Концерт Любови Петровой в Малом зале Московской консерватории, прошедший 25 июня, вызвал большой интерес, ведь предыдущий ее рецитал состоялся в этих стенах более тринадцати лет назад. На том памятном для меломанов вечере аккомпаниатором певицы выступил Важа Чачава. На сей раз за роялем была его ученица Элеонора Карпухова, и этот давно уже сложившийся дуэт обнаружил не менее профессиональное ансамблевое единение, погрузив в светлую, кристально чистую феерию музыки. За время, прошедшее с того давнего концерта в Москве, воды утекло, конечно же, много, но сегодня с уверенностью можно сказать, что карьера певицы на ведущих оперных сценах Европы и обеих Америк сложилась весьма впечатляюще.
Сегодняшний оперный мир – перекошенное зеркало, в котором не на шутку ретивые, «продвинутые» агенты и импресарио искусственно делают оперных звезд для массового потребления, а если делают, то лишь только о них беспрестанно и трезвонят на весь мир. В то же время в мире много «честных тружеников» от оперы, самозабвенно преданных своему делу, но их вдохновенное искусство широкой публике мало что скажет. Любовь Петрова – одна из таких беззаветно преданных художников-служителей, и лишь только мудрые лица меломанов со стажем, которые знают всё и, как говорится, даже больше, при упоминании имени этой певицы сразу же озаряются светом воспоминаний о высоком, глубоко эмоциональном и жизнеутверждающем искусстве академического вокала.
В 1995 году, будучи еще студенткой Московской консерватории (класс профессора Галины Писаренко), Любовь Петрова влилась в труппу театра «Новая опера». Ее победы на международных вокальных конкурсах в Санкт-Петербурге – Гран-при Конкурса имени Римского-Корсакова (1998) и I премия I Конкурса Елены Образцовой (1999) – незамеченными не остались. Покинув «Новую оперу» в 2000 году, молодая певица стажировалась в нью-йоркском театре «Метрополитен-опера», и, что кажется просто невероятным, ее дебют на главной оперной сцене Америки (в партии Цербинетты в «Ариадне на Наксосе» Рихарда Штрауса) состоялся уже в 2001 году!
За прошедшие годы, неоднократно возвращаясь в «Метрополитен», певица освоила огромный оперный и концертный репертуар. Она пела в парижской «Оперá Бастий» и в мадридском театре «Реал», в оперных театрах Амстердама и Вашингтона, Лос-Анджелеса и Хьюстона, Далласа и Атланты, Питсбурга и Оттавы, в театре «Колон» в Буэнос-Айресе и на Глайндборнском фестивале, в театрах «Массимо» в Палермо и «Массимо Беллини» в Катании. Но за эти годы ее голос – некогда лирико-колоратурное сопрано нежнейшей теплой фактуры – трансформировался в сопрано лирическое, пожалуй, даже lirico spinto.
В этом можно было убедиться еще год назад на московском концертном проекте Владимира Юровского. В мировой премьере оперы Слонимского «Король лир» Любовь Петрова исполнила партию Корделии. Так что сегодня ею активно осваивается «крепкий» лирический репертуар – именно на него и делается основная ставка. В связи с этим в первом отделении концерта – блоке оперных арий – неожиданно было услышать барочную музыку (три арии Клеопатры из «Юлия Цезаря» Генделя). Наибольшее впечатление произвела мечтательно-грустная большая ария в стиле lamento «Se pietà di me non senti», в то время как двум технически точно спетым ариям di bravura – «Tu la mia stella sei» и «Da tempeste il legno infranto» – объективно, в силу нынешней метаморфозы голоса, недоставало очарования подвижности и легкости.
Совсем иное дело – проникнутый «алгеброй гармонии» классицизм Моцарта. В речитативе и арии Графини «E Susanna non vien! … Dove sono i bei momenti» из «Свадьбы Фигаро» певица продемонстрировала богатую палитру чувственности, отточенное до мельчайших нюансов вокальное мастерство. Романтическое бельканто XIX века было представлено восхитительным стилистически выдержанным исполнением речитатива и арии Джульетты «Eccomi in lieta vesta … Oh! Quante volte ti chiedo» из «Капулети и Монтекки» Беллини. На контрасте с просветленной щемящей меланхолией, присущей этому лучезарному композитору-романтику, виртуозно-искрящаяся каватина Розины «Una voce poco fa» из «Севильского цирюльника» Россини – известный образец композитора особого, неподражаемого cтиля бельканто! – поставила в финале первой части вечера обнадеживающе яркую, жизнерадостную точку.
Вторую часть программы составили классические романсы. Неподдельное ощущение восторга и свежести вызвали, прежде всего, опусы Метнера, ведь сегодня в программах вокальных вечеров музыка этого композитора звучит крайне редко. Их было всего два – «Испанский романс» и «Цветок» (оба на слова Пушкина). Первые вирши также положены на музыку Даргомыжским («Ночной зефир струит эфир»), а вторые – Римским-Корсаковым, и в сознании меломанов сей факт сидит давно и прочно, но услышать иные версии всегда увлекательно! Внимать новым мелодико-романтическим акцентам, новому интонированию и новой чувственности в интерпретации певицы было истинным, но, увы, скоротечным удовольствием. Так что неожиданно и весьма отчетливо вдруг подумалось: вот бы в исполнении артистки услышать монографическую метнеровскую программу!
Два опуса Метнера явились словно сердцевиной, стержнем второго отделения, на который были нанизаны опусы Чайковского и Рахманинова. Из шести прозвучавших романсов первого композитора половина оказалась мастерски исполненными шлягерами («Забыть так скоро» на слова Апухтина, «Колыбельная» на слова Майкова, «Снова, как прежде, один» на слова Ратгауза). Когда же в последний раз в живом исполнении доводилось слышать еще три – «Погоди!» на слова Грекова, «Он так меня любил!» на слова Апухтина, «Смерть» на слова Мережковского, – автору этих строк уже и не припомнить. Практически открытые заново, они притягивали к себе с особой силой, неся не только позитивные меломанские, но и познавательно-музыкальные впечатления.
В блоке Рахманинова, казалось бы, репертуарных неожиданностей не предвиделось, но вместо заявленной в программе зарисовки-миниатюры «Сон» («И у меня был край родной») на слова Плещеева (из Гейне) прозвучал другой «Сон» композитора. Этот опус на слова Сологуба («В мире нет ничего вожделеннее сна») навскидку чуть более обстоятелен, чуть более философичен, но на публике почему-то исполняется существенно реже. Его интерпретация на концерте – несомненная удача певицы. Рахманинов, в чем убеждаешься на этом вечере, вообще звучит у нее как-то по-особому проникновенно, доверительно интимно, обволакивая слушательскую ауру зала на уровне потаенного подсознательного.
Тонкими вокальными красками индивидуальные, не похожие друг на друга образы музыки зримо прорисованы исполнительницей и в таких известных романсах Рахманинова, как «Ночью в саду у меня» на слова Блока, «Маргаритки» на слова Северянина и «Крысолов» на слова Брюсова. Под занавес программы на бис – незабываемый подарок: изумительные, роскошные интерпретации двух разноплановых опусов Рахманинова (хрестоматийного «русского сувенира» «Не пой, красавица, при мне» на слова Пушкина и акварельно-прозрачной романтической зарисовки «Сирень» на слова Бекетовой).
Сольный концерт Любови Петровой был организован Фондом Елены Образцовой как благотворительная акция: весь сбор от него перечисляется в фонд строительства Оперного театра Московской консерватории. Вечер, несомненно, удался и запомнится меломанам надолго, ведь певица, блестящая международная карьера которой началась с дебюта в нью-йоркском театре «Метрополитен-опера», по-прежнему востребована в мире, а потому в Москве редкая гостья. В Большом театре певица дебютировала лишь в 2012 году в опере Рихарда Штрауса «Кавалер розы» (партии Софи). В этом сезоне в Москве в очередной серии этой постановки ее можно было услышать в апреле, но июньская встреча с певицей в рамках сольного концерта, несомненно, стала событием уникальным. Любовь Петрову с полным основанием можно назвать певицей, излучающей свет, а значит, событие, которому мы уделили внимание в настоящих заметках, – несомненно весомое и значимое.
Фото предоставлены Фондом Елены Образцовой
