Хуан Диего Флорес выступил в ММДМ
В отличие от многих современных певцов, чьи голоса идеально ложатся на запись, но проигрывают в живом звучании, Хуан Диего Флорес живьем производит еще лучшее впечатление, чем в записи. И ведь не сказать, чтобы он обладал каким-то сверхособым, божественно красивым тембром. Секрет этого достаточно еще молодого перуанца, стремительно ворвавшегося в 90-е годы на оперный олимп, в другом. Перед нами — идеальный белькантовый тенор, причем, в отличие от многих и многих предшественников, специализировавшихся на соответствующем репертуаре, голос Флореса имеет вполне мужественную окраску (да и сам певец выглядит настоящим мачо — отнюдь, впрочем, не брутальным, но даже весьма импозантным).
Надо заметить, во второй половине двадцатого столетия бельканто все больше и больше приобретало отчетливо женский лик. Мария Каллас, Джоан Сазерленд, Беверли Силлз, Монтсеррат Кабалье, Эдита Груберова... Список можно продолжать, но столь же звучных мужских имен в нем не окажется (и Паваротти, и Гедда, и некоторые другие теноры подобного калибра, отдавшие дань репертуару бельканто, все-таки в первую очередь ассоциируются не с ним). До появления Флореса, ставшего настоящей суперзвездой бельканто мужского пола.
Программу первого отделения составили произведения Россини, из трех китов романтического бельканто, безусловно, самого трудного для исполнителей. Но когда поет Флорес, этих трудностей почти не ощущаешь. Все фиоритуры пропеваются как бы между прочим, все сверхвысокие ноты выстреливаются в зал словно играючи. Опять-таки, в отличие от большинства предшественников в этом репертуаре, Флорес никогда не пользуется фальцетом и не снимает голос с опоры. Непринужденность вокализации отличным образом уживается у него с исполнительской экспрессией. Все это в полной мере проявилось в ариях из «Семирамиды», «Золушки» и «Севильского цирюльника» (последняя, кстати, считается неисполнимой и при сценических представлениях оперы и даже в полных записях чаще всего пропускается).
Второе отделение было посвящено Беллини и Доницетти, и здесь мы услышали не только Флореса-виртуоза, но и Флореса-лирика, в знаменитом Романсе Неморино из «Любовного напитка» продемонстрировавшего еще и безупречную кантилену. В кабалетте Тонио из «Дочери полка» певец запросто выдал на-гора все полагающиеся девять верхних «до», что после Паваротти, кажется, никому еще не удавалось. Вероятно, именно это имел в виду сам Тенориссимо, когда назвал Флореса своим преемником.
На бис прозвучали два шлягера — песенка Герцога из «Риголетто» и «Гранада». Флорес и здесь держался в рамках белькантовой манеры пения, что очень даже идет Верди (хоть его и называли когда-то «могильщиком бельканто»), а песне Лары, которую обычно исполняют в силовой манере, придает несколько неожиданный характер. Хуан Диего Флорес выступал в сопровождении Национального филармонического оркестра России, которым дирижировал одаренный молодой американский маэстро Кристофер Франклин. В трех увертюрах Россини наблюдался несомненный прогресс по сравнению с тем, как НФОР играл его музыку еще пару месяцев назад, и в этом явная заслуга Франклина. А вот увертюрам Доницетти во втором отделении недоставало отделки — видимо, посчитав, что они не столь трудны, как россиниевские, им уделили меньше времени. Вероятно, и у самого Флореса было меньше репетиций с оркестром, чем требовалось, потому что ощущения идеального ансамбля не было и певцу приходилось даже не раз откровенно оглядываться на дирижера.
В заключение нельзя не порадоваться, что нашей публике посчастливилось услышать этого изумительного певца в расцвете дарования. Правда, сие удалось лишь тем, кто успел купить билет по относительно приемлемой цене — остальные билеты в основном так и остались нераспроданными, и публику стали приглашать в партер и амфитеатр, дабы совсем уж не опозориться перед звездой. Может быть, руководству Дома музыки пора подумать о том, чтобы взять политику ценообразования в свои руки, а не отдавать ее на откуп новоиспеченным менеджерам, берущим зал в аренду и назначающим цены «с потолка»?
Дмитрий Морозов
