Органные сезоны во Дворце на Яузе
«Органные сезоны во “Дворце на Яузе”» – это дневные субботние и воскресные концерты. Они начинаются в 16.00 и проходят в уютной, почти домашней обстановке фойе второго этажа. Пространство этого «зрительного зала» весьма необычно: по типу центрального нефа античной базилики оно ограничено с четырех сторон мощными столбами-колоннами, явно взывающими к стилю тяжеловесного и капитального «сталинского ампира». Сочетание монументальной парадности интерьера и камерности его масштабов как раз и создают ту неповторимую доверительно-возвышенную атмосферу восприятия музыки, возвращаться в которую хочется снова и снова. Остается только сказать, что места для публики в этом необычном для слуха и восприятия музыкальном пространстве располагаются по трем сторонам квадрата названных колонн, а также на верхнем опоясывающем балкончике а-ля loggione.
Вдоль четвертой стороны квадрата устанавливается орган. Несмотря на то, что в данном случае речь идет об органе передвижном, это весьма сложное творение человеческих рук обладает всеми качествами звучания полноценного стационарного инструмента. Для концерта, о котором мы поведем речь, орган серии «Rembrandt» был предоставлен всемирно известной голландской фирмой «Johannus», специализирующейся на производстве классических цифровых органов. Если орган в программе того или иного концерта является не единственным «музыкальным голосом», то, в зависимости от рода исполняемой музыки, задействуются и солисты (певцы и инструменталисты), а при необходимости – и камерный состав инструментального ансамбля.
На этот раз специфика концерта была вокально-органной: солистка – Елена Заремба, партия органа – Антонина Кадобнова. Наряду с фирмой «Johannus», еще одним партнером проведения концерта стал Фонд Ирины Архиповой. Нисколько не умаляя достоинств звучания прекрасного голландского инструмента, а также очень чуткого и вдумчивого аккомпанемента на нем Антонины Кадобновой, просто нельзя не сказать сразу, что царицей бала на этом концерте, конечно же, была Елена Заремба. Голос этой певицы сам подобен звучанию органа. Насыщенное, густое меццо-сопрано исполнительницы с роскошными контральтовыми обертонами словно соревновалось с органом в глубине «проникающего» благодатного воздействия на публику. К счастью, в последнее время Елену Зарембу, блистательная оперная карьера которой невероятно впечатляюще сложилась в масштабах как европейского, так и мирового масштаба, мы снова обрели и на просторах родного Отечества. И вот, наконец, на суд публики она выносит свою новую сольную программу. Вместе с музыкой барочного периода в нее также вошли и духовные вокальные миниатюры более поздних эпох.
В начале концерта после прелюдии из Сюиты № 6 Генделя, исполненной Антониной Кадобновой, прозвучали две арии из опер этого же композитора – ария Мелиссы «Ah! Spietato!» из «Амадиса Галльского» и знаменитые речитатив и ария Ксеркса «Frondi tenere e belle … Ombra mai fu» из одноименной оперы. В первой арии (кстати, в оригинале предназначенной сопрано!) от неразделенной любви страдает героиня, во второй в силу сходных причин убивается герой. Спрашивается, а от чего еще страдать персонажам в операх seria? Ответ только один: от любви и ревности.
Любые логические рассуждения о соответствии или несоответствии полов оперных персонажей и их исполнителей неизбежно заведут нас в тупик, ибо к чехарде барочной музыкальной эстетики понятие «логика» просто неприменимо (в одной и той же опере, как правило, с огромным числом персонажей партии как героев, так и героинь могли исполняться как женскими голосами, так и голосами певцов-кастратов). К слову, партия Мелиссы изначально была предназначена женскому сопрано, а партия Ксеркса – кастрату-сопрано. В наше время партии давно сошедших с музыкально-исторической арены кастратов (если их только не поют современные контратенора), как правило, исполняют меццо-сопрано: дело вполне обычное, но при этом оперный герой невольно становится героем-травести.
В голосе Елены Зарембы впечатляюще сочетается «чарующая женственность» и «торжествующий героизм», поэтому он одинаково естественно и, несмотря на свою мощь, интеллектуально тонко способен передать самую разнообразную гамму оттенков и настроений персонажей независимо от их гендерных и психологических особенностей. И публика «Органных сезонов во “Дворце на Яузе”» смогла убедиться в этом в полной мере.
После Генделя, ненадолго выйдя из круга оперы, Елена Заремба грациозно исполнила две прелестные миниатюры Алессандро Скарлатти – ариетту «Sento nel core» и канцонетту «Già il sole del Gange». Далее прозвучала ария Париса «O del mio dolce ardor» из оперы Глюка «Парис и Елена». Здесь та же самая ситуация, что и с партией Ксеркса: Парис изначально был отдан на откуп кастрату-сопрано (Елена – настоящему женскому сопрано). Так что наша Прекрасная Елена – Елена Заремба – вместо того, чтобы, казалось бы, петь партию главной героини, закономерно поет партию главного героя, неизбежно наделяя ее травестийностью и на этот раз. Но как поет! Нежно и глубоко, трубно и взволнованно, пронзительно и мягко… Вся эта необъяснимо противоречивая палитра вокальных красок, которую певице удается воссоздать своим голосом восхищает, околдовывает, захватывает в сладостный плен…
Финальным апофеозом первого отделения концерта становятся две вокальные пьесы – «Ave Maria» Баха – Гуно и величественная ария альта «Erbarme dich, mein Gott, um meiner Zähren Willen!» из баховских «Страстей по Матфею» («Matthäus Passion»). И всё бы было хорошо, даже замечательно, если бы не «подкачало» скрипичное соло, как известно, в этом номере несущее на себе исключительно важную нагрузку (соло на скрипке – Юлия Плисковская). Обидно было за органистку, нашедшую удивительно мягкую сокровенную «тональность» интерпретации, обидно было за певицу, творившую свои голосом просветление и скорбь, но, увы, партия скрипки вписаться в их ансамбль так и не смогла…
В зачине второго отделения начатая сакральная тема уверенно продолжается арией контральто «Fac ut portem Christi mortem» (№ 10) из «Stabat mater» Перголези, после чего ей на смену приходит маленький виртуозный фрагмент вполне светской по духу, но религиозной по своему содержанию кантаты-оратории Моцарта «Освобожденная Ветилуйя» («La Betulia liberata»). Речь идет об арии Карми «Quei moti che senti», которую Елена Заремба исполнила весьма стильно и с большим вокально-актерским «драйвом».
В названной оратории (azione sacra), сюжет которой – одна из «перепевок» библейской легенды про отважную Юдифь, есть пара персонажей Кабри и Карми, о которых лично я могу сказать лишь одно: их партии, судя по аудиозаписям и исполнениям нашего времени, поручены сопрано. При этом персонаж по имени Карми вовлекается в сюжет уже ближе к ликующему финалу всего опуса, но, тем не менее, он наделен композитором своей законной (причем, весьма эффектной) арией. Кабри и Карми – это народные предводители Ветилуйи, но мне так и хочется сказать, «народные предводительницы»: если играть во все несуразности музыкального барокко – так уж играть до конца!
С Моцартом мы встретились снова на исполнении арии Фарнака «Son reo, l’error confesso» из оперы «Митридат, царь Понта», в которой этот персонаж – на этот раз в оригинале XVIII века ему было предначертано амплуа кастрата-контральто – признается своему отцу Митридату в измене. В лице Елены Зарембы Фарнак делает это весьма витиевато и причудливо красиво, кажется, даже не понимая, что впереди его ждет темница, но в музыкальном отношении эти волшебные звуки просто ласкают слух и вызывают приятную негу – на то она и барочная опера!
В завершение программы, после исполнения Andante cantabile из Концерта для трубы Гайдна (соло на трубе – Александр Смирнов) и токкаты из Симфонии для органа № 5 Шарля Мари Видора (1844 – 1937), мы услышали еще один блок вокальных духовных сочинений. Прозвучали «Ave Maria» Шуберта, «Repentir» («Покаяние», или «Молитва», как было указано в программке) и «Ave Maria» Каччини – Янченко (в последнем номере соло на трубе – Александр Смирнов). Если обе «Ave Maria» отечественному слушателю хорошо известны, то весьма элегантная миниатюра Гуно, исполненная Еленой Зарембой с неподдельным изяществом и истинно французским шармом, стала просто настоящим репертуарным открытием. Нельзя сказать, чтобы на сей раз особо впечатлило и соло трубы, однако, в отличие от скрипичного соло, никакой «вселенской катастрофы», слава Богу, не произошло.
Должен признаться, единственный прозвучавший вокальный бис был опознан мной лишь «наполовину». Безумно знакомая музыка… Точно Паизиелло, но вот из какой оперы и какому персонажу принадлежит эта ариетта, с уверенностью сказать не могу, хотя очень может статься, что она из оперы Паизиелло «Мельничиха». Еще с традиций дореволюционной поры это название обычно принято переводить на русский язык с добавлением эпитета «прекрасная», то есть как «Прекрасная мельничиха». Надо же! Эпитет «прекрасная», кажется, как будто бы случайно, как будто бы исподволь возникает в наших заметках уже второй раз. Да… Случайно… Но кто знает, случайно ли… Во всяком случае прекрасное настроение после концерта настойчиво подсказывает мне, что в жизни ничего случайного не бывает…
