«Андре Шенье» в концертном исполнении
Свой оперный цикл, проводимый в Большом зале консерватории под эгидой Дирекции концертных программ, Валерий Полянский и его Государственная академическая симфоническая капелла России завершили в этом сезоне исполнением «Андре Шенье» Умберто Джордано — одним из характерных образцов веризма.
Опера эта никогда в Москве не шла (хотя двадцать с небольшим лет назад ее дважды привозили в столицу на гастроли). В советские времена ставить ее, мягко говоря, не рекомендовалось из-за «неправильного» отражения Французской революции, а между тем как раз в 70 — 80-е годы в Большом театре имелись для нее соответствующие исполнители.
Когда стало «можно», это уже не имело смысла: не на кого. Ибо «Шенье» принадлежит к числу опер, чьи музыкальные достоинства не слишком велики и потому обращение к ним оправданно лишь при наличии певцов, обладающих выдающимися драматическими голосами. Прежде всего это касается заглавной партии, в которой блистали Карузо, Джильи, Пертиле, Корелли, Дель Монако — и так далее, вплоть до Доминго. По мере того, как уходит в историю эпоха супертеноров, кончается и время таких опер, как «Шенье». Что и подтвердило нынешнее концертное ее исполнение.
В заглавной партии выступил хорошо знакомый московской публике Михаил Агафонов, еще несколько лет назад — солист Большого театра, позднее уехавший на Запад. Обладатель lirico spinto со свободным верхом, он был великолепным Рудольфом в «Богеме» и Альфредом в «Травиате», но уже партия Поллиона в «Норме» звучала у него с заметным напряжением. И вдруг — Шенье. Или за те несколько лет, что мы его не слышали, голос певца настолько окреп?
Нет, голос изменился мало, и партия Шенье ему, мягко говоря, не показана. Агафонов начал ее жестким и форсированным звуком, то и дело срываясь на крик и детонируя, а допевал уже и вовсе, что называется, «на бровях». Будем надеяться, что это была лишь проба сил и певец сделает для себя правильные выводы. Если же он всерьез нацелился на драматический репертуар, то на его карьере, видимо, вскоре можно будет поставить крест.
Напротив, Елена Зеленская — пусть не по темпераменту, но по голосу и манере пения — вполне подходит для веристского репертуара, и партию Мадлен можно в общем считать ее удачей.
Убедительным Жераром оказался Сергей Москальков, только вряд ли стоило так пережимать, изображая ультрадраматического баритона а-ля Титта Руффо. Собственного голоса певца было бы вполне достаточно.
Как всегда, на высоте был хор Государственной академической симфонической капеллы России. Дирижерскую работу Валерия Полянского в целом можно признать вполне достойной, хоть иногда и возникали небольшие расхождения между группами оркестра, между оркестром и солистами, но этих досадных шероховатостей было не слишком много. И если исполнение «Шенье» так и не произвело надлежащего впечатления, то причина даже не столько в том, что концертный формат не позволяет достичь запрограммированного автором накала страстей, сколько в отсутствии главного героя. Поэтому в заключение одно пожелание маэстро Полянскому на будущее: прежде чем планировать к исполнению оперы, в столь большой степени завязанные на одну или несколько главных партий, сперва убедиться, что удастся заполучить соответствующих певцов.
Дмитрий Морозов
