Полвека назад, в далеком уже теперь от нас 1961 году зажглась звезда Владимира Атлантова – самого выдающегося русского тенора второй половины 20 века. Именно в 1961-м состоялся его дебют на сцене Театра оперы и балета Ленинградской консерватории им. Н. А. Римского-Корсакова в партии Ленского. Некоторые словари указывают неверную информацию, что дебют певца состоялся в Театре оперы и балета им. С. М. Кирова в том же году. Действительно, талантливый студент Атлантов был принят тогда в труппу ленинградского театра, готовил для дебюта партию Синодала в «Демоне» А. Г. Рубинштейна, но до самого дебюта дело так и не дошло, ограничившись оркестровой репетицией. Об этой ситуации подробно можно прочитать в известной книге И. Коткиной «Атлантов в Большом»: в беседе с автором об этом вспоминает сам певец.
Атлантов – имя знаковое для русского искусства, для отечественного оперного театра. Он – символ расцвета советской вокальной школы 1960–80-х годов, выдающихся свершений оперной труппы московского Большого театра, служению которому двадцать лучших лет своей карьеры отдал Атлантов. По красоте и силе голоса равному Атлантову на русской сцене не было в его годы: увы, нет такого тенора и поныне. Более двадцати лет голос Атлантова не звучит в России, почти полтора десятилетия назад вообще закончилась его сценическая карьера. Но щемящие воспоминания о русском феномене у любителей вокального искусства свежи и сегодня… Мы предлагаем вниманию наших читателей статью о творчестве великого певца, написанную в пору наибольшего расцвета его таланта.
Природа наградила Владимира Атлантова огромным вокальным дарованием. Его голос — тенор, удивительно красивого «бронзового» тембра, покоряющий феноменальной силой звучания (немного найдется в мире певцов, способных с ним в этом сравниться). Тенор с густыми баритонально-бархатными низами и ослепительно яркими верхами, очаровывающий восхитительным piano, а через мгновенье неудержимо взлетающий над forte оркестра. При этом его пение всегда насыщено большим внутренним чувством, темпераментом, страстной увлеченностью. Вместе с тем подобное сочетание таких, казалось бы, редко соединяемых качеств, как нежность и огромная сила, вносит некоторые трудности в определение певческого амплуа Атлантова. В многочисленных зарубежных рецензиях его голос называют и лирико-драматическим и героическим. Однако параллели с алмазной твердости голосом Марио дель Монако, столь частые в зарубежной прессе, нам кажутся необоснованными. Если искать исторические аналоги, то более подходит голос Энрико Карузо с его темной сконцентрированной серединой, глубокими низами и богатейшими модуляционными возможностями. Естественно, речь идет о попытке подобрать аналогию в определении типа голоса, а не о тембровой схожести, и всего лишь о попытке, так как голос Атлантова неповторим — это явный природный феномен.
Что же касается тембра, то, как уже отмечалось, тембр Атлантова очень напоминает тембр Марио Ланца, голос которого, кстати говоря, А. Тосканини считал третьим после Карузо и Джильи.
Общеизвестно, что большие голоса достаточно трудно поддаются обработке, и Атлантову пришлось приложить немало усилий для полного овладения своим голосовым аппаратом. Значительную помощь ему в этом оказала стажировка в прославленном миланском La Scala, но даже в первые годы работы в Большом театре этот процесс не был закончен, и певец упорно продолжал искать свой голос. Постепенно обретались пластика звуковедения и красота распева.
Природа и в другом щедра к Атлантову: к роскошному голосу она добавила высокую музыкальность, хорошие внешние данные, взрывчатый темперамент. Все это позволяет певцу создавать яркие сценические образы. Но главную роль при этом, безусловно, играет его исключительный голос, его уникальное певческое дарование. Можно соглашаться или не соглашаться с его трактовкой той или иной партии, но нельзя не восхищаться тем звуковым великолепием, которое несет в себе его пение. Звучание красивого человеческого голоса само по себе имеет эстетическую ценность. Голос же Атлантова настолько красив и силен, что подчас извергаемая им лавина звука буквально завораживает...
В своем творческом развитии певец достаточно быстро прошел закономерный для «крепкого» тенора путь от лирических партий к драматическим. И сейчас, прочно утвердившись в драматическом репертуаре, он продолжает петь лирические партии, такие, как Ленский в «Евгении Онегине» Чайковского, Альфред в «Травиате» Верди, реже Владимир Игоревич в «Князе Игоре» Бородина. Именно здесь певец покоряет мягкостью звучания голоса, необыкновенным владением piano. А черты, присущие драматическому тенору, вносят в трактовку этих партий новые необычные краски.
Б. А. Покровский в книге «Об оперной режиссуре», определяя качества оперного артиста, говорит: «У хорошего артиста музыка, поступки героя, его внешний вид и внутренние побуждения — все становится своим, собственным». Артистический дар Атлантова отмечен исключительной индивидуальностью, и поэтому так неожиданно, по-новому, прозвучала в его исполнении партия Ленского.
Опираясь на традиции исполнения этой партии, заложенные Л. Собиновым и нашедшие свое развитие в творчестве И. Козловского и С. Лемешева, Владимир Атлантов сумел создать, в соответствии со своими вокальными и эмоциональными возможностями, во многом необычное прочтение образа Ленского. Сохраняя за Ленским поэтическую вдохновенность, наивность и нежность, пылкость характера, певец глубже выявляет драматическую тему — крушение не одного только чувства, а всех идеалов. Слушая певца, мы убеждаемся, что поэт-лирик Ленский, с его возвышенной любовью, может быть горячим, страстным и твердым, по-юношески бескомпромиссным в любви и дружбе. Уже ариозо «В вашем доме» полно драматизма, а в предсмертной арии, исполняемой обычно в элегическом плане, звучит ощущение трагической развязки. (Незабываемо красивым глубоким звуком поет Атлантов начальные слова арии «Куда, куда...»)
И все же талант Атлантова ярче всего раскрывается в партиях более эмоциональных, пламенных, требующих большой голосовой отдачи, таких, как Герман в «Пиковой даме» Чайковского, Каварадосси в «Тоске» Пуччини, Хозе в «Кармен» Бизе...
Герман — любимая роль Атлантова. Он выступив впервые в ней еще в Ленинграде, в Театре оперы и балета имени С. М. Кирова. Дебют в спектакле Большого театра, естественно, потребовал значительной дополнительной работы и некоторого пересмотра трактовки. Образ Германа по сложности вокальных и актерских задач практически не находит аналогов в мировой оперной литературе. Имея яркую национальную специфику как в плане психологического раскрытия образа, так и в чисто вокальном, эта партия очень трудна для воплощения. Как известно, русская оперная сцена дала немало выдающихся исполнителей роли Германа. В творчестве Н. Фигнера, А. Давыдова, И. Алчевского складывались отечественные реалистические традиции этой партии, развитые и обогащенные в работах мастеров советской оперной сцены— Н. Печковского, Н. Ханаева, Г. Нэлеппа.
Советский оперный театр ярко выявил социальную природу внутреннего конфликта Германа. В немалой степени этому способствовала постановка «Пиковой дамы» на сцене ГАБТа, осуществленная Б. Покровским в 1964 году.
Сам режиссер писал о роли Германа так: «В „Пиковой даме" Чайковского трудным орешком является раскрытие образа Германа. Решить его — значит решить всю смысловую и эмоциональную сущность спектакля. Нередки случаи, когда в Германе видят в первую очередь игрока, подчиняющего пагубной страсти чувство любви, приносящего это чувство ей в жертву. Ничего этого нет в музыкальной драматургии Чайковского. Герман одержим любовью, большой и глубокой любовью, во имя которой он сделался жертвой „тайны трех карт"».
Если в начале своей работы над партией Атлантов больше опирался на пушкинский прототип (даже внешне следуя пушкинскому описанию, он стремился сделать своего Германа похожим на Наполеона), то в спектакле Большого театра он существенно приблизил свою трактовку к замыслу Чайковского.
Утверждая и развивая лучшие отечественные традиции исполнения партии Германа, артист подчеркивает глубокую человечность этого образа, отвергает «демоническое» и «роковое» прочтение этой роли. В полном соответствии с волей композитора его Герман — не холодный и расчетливый игрок, а искренне и страстно любящий человек. Карточный выигрыш ему необходим лишь как единственное средство самоутверждения. Только золото, только богатство может дать ему возможность стать рядом с Лизой, перешагнуть разделяющую их пропасть.
Атлантов четко проводит (в соответствии с замыслом режиссера Б. Покровского) идею противопоставления Германа окружающему его обществу Елецких и Томских. Исполнение наполнено романтической трагедийностью, но более силен мотив самоутверждения. Неизменно с потрясающей экспрессией и даже исступленностью исполняет он финальную арию «Что наша жизнь?» Его герой упивается возможностью кинуть огромные деньги к ногам своих врагов и бросить вызов отвергающему его обществу. На мгновенье он победитель, но победа призрачна: еще одно столкновенье — и Герман повержен. Рассудок его угасает окончательно, но не угасает царящая в его мятежной душе любовь. Предсмертное обращение к Лизе полно неподдельного раскаяния, нежности и ласки. Голос певца достигает в этой сцене поразительного синтеза трогательной лиричности и драматической насыщенности.
От изломанного, раздавленного страстями, погибающего под прессом социальных противоречий Германа до былинного размаха удалого, полного несокрушимого оптимизма народного героя Садко — таков диапазон актерского темперамента Атлантова. Вокальное мастерство певца, богатство внутреннего мира актера удивительно гармонично совпали с образом главного героя оперы, олицетворяющего лучшие черты поэтической натуры русского народа, природная одаренность которого столь ярко проявилась в сказаниях новгородских былин. Народно-песенная музыкальная основа оперы, речитативный характер сольных партий, в первую очередь заглавной, требуют виртуозного владения оперной техникой, богатейших модуляционных красок. Атлантов поет широко, мощно, так свободно преодолевая технические трудности, что не всегда осознаешь, какая титаническая работа лежит за, кажется, естественной легкостью его светлого, сочного голоса. В пении Атлантова слово и звук, мелодическая интонация и декламационно-речевая основа партии слиты воедино, и этот синтез создает драматически полнокровный, рельефный, эмоционально насыщенный, сценически обаятельный образ знаменитого гусляра. Но при этом надо заметить, что именно в данной партии чрезмерное увлечение насыщенностью звучания середины и низов грозит впоследствии сказаться на стабильности верхнего регистра. И хочется предостеречь певца от этой возможной опасности.
Вершиной творческой биографии Атлантова стала на сегодняшний день партия Каварадосси. Стремительно развивающийся, острый социально-политический сюжет оперы Пуччини «Тоска» — превосходная возможность максимально проявить вокально-драматическое дарование любого исполнителя, тем более такого, как Атлантов. Вдумчивая, последовательная работа над спектаклем от зарождения первых, еще не оформившихся идей до поднятия премьерного занавеса, проделанная в творческом содружестве с выдающимся мастером оперной режиссуры Б. Покровским, дала в результате удивительный сплав мастерства вокалиста и темперамента актера. Тут выдающийся вокальный талант Атлантова раскрылся в полной мере. Буквально с первого выхода Каварадосси— Атлантова театр наполняется блестящим, полным живой силы голосом. Ария из первого действия «Таинственна гармония» звучит восторженным гимном Красоте. Казалось бы, Каварадосси — молодой беспечный художник, довольный жизнью и судьбой, что ему до мировых потрясений, но встреча с Анжелотти решает все: в Каварадосси рождается чувство гражданственности, и он остается гражданином до конца. Какой накал страстей в его «Гимн свободы, звучи!» Следующие за этим вокальные фразы написаны довольно низко, и у большинства теноров резко теряют в звучности. Но не у Атлантова. Вот уж где как нельзя лучше выручает певца баритональное звучание его голоса! А какая жажда жизни в арии третьего акта!
И затем проникновеннейшие «О, эти ручки, ручки дорогие!» Вне всякого сомнения, мы вправе говорить о выдающейся интерпретации этой, одной из популярнейших оперных ролей.
В создании подобного образа Каварадосси — человека стойкого и непоколебимого, потенциального борца за свободу своей родины — Атлантову помог мужественный характер его голоса, отсутствие в нем далее намека на сентиментальность.
Эта работа певца достаточно широко освещалась в нашей прессе и заслужила немало лестных отзывов, но, пожалуй, самой ценной из них является оценка, данная С. Я. Лемешевым: «Каварадосси В. Атлантова особенно хорош. Великолепно звучит голос певца; его итальянская манера подачи звука как нельзя более кстати в этой партии. Все арии и сцены с Тоской прозвучали прекрасно. Но то, как Володя Атлантов спел в третьем акте «О, эти ручки, ручки дорогие», вызвало у меня восхищение. Тут, пожалуй, итальянским тенорам надо у него поучиться».
Одна из последних, наиболее примечательных и интересных ролей Атлантова — Самозванец. Певец готовил ее самостоятельно и, надо сказать, нашел к ней свой, оригинальный подход. Его Самозванец — умный, хитрый честолюбец, человек сильной воли, рвущийся к власти. Наиболее отчетливо идея сильного Самозванца проводится артистом в знаменитой сцене у фонтана. Не Марина с ним, а он с Мариной играет в кошки-мышки. Герой Атлантова — достойный соперник заносчивой, горделивой полячки. Казалось, она совсем уже одержала победу, величественным жестом указывает Марина иезуиту Рангони на коленопреклоненного царевича. Однако взгляд, брошенный Самозванцем через плечо на Рангони, показывает, что эта его поза — лишь тонко рассчитанный ход, и не Марина, а он — победитель в этом «любовном» поединке. Вокально партия Самозванца очень подходит полнокровному голосу Атлантова, звучит у него сочно, уверенно. Мощно рассекает оркестр труднейший си-бемоль в финале сцены у фонтана. Триумфальным было выступление артиста в этой партии на открытии гастролей ГАБТа в театре Metropolitan, в новой постановке Венской Staatsoper.
Юбилейный сезон Большого театра, исключительно счастливо сложившийся для творческой судьбы Атлантова, завершился для певца светлым мажорным аккордом — 24 декабря 1976 года в премьерном спектакле «Каменного гостя» Даргомыжского он спел партию Дон-Жуана. И в музыкальном, и в драматическом театре это сценически выгодная, эмоционально богатая, экспрессивная роль, которая для эквивалентного воплощения на сцене требует — помимо таланта, обаяния, эффектной внешности актера— еще огромного заряда духовных сил. Артист создает образ высокого романтического звучания, лепит характер своего героя в динамике развития его чувств. Красота тембра голоса, мастерское владение широкой палитрой музыкальных средств, безукоризненная артикуляция певца (что особенно важно при пропевании пушкинского стиха), богатство и одухотворенность внутреннего мира актера выдвинули его на одно из первых мест в спектакле.
Важно отметить, что главная партия «Каменного гостя», как, впрочем, и вся опера, не имеет сложившихся исполнительских традиций. Спектакль Большого театра вернул гениальное произведение к жизни. И в этом немалая заслуга Атлантова, великолепного исполнителя партии Дон-Жуана.
Атлантов давно уже обратил на себя внимание за пределами нашей страны. Сразу после своей победы на Международном конкурсе имени П. И. Чайковского в 1966 году он получил массу предложений от западных импресарио и, в частности, от Сола Юрока. Гастрольные выступления певца снискали ему большой успех у зрителей и у знатоков вокального искусства. В Париже, Вене, Праге, Милане, Вашингтоне и Нью-Йорке его исполнение ведущих партий украшало спектакли Большого театра. Если учесть, что он столь же хорошо известен по записям, то становится понятен жгучий интерес, с которым ждут гастролей советского певца в тех странах, где он еще не бывал. «Звезда Большого театра, о которой уже давно шла слава, впервые появилась на сцене Федеративной Республики, — писал мюнхенский журнал “Oper und Konzert”, — появилась, спела и победила с триумфом. В — Bergonzi; С — Corelli; D — Domingo; алфавит супертеноров теперь начинается на А — Атлантов. Владимир Атлантов оправдал восторженные отзывы, которые появлялись о нем в печати в последние два года; феноменальное впечатление от его выступления на сцене далеко превзошло ожидания, которые были возбуждены его блестящим исполнением партии Ленского из “Евгения Онегина" в записи на пластинках».
Атлантов частый и желанный гость на сцене Венской Staatsoper и Западноберлинской оперы. Вот как охарактеризовал венский журнал «Дер Меркер» выступление Атлантова в партии Хозе — первой партии, принесшей ему широкое международное признание:
«Итак, мы познакомились с редкостью — с доном Хозе, поющим по-русски, чье выразительное исполнение и восхитительная игра исключили малейшую возможность возникновения языкового барьера. Голос Атлантова — подлинно героический тенор. Уже первые фразы поражали силой его голосовых связок; когда же он все более „входил" в партию, зрители вновь и вновь попадали „в плен" звонкого металла его голоса. Подобное пение, „заполняющее" зал, пользуется, как известно, большой популярностью у венцев. К тому же он обладает естественным mezzo voce, основательной средней позицией, уверенной интонацией, высокомузыкальной фразировкой. Дополни тельное очарование связано с необычным тембром, в котором, несмотря на некоторую резкость, кажется, витает сама русская душа. В пении Атлантова словно звучит бесконечность азиатской степи, тоска и томление человека среди широких просторов.
И все же певцу удалось полностью перевоплотиться в образ испанского солдата французского „производства". В его пении, носившем столь интересную личную и национальную окраску, пылали любовь, страсть, отчаяние; его исполнение роли было убедительным».
Атлантов неоднократно принимал участие в Международном музыкальном фестивале в Висбадене (ФРГ), причем дважды удостаивался специальной награды «Золотое перо критики». Одна из них вручена за исполнение партии дона Карлоса в одноименной опере Верди. Газета «Висбаденер Тагенблатт» писала: «Тенор Атлантов в заглавной роли продемонстрировал голос не только подчеркнуто красивый, но и убедительный по своей силе и интенсивности, голос, мощь которого не может не покорить. При этом fortissimo не было крикливым или форсированным; оно — как полноводный поток могучего звучания».
В апреле 1973 года в числе семи лучших теноров мира Атлантова пригласили для участия в праздновании столетия Э. Карузо в неаполитанском театре San Carlo, и, как пишет итальянский критик, «восторг зрителей от его выступлений был ничуть не меньшим, чем от выступлений его именитых коллег Паваротти и Марио дель Монако».
В сезоне 1974/75 года Атлантов с успехом спел в La Scala Каварадосси, а также теноровую партию в Реквиеме Верди.
Каждый по-настоящему талантливый артист мечтает о роли, в которой он мог бы максимально проявить все свои творческие возможности. Мечтой Атлантова было спеть на сцене Большого театра Отелло.
Когда книга была уже в печати, эта мечта осуществилась: в январе 1978 года он спел партию Отелло на премьере новой постановки Большого театра СССР. Атлантов готовил эту титаническую роль с такими выдающимися деятелями музыкального театра, как Б. Покровский и Е. Светланов. И творческое содружество их увенчалось блистательной победой. Отелло Атлантова — образ ренессансной мощи, исполненный внутреннего благородства и поражающий огромной глубиной чувств.
Владимир Атлантов находится в расцвете творческих сил. Его искусство, наследующее лучшие традиции советской школы, развивается успешно и последовательно.
Источник: Сологус А. Владимир Атлантов. // Певцы Большого театра СССР. Одиннадцать портретов. – М.: Музыка, 1978. – с. 21-35
