреложная истина, и в этой «музыке красоты» тянуть на себя одеяло истинный музыкант никогда не будет. В певцах и голосах вместе с оркестром, который проделал большой качественный путь от барочной эстетики «Орфея и Эвридики» Глюка (премьеры прошлого сезона) к пленительной куртуазности бельканто, дирижер без остатка, кажется, растворился и сам. Маэстро не стал исполнять увертюру, аргументируя это тем, что Беллини, написав развернутую интродукцию первого акта, всё же вынужден был, как того требовала традиция его времени, написать еще и увертюру. Она, конечно же, стала оркестровым хитом Беллини, но всё услышанное на этом поистине историческом исполнении «Нормы» сожалеть о купированной увертюре заставляет меньше всего…
Опера и балет в единении музыки и театра
Естественная связка между «Нормой» и гала-концертом артистов оперы и балета – участие в нём Альбины Шагимуратовой, которая блистательно исполнила арию Эльвиры (концертный вариант сцены сумасшествия) из оперы Беллини «Пуритане». Услышать ее в этой партии в стильной и качественной постановке Мариинского театра рецензенту довелось на июньских гастролях труппы в Москве, и ария на концерте в Красноярске лишь воскресила относительно недавние восторженные впечатления. Изысканно утонченной мастерицей бельканто певица предстала и на сей раз.
Другая гостья программы Елена Максимова в арии Любавы из «Садко» Римского-Корсакова и в рассказе Азучены из «Трубадура» Верди смогла предъявить лишь неплохой европейский уровень, хотя быть эталоном качества характеристика «европейский» давно уже перестала. Ария Любавы без наполнения ее психологизмом русской души предстала лишь стерильным музыкальным продуктом, а в арии Азучены – вотчине исключительно драматических меццо-сопрано – высокое звучание певицы при заведомой искусственности в «нагнетании» нижнего регистра вызвало массу вопросов: однозначно не ее героиня!
Елена Максимова также приняла участие в исполнении фрагмента из оперы «Садко» – связки дуэта Волховы и Садко с ансамблево-хоровой сценой (Волхова – Виолетта Гришко; Садко – Андрей Колобов; Любава – Елена Максимова; Нежата – Ольга Басова; Сопель – Борис Сабиров; Дуда – Илья Кривчиков; Настоятели новгородские – Алексей Бочаров и Сергей Самусев). Прозвучала и ансамблево-хоровая сцена из финала первого акта оперы Пуччини «Турандот». Основа сей сцены, ее главный посыл – ариозо Калафа «Non piangere, Liù» (Калаф – Давит Есаян; Лю – Алёна Зафран; Тимур – Владимир Александрóвич; Пинг – Андрей Силенко; Понг – Кирилл Панкевич; Панг – Андрей Колобов).
Арию Индийского гостя из «Садко» на вполне зачетной проникновенной кантилене спел лирический тенор Кирилл Панкевич, однако главным открытием вечера стал лирико-драматический тенор Давит Есаян, хотя в «народный» си-бекар в исполненной им вслед за ариозо арией Калафа «Nessun dorma» въехать по широкой колее ему пока не удалось. Но это, когда предъявлен весьма оптимистичный вокальный материал, когда предъявлен не менее оптимистичный артистический задел, дело, как говорится, наживное. Обладая для Калафа прекрасной вокальной фактурой, исполнитель – и в это безотчетно веришь – имеет все шансы сполна проявить себя в такой непростой, «отнюдь не прогулочной», партии!
Еще одним фрагментом из «Трубадура» стала ария-экспликация Леоноры «Tacea la notte placida / Bella d’un ciel sereno … Di tale amor che dirsi / Mal può dalla parola», которую музыкально рельефно, артистически свежо, хотя и с некоторым увлечением спинтовостью на контрасте с лиричностью, исполнила Анна Авакян. Но больше всех на этом гала-вечере повезло «Севильскому цирюльнику» Россини: опера оказалась представленной увертюрой, дуэтом Розины и Фигаро из второго акта и финалом первого акта. В дуэте мы услышали весьма изысканных певцов-«стилистов» – изумительную полнофактурную меццо-сопрано Дарью Рябинко и элегантного баритона Дениса Гречишкина, а в первом финале – Дарью Рябинко, Зою Ржеплянскую, Валентина Колесникова, Владимира Лебедева, Севастьяна Мартынюка и Дмитрия Рябцева. Что и говорить, праздник Россини также удался на славу!
Оперные и балетные номера в концерте чередовались, однако «на бумаге» нам удобнее было их разделить, и, разобравшись с номерами оперными, переходим теперь к балетным. Начнем мы с хореографических миниатюр. Две из них проходят по разряду танца модерн. Неожиданно притягательная жанрово-фантазийная игровая зарисовка «Наперекрещенки», поставленная Олесей Алдониной и Демидом Зыковым на музыку Фила Колтера, ожила в озорном и весьма жизнерадостном исполнении Ксении Крентовской и Матвея Никишаева. А монологом вéщей Кассандры (с кордебалетом) из одноактного балета «Катарсис Данте» в постановке Никиты Дмитриевского на музыку современных композиторов всецело захватила Олеся Алдонина.
Балетная классика (или лучше сказать неоклассика) была представлена «генетически связанными» миниатюрами – «Умирающим лебедем» на музыку Сен-Санса из «Карнавала животных», поставленным Михаилом Фокиным еще для Анны Павловой, и зарисовкой-уроком «Павлова и Чекетти» в постановке Джона Ноймайера на музыку Чайковского (антракта из балета «Спящая красавица»). В первой красотой линий и элегичностью танца пленила Ксения Крентовская, во второй всё держалось на властном очаровании тончайшей скульптурностью поз и изысканностью пластики балерины-легенды Анны Павловой, образ которой в блистательном исполнении Анны Жаровой ожил, словно сойдя с написанного хореографом холста. В этом номере, не допускающем ни грана артистической фальши и проведенном солисткой, словно играючи, как по нотам, чутким партнером героини, то есть педагогом танца Энрико Чекетти, предстал галантный кавалер балета Кирилл Литвиненко.
Порадовало балетоманов и вечное, неумирающее классическое наследие. Екатерина Булгутова и Юрий Кудрявцев (Раймонда и Жан де Бриен) вместе с артистами балета исполнили антре и адажио главных героев из балета Глазунова «Раймонда». Восьмерка танцовщиков и тройка солистов в составе Надежды Панфиловой, Руслана Аболмасова и Никиты Лысенко зажгли зал индусским танцем (танцем с барабанами) из балета Минкуса «Баядерка». А из балета Минкуса «Дон Кихот» были исполнены не менее зажигательная вариация Китри (с тореадорами) из первого акта (Екатерина Булгутова) и фундаментальное финальное гран-па (Китри – Анна Кудрявцева; Базиль – Георгий Болсуновский; вариация – Ксения Ляпина). И феерия классики восторжествовала вновь: праздник – так праздник!
Па д’эсклав из балета «Корсар» (вставной номер на музыку Петра Ольденбургского, внедренный в него с легкой руки балетмейстера Мариуса Петипа) – отголосок последней премьеры театра, состоявшейся в мае этого года. Новый «Корсар» в постановке Юлианы Малхасянц стал грандиозным событием прошлого сезона, и к нему эффектно возвратил па д’эсклав в исполнении Анастасии Светлишиной и Олексия Скалюна. А уже в октябре пройдет архиважная премьера, легендарный «Спартак» Юрия Григоровича, и визитную карточку этого спектакля – адажио Фригии и Спартака – многообещающе ярко и смело вручили публике Елена Михеечева и Матвей Никишаев…
Фото Андрея Болотова (концертное исполнение «Нормы» Беллини 19 сентября)
Фото Евгения Корюкина (гала-концерт артистов оперы и балета 21 сентября)
