У каждого поколения свои кумиры. И говорить, что сейчас, в пору повального интернета, мощный пиар «звёзд» делает их популярность всеобъемлющей, можно условно. Слишком уж много «светил» развелось на небосклоне шоу-бизнеса. В любом жанре лидирует одна, заветная. Но чтобы с её (его) фото, пусть не бумажным теперь, а в гаджете, идти в атаку, как с карточками Галины Улановой в кармане гимнастёрки в годы Великой Отечественной? Сомнительно…
То, что именно Анна Нетребко стала лицом вечера памяти ушедшей от нас в минувшем сезоне Елены Васильевны Образцовой в Большом зале Московской консерватории – справедливо. Среди «золотой плеяды» Большого театра 70—80-х годов именно Образцова слыла в народе самой популярной оперной певицей.
В начале XXI века фонетически броская фамилия «Нетребко» стала раскрученным брендом, известным не только любителям оперы в России, Европе и США.
Не принадлежу к апологетам нашего национального оперного символа по имени Анна, но всегда симпатизировала яркой, темпераментной певице за её комплекс голосовых, актёрских и внешних данных. Одно огорчало, особенно в последние годы – интонационная нестабильность, порой грязновато-фальшивое пение, несовместимое со статусом примадонны.
В этот раз, на концерте 7 июля, всё обошлось. Анна показала себя в отличной вокальной форме. К интонации можно было придраться разве что в начале первой арии, труднейшей сцене у Нила из «Аиды». И то, это скорее обертоновая «пушистость» тембра создавала ощущение лёгкой несфокусированности попадания в ноты. Но зато двойная «вилочка», crescendo-diminuendo, на финальной верхушке была мастерская. Монолог мадам Баттерфляй Пуччини запомнился скорее не пробивающими оркестр кульминациями, а проникновенным пианиссимо на Chi sara, chi sara. А уж как царственно хороша Адриенна Лекуврёр Чилеа с её выходной арией! Вот партия, образ великой трагической актрисы, ждущая Нетребко!
Но, увы и ах, эти три сольных номера — вся заявленная программа вечера от госпожи Нетребко.
Маловато для поклонников за 20–50 тысяч рублей в партере! Плюс на бис подарена ею уже традиционная Сильва – огневая, от души, с алмазными финальными верхними нотами сквозь овации, лихим танцем, не щадя белого атласного шлейфа, и киданием дорогущего букета роз обратно в зал.
Будем надеяться, те, кто имеют возможность заплатить за кресло в БЗК среднемесячную зарплату служащего интеллигента, в ладах с интернетом. И крупно набранная для завлекания фамилия «Нетребко» на афишах не ввела никого в заблуждение. Кроме Анны в концерте участвовали ещё трое уже сложившихся отечественных певцов, выступающих на самых престижных сценах, причём баланс выходов каждого был практически равен.
В плане гармоничности данных ближе всего к героине вечера поставлю баса Ильдара Абдразакова.
Мягкий «замшевый» центральный бас, владение кантиленой, умение донести смысл пропетого. Выигрышная фактура – рост, стать, мужественная привлекательность лица. Первый выход, ария дона де Сильвы из «Эрнани» Верди прозвучал хуже, чем мог бы, из-за проблем с оркестром.
Вечный цейтнот репетиций с гастролёрами, слишком вольный жест дирижёра Марко Армильято, усталость Госоркестра после марафона Конкурса Чайковского – кто знает? Но в стретте тяжёлая медь заглушала солиста и расходилась с прочими группами. Намного лучше во втором отделении прозвучала коронная ария Абдразакова – Аттилы из одноимённой оперы Верди. Перебор в плане характерности и меры комикования услышался в знаменитой «Клевете», арии дона Базилио из «Севильского цирюльника». И несколько неопрятно были исполнены куплеты Мефистофеля из «Фауста» Гуно – на бис.
Вторая дама вечера, чьей участи можно посочувствовать сразу, — меццо-сопрано Екатерина Губанова.
Осмелюсь заметить, как и в только что увиденном на канале «Медичи» концерте с участием Анны Нетребко и Йонаса Кауфмана в Мюнхене, заведомо выбиралось меццо-сопрано при всех своих достоинствах вне сравнения с Примой. Опять светлый почти сопрановый тембр «европейского», то есть условного меццо, лишённый индивидуальной запоминающейся окраски, полноценного грудного регистра. И скромная актёрская выразительность. Нет-нет, Екатерина Губанова высокопрофессиональная певица! Технически критиковать её Принцессу де Буйон из «Адриенны Лекуврёр», Эболи в песенке о фате из «Дона Карлоса» или дежурную в бисах Хабанеру Кармен не за что. Но исполнение не зацепило ничем, как проходные фоновые номера.
С особым пристрастием ждала первой встречи «вживую» с Александром Антоненко.
Ещё раз убедилась, нынешний оперный менеджмент встал на путь пищевой промышленности.
Истощились запасы белужьей и осетровой икры – массово кушайте подкрашенную углём палтусовую, она тоже полезная! Дефицит драматических теноров, родятся они всё реже, назначим таковым любого подходящего.
Прекрасный, летящий и звонкий, инструментально выученный тенор у Антоненко. Но нисколько не драматический! А певец начал всю программу концерта аж с монолога Отелло Верди Dio, mi potevi. Да, он поёт партию Отелло уже давно, практически везде. Многим нравится. Как этот сладкий ванильный тембр, эта истеричная нервность может нравиться в образе брутального венецианского Мавра? Ну, примерно так же, как почти контратеноровое белое исполнение героев Вагнера теперешним байройтским премьером Клаусом Флорианом Фогтом.
Антоненко вокально стабилен, он пока (!!) в зенитные свои 39 лет справляется без потерь с тяжёлыми партиями tenore di forza. Потому во втором отделении явился нам паяц Канио с весьма банальным смехом и жидковатыми низами. Лишь в бисовой арии, совершенно неожиданной после хитов партнёров, редкой и сложной Oh, inferno! – сцене Габриэле Адорно из второго акта «Симона Бокканегры» Верди, где не надо было изображать di forza и можно было купаться в лирико-спинтовой стихии, Антоненко, несмотря на усталость, показал себя с лучшей стороны. Откуда-то появились бурные, искренние эмоции, чего не хватало до того в дуэтах.
Первый дуэт – Отелло и Дездемоны Gia nella note densa. Не знаю, пели уже вместе Нетребко и Антоненко в каких-то спектаклях (Дездемону Анна пока категорически не хочет включать в репертуар).
Но в этот вечер слияния «инь и ян» не получилось.
Можно по-разному относиться к Анне Юрьевне, восторгаться или критиковать, но её умение отдаваться роли, проживать на всю катушку даже арию в концерте оспаривать трудно. И за это отдельные вокальные «грешки» прощают Нетребко даже строгие ценители. Антоненко, напротив, певец от головы, расчётливо контролирующий свой темперамент. Его бы в церковной музыке послушать. Потому не возникло даже намёка на столь ценимую «химию» между партнёрами.
Другой дуэт, с Екатериной Губановой, Амнерис и Радамеса, несмотря на дивную музыку, показался скучноватым, спетым формально. Разве что открыла для себя в сопровождении интересный подголосок бас-кларнета, элегантно исполненный Николаем Инкинжиновым.
Почти сольным для тенора стал и заключительный номер объявленной программы – Non ti scordar di me, шлягер Эрнесто де Куртиса.
Вышли все четверо солистов, но прочие только подпевали, а дамы слегка вальсировали с кавалерами.
Приторно вкрадчиво лился голос Антоненко. Внезапно представилось, как потрясающе этим мурлыкающим тембром прозвучал бы рассказ князя Шуйского об Угличском чуде.
В самом последнем выходе «четвёрки», уже после всех бисов, солировал Абдразаков. Выбор для завершения академического концерта романса «Очи чёрные» сомнителен. Да ещё и все, включая дирижёра, вышли поверх платьев в белых майках с фото Хворостовского и надписью: «Дима, ты победишь!» Идея таким образом поддержать наш мужской «национальный символ оперы», сейчас борющийся с тяжёлой болезнью, благородна и остроумна. Но неужели нельзя было подыскать для музыкального привета коллеге произведение не столь банальное, подпорченное кабацкой репутацией?
Отдельно о ГАСО им. Светланова. В целом аккомпанемент арий и дуэтов был достойным. Только зачем для начала концерта взяли изумительную, но длинную и нечасто исполняемую коллективом увертюру к «Сицилийской вечерне» Верди? Было похоже на читку с листа, дерево не строило в начале, виолончели в кантилене, финал «просел» по темпу. Недоумение, а не исполнение, если коротко. И совсем иначе открыла второе отделение увертюра к «Силе судьбы». Полнозвучно, чётко, с богатыми струнными и таинственным соло кларнета Михаила Безносова – серьёзная захватывающая интерпретация.
В итоге.
Состоялся ли обещанный рекламными сайтами Праздник оперы в Большом зале? Скорее да!
Переполненные до последней ступеньки «своими» амфитеатры и ложи, поиски лишнего билетика перед началом, море цветов и усиленная охрана артистов за кулисами от толпы жаждущих автографов. Овации, крики «браво», энергетика, вибрирующая в воздухе.
Но не честнее ли в следующий приезд Нетребко или артиста того же ранга в качестве «приманки» называть концерт примерно как в серии «Хворостовский и друзья», чтобы никто не питал иллюзий относительно количества номеров наиболее «звёздного» солиста?
И уж просто за пределами понимания обращение организаторов с большинством освещавших событие коллег.
Заявки на аккредитацию были поданы многими более чем за месяц и любезно подтверждены. В результате на контрамарках стояло слово «входной», желанное для фанатов и студенческой братии и неприемлемое для людей, пришедших не столько наслаждаться зрелищем, но и работать – писать рецензию. Хоть бы предупредили! Высидеть на ступеньках большой концерт не все могут из-за возраста или по состоянию здоровья. Случай беспрецедентный и недостойный статуса принимающей стороны, Росконцерта. Хотелось бы надеяться, что единичный.
Фото: Вячеслав Прокофьев / ТАСС
