«Норма» в постановке Василия Бархатова в Театре ан дер Вин
Премьеру нового спектакля Василия Бархатова на сцене венского музыкального Театра ан дер Вин ждали давно и с нетерпением. Этот проект, запланированный ещё в доковидное время, оказался заложником обстоятельств и был отложен на пять лет. И вот, наконец, удалось собрать эталонный состав, в котором главной интригой оказался дебют в одной из сложнейших партий белькантового репертуара Асмик Григорян.
Успех премьерного спектакля 16 февраля 2025 был безоговорочным, поскольку Бархатову удалось перенести действие оперы в современность без лобовых публицистических аллюзий. Тема оккупации римскими войсками галльских земель была реализована режиссёром как тема насилия тоталитарно-фашистской хунты над аутентичной политеистической культурой и её национально-религиозными ценностями.
Эта тема завоевания, подчинения, унижения и уничтожения культурной памяти народа прозвучала предельно чётко и мощно, хоть и без навязчивого морализаторства. В центре истории — ролевой конфликт главной героини, которая предстаёт главой подпольного сопротивления, а её душа становится полем битвы между личными эмоциональными привязанностями и ответственностью за людей, которые доверили ей лидерские функции и поверили в неё как в политического лидера.
В силу тонкой проработки разных содержательных пластов либретто спектакль Бархатова получается наполненным сценическими решениями высочайшей смысловой плотности и кристальной ясности. Здесь стоит отметить бесподобную работу сценографа Зиновия Марголина и художника по костюмам Ольгу Шайшмелашвили.
Ещё до начала представления перед нами вырастает павильон, напоминающий гигантскую керамическую мастерскую, в центре которой мы видим три массивных печи для обжига сакральных фигур в форме крылатых силуэтов античных божеств, среди которых и богиня луны Селена. В этих огненных стенах рождаются символы народной аутентичности, но здесь же происходит и смена культурного кода, когда оккупационные войска, захватив фабрику-мастерскую и осквернив её творения, заставляют её сотрудников выпускать милитаристские бюсты фюрера, во внешности которого угадываются черты и Дуче, и Франко, и Берии.
Важно отметить, что режиссёр избавляет зрителя от необходимости разгадывать сложные ребусы постановочной программы и подсказывает нам при помощи реквизита и трюковых решений, какой элемент оформления каким функционалом обладает. Например, если кто-то в зале поначалу не понял, что перед ним — гигантские печи, в которых состоится самосожжение главной героини, — Бархатов добавляет в кульминационный момент выяснения отношений Нормы с её возлюбленным Поллионом обручальное кольцо Адальжизы, коробка с которым летит в печь и вспыхивает там огнём, указывая на смертельную опасность терракотовых огненных жерл.
В оформлении и костюмах тонкими символами проступают намёки на темы холокоста времён Второй мировой войны. Упомянутая уже многослойность режиссёрской концепции отражается и в религиозном противостоянии эстетического плюрализма и тоталитарного монотеизма, не лишённого сексуальной сентиментальности: во время симфонического вступления постановщик показывает нам, как завязываются отношения Нормы с Поллионом, который во время захвата фабрики спасает главную героиню от изнасилования солдатами.
Как и в опере Беллини, в спектакле Бархатова основная драматическая нагрузка лежит на исполнительницах трёх женских партий.
Выступление Асмик Григорян в партии Нормы стало новым откровением, очередной вершиной вокально-драматического мастерства. Несмотря на болезнь во время премьеры, певица продемонстрировала вокал высочайшего уровня. Знаменитая каватина «Casta diva» в исполнении А. Григорян отличалась мягкой кантиленой, богатой палитрой обертонов и была завершена блестящем исполнением сверхсложной кабалетты — второй части знаменитой арии, в которой Норма делится своей внутренней борьбой между чувством и долгом. Перед нами предстает образ женщины, предчувствующей завершение её военно-полевого романа с молодым здоровым мужчиной, который по закону природы неизбежно увлечется кем-то помоложе и покрасивее. Но понимание, как известно, никогда ведет к смирению.
Оглушительным драматизмом полыхает в этом прочтении неврастенический финал I акта, во время которого Адальжиза — новая возлюбленная Поллиона — делится с Нормой своими любовными переживаниями, вызывая у главной героини ностальгические воспоминания, сменяющиеся разоблачительным сарказмом. Саркастические интонации в репликах умной, сильной женщины складываются в мозаику психологического портрета человека, который может управлять мыслями других людей, но не в силах справиться с собственным сердцем.
Конечно, у каждого своё представление о том, как должно звучать сегодня бельканто, но, по моему мнению, более чистое по стилю исполнение чем то, которое представила в партии Нормы Асмик Григорян, трудно себе представить. Самостоятельно убедиться в этом можно во время трансляции спектакля, которая состоится 23 февраля 2025 (запись будет выложена на канале «Девятая ложа»). Это не просто необычное прочтение — это создание нового стандарта того, как должна звучать и выглядеть эта партия в современном музыкальном театре. То, что Асмик Григорян делает в этой роли, неповторимо как по эмоциональному накалу, так и по его техническому наполнению.
То же можно сказать и про выдающуюся работу Айгуль Ахметшиной (Адальжиза). Для этой певицы нет ничего невозможного. Обладающая самой совершенной на сегодня вокальной техникой и богатейшей тембровой палитрой, Ахметшина легко справляется со всеми сложностями тесситуры своей партии как в сольных номерах, так и в головокружительно сложных ансамблях. При этом певица использует обширный арсенал артистических средств для создания диалектически гибкого и живого художественного образа.
Героиня Ахметшиной предстаёт личностью, исполненной человеческого достоинства и способной на самостоятельные решения. В этом прочтении становится понятным, почему Поллион всё-таки предпочитает Норме её юную коллегу. Ахметшина разворачивает перед нами портрет молодой женщины с безупречной этической программой, женщины, не способной на подлость и предательство, женщины, которая станет потом центром всего творчества другого великого итальянца — Джакомо Пуччини.
И ещё одним драгоценным открытием спектакля стала Виктория Лешкевич в партии Клотильды. Одарённая особым актёрским талантом, певица органична в сложнейшей мизансценной мозаике, созданной режиссёром для укрупнения значения этого персонажа. Впервые мы видим, кроме изумительного вокального исполнения, глубокую пластическую проработку этой партии.
По замыслу режиссёра, Клотильда играет незаметную, но незаменимую роль эмоционального суфлёра, комментатора и хора в античном понимании. Она жестами и мимикой «комментирует» и поясняет намерения главной героини, она оттеняет своим присутствием опасность разоблачения двойной жизни Нормы, она становится и ангелом-хранителем, и вестником, и связующим звеном между внутренней интимной жизнью Нормы и её общественными обязанностями. Как и в случае с двумя основными женскими партиями, очень сложно представить себе в роли Клотильды другую певицу. Это действительно настоящая находка, большая успешная работа Лешкевич, отмеченная оглушительными овациями премьерной публики.
Замечательно прозвучали и исполнители мужских главных партий.
Работа тенора Фредди Де Томмазо в партии Поллиона отличалась гипертрофированным милитаризмом без ожидаемых здесь изысканных красивостей, но с уместной брутально-веристской вокальной манерой, идеально подходящей для изображения туповатого, но сентиментального вояки, который запутался в своих пристрастиях.
Тарек Назми великолепно прозвучал в партии Оровеза, отодвинутой режиссёром на второй план. Дело в том, что Бархатов сознательно ретуширует родственную связь этого друида с Нормой, буквально растворяя его в хоре в самый решающий момент. Этот ход создаёт любопытную переадресацию последних душераздирающих реплик Нормы о спасении её детей. Эти фразы оказываются обращенными не к папе Оровезу, который по драматургии спектакля ей и не папа вовсе, а к людям, которых Норма предала, влюбившись в главного из оккупантов, который унижал и уничтожал её родину, её народ.
Интересно, что в этом прочтении одна часть хора звучит с осуждением, а другая с равнодушным недоумением, но часть реплик звучит с сочувственной жалостью, в которой тонет звериная жажда мести, оригинально присутствующая в этой сцене у Беллини. При помощи выдающейся работы солистов и хора режиссёру удаётся показать здесь равнодушную тупость масс, которые лениво проклинают Норму и остаются безучастными к её саморазоблачению и самосожжению.
И вот тут, на фоне этого стадного равнодушия народа, перед которым посыпая главу пеплом мечется в раскаянии Норма, готовая отправиться в огненную бездну, режиссёр совершает то, что делает его спектакль настоящим гуманистическим высказыванием и подлинным художественным манифестом.
Вообразить счастливый финал в «Норме» — примерно то же самое, что допустить свадьбу Татьяны и Онегина в известном пушкинском романе. Но опираясь на безжалостную реальность, мы забываем о том, что настоящий художник проявляется не в умении сказку сделать пылью, а в том, чтобы трагически безысходный финал превратить в убедительную сказку о надежде на спасение. И то, что делает с финалом «Нормы» Василий Бархатов — подвиг настоящего гуманиста, подвиг художника, который умеет создавать из пепла сказку, который умеет творить чудо.
И именно поэтому новая «Норма» в Театре ан дер Вин в великолепном оркестровом обрамлении под управлением Франческо Ланциллотты и с изумительным актерским и вокальным составом стала большим достижением, философским откровением, и, по всей видимости, главным событием года.
Автор фото — Моника Риттерсхаус
Семейный ресторан «Русское Подворье» в Суздале — место, где не только очень вкусно накормят, но и где вы сможете окунуться в атмосферу домашнего уюта и отведать эксклюзивные блюда русской кухни. На сайте rp-suzdal.ru можно ознакомиться с меню и заказать столик.
