Месса си минор в Большом зале консерватории
Баховским мессам, пассионам, ораториям и кантатам слушательский аншлаг, несомненно, будет обеспечен всегда – независимо от времени года, концертной площадки и состава исполнительских сил. Но когда за дело совместно берутся такие брендовые коллективы, как Московский камерный хор под руководством Владимира Минина и Большой симфонический оркестр им. П. И. Чайковского, а за дирижерский пульт объединения этих коллективов встает Владимир Федосеев, интерес к музыке подобного рода сразу же возрастает в геометрической прогрессии. На сей раз речь идет о мессе си минор для солистов, хора и оркестра – одном из необычайно культовых кантатно-ораториальных сочинений И. С. Баха. И то, что этот шедевр композитора иногда называют «высокой мессой», конечно же, неслучайно и абсолютно оправдано.
Этот опус Московский камерный хор под руководством Владимира Минина включил в программу своего фирменного филармонического абонемента на сцене Большого зала Московской консерватории, а его исполнение, ставшее одной из ярких страниц нынешнего филармонического сезона, состоялось 12 февраля. В этот день музыка Баха — вечная, как гранит, изящная, как россыпь горного хрусталя, и чувственно-мудрая, как сама Вселенская душа — дарила слушателю не просто ощущение «божественного» умиротворенного отдохновения, но и поистине безотчетное наслаждение безупречно выстроенными высокими гармониями. И хотя в них с витиеватой изысканностью всегда неизбежно оживают канонические латинские тексты католической литургии, это сочинение по своей значимости явно выходит за рамки одной лишь конфессиональной востребованности, по праву занимая место величайшего артефакта общечеловеческой духовной культуры и вне религиозного аспекта.
То, что месса создавалась композитором на протяжении ряда лет, – факт широко известный: первые документально зафиксированные номера, включенные в окончательную партитуру, относятся к 1733 году, хотя и высказываются предположения, что некоторые номера вполне могли быть хотя бы «пунктирно» намечены и гораздо ранее. Прежде чем пятичастный корпус мессы приобрел привычные для нас сегодня очертания, прошло еще пять лет, однако как окончательно сложившийся опус это сочинение стало известно в последние годы жизни композитора: практически до последних своих дней – Бах умер 1750 году – он всё еще вносил поправки в него. Несмотря на то, что примерно на две трети «высокая месса» состоит из ранее написанной музыки, она являет собой уникальнейший пример сочинения, в высшей степени, композиционно цельного.
У каждой из пяти частей мессы («Kyrie»; «Gloria»; «Credo»; «Sanctus, Hosanna, Benedictus»; «Agnus Dei») имеется внутреннее деление на подразделы, а вся гигантская инструментально-хоровая (с участием солистов-певцов) фреска предстает «нескончаемой» последовательностью хоров (четырех-, пяти-, шести- и восьмиголосных), дуэтов и арий. В обсуждаемом исполнении «аутентичная камерность» баховского опуса, которая наряду с камерным оркестром предполагает также звучание органа, «вынесена за скобки». На сей раз месса си минор Баха предстала в сопровождении полносоставного оркестра и большого хора в том виде, в каком это востребовано сегодняшней концертной практикой.
Тот факт, что в названии хора, задействованного в исполнении, присутствует определение «камерный», нисколько смущать не должно, ведь это просто дань исторически сложившемуся бренду. Точно также определение «большой симфонический» в названии оркестра вовсе не означает, что при исполнении музыки Баха его состав был по-вагнеровски большим. Оркестрового инструментария и хоровой поддержки было ровно столько, сколько потребовалось для комфортного акустического наполнения Большого зала консерватории. С этой задачей, а также, в первую очередь, с задачами художественно-музыкальных интерпретаций и оркестр, и хор справились просто великолепно. В их звучании было столько интонационных оттенков, психологических нюансов, истинно философской глубины и завораживающей эстетически музыкальной красоты, что монументальное баховское полотно предстало одним, но величественным мигом – мигом обретения Вечности во имя торжества Жизни.
На этом исполнении подобрался и совершенно великолепный состав солистов: Евгения Сорокина (сопрано), Агунда Кулаева (меццо-сопрано), Алексей Татаринцев (тенор), Петр Мигунов (бас). В связи с приведенной раскладкой необходимо отметить, что согласно баховской партитуре в части женских солирующих голосов числятся первое сопрано, второе сопрано и альт (меццо-сопрано). Однако все вопросы сразу же снимаются, если уточнить, что Евгения Сорокина была задействована в партии первого сопрано, а Агунда Кулаева – в партиях и второго сопрано, и альта, ведь ее роскошный голос – тембрально многоплановый и податливо пластичный – с легкостью может позволить себе подобные творческие расширения.
Если партия первого сопрано полностью сводится к участию в дуэтах (их в произведении – всего три), то объединенная партия второго сопрано и альта становится главным солирующим стержнем. Первое сопрано выступает в ансамбле со вторым сопрано («Christe eleison» / «Христос, помилуй»), с тенором («Domine Deus» / «Господи Боже») и с альтом («Et in Unum Dominum » / «И во Единого Господа»). В этих дуэтах Евгения Сорокина предстает удивительно чуткой ансамблисткой, ее голос звучит свободно, полетно, легко и интонационно просветленно.
На контрасте с ним Агунда Кулаева вносит в цикл мессы драматическую страстность и величественную пафосность, так необходимую для общего музыкального настроя и стилистической адекватности интерпретации. В ее исполнении ария второго сопрано «Laudamus Te» («Хвалим Тебя»), ария альта «Qui sedes ad dexteram Patris» («Сидящий одесную Отца») и ария альта «Agnus Dei» («Агнец Божий») выстраиваются в один возвышенный триптих, наполненным экстатической чувственностью и совершенством «небесной» музыкальной гармонии.
У тенора, кроме дуэта с первым сопрано, в этой грандиозной партитуре – всего одна ария «Benedictus» («Благословен»). Но Алексей Татаринцев исполняет ее настолько стилистически точно и эмоционально образно, что интерпретация этого изящного барочного материала сразу же обращает на себя вдумчивым и обстоятельным подходом.
Басу в этом опусе поручены две арии – «Quoniam Tu solus Sanctus» («Ибо Ты один Свят») и «Et in Spiritum Sanctum» («И в Святого Духа»). Солируя автономно, то есть не имея ансамблей с другими голосами, Петр Мигунов проводит свои соло чрезвычайно сочно, выразительно и музыкально проникновенно, при этом демонстрируя великолепную барочную кантилену. Да и, вообще, вокальная, хоровая и оркестровая барочная кантилена, а также истинно барочный эмоциональный настрой, пожалуй, и стали тем главным, что и подкупало в этом явно не аутентичном, но таком музыкально значимом и просто незабываемом исполнении!
