Кент Нагано выступил с Российским национальным оркестром
Валом валившая на пресс-конференцию Кента Нагано пресса связывала с приездом дирижера большие надежды: по общему мнению, Российский национальный давно нуждался в руке маститого европейского профессионала, дабы поддерживать свой статус одного из ведущих оркестров России и — шире — Восточной Европы. Главный дирижер Лос-Анджелесской оперы и экс-глава Лионской оперы, регулярно появляющийся на лучших фестивалях мира с интересными программами, Нагано дал понять, что его планы относительно РНО вполне долгосрочны — его живо интересует облик коллектива, и он готов принять деятельное участие в его дальнейшем формировании. Тем интересней было услышать дирижера за работой. Славящийся своими безупречными интерпретациями сочинений ХХ века и уже блеснувший роскошным исполнением «Дафниса и Хлои» Равеля несколько лет назад, Нагано для своего нынешнего появления предпочел романтический репертуар. «Прелюды» Листа, «Фантастическая симфония» Берлиоза и Второй фортепианный концерт Шопена — своего рода хрестоматия шедевров второй четверти XIX века. Подбор произведений на первый взгляд мог показаться не самым оригинальным, если бы все вышеперечисленные опусы не нуждались в свежем прочтении.
Нет нужды говорить о том, что Нагано, дирижеру новой формации, имеющему солидный бэкграунд по части современной музыки, чужды клише и штампы ушедшей эпохи: перегруженное «жирное» звучание струнных, утрированные кульминации, неумеренный пафос высказываний... В романтические произведения он привносит стратегически точный расчет, скупой, но выверенный жест — оркестровый звук становится более сфокусированным, тембровая палитра — более ясной, словно со старого живописного полотна смахнули пыль, и оно вновь обрело свои первозданные краски. Вместе с тем романтизм Нагано остывший, в нем нет, или почти нет, того, что неразрывно связано с самой романтической эстетикой, — в нем нет излишеств и преувеличений. Типичный пример — «Прелюды» Листа, открывшие вечер: очень объективная и однозначная симфоническая фреска, сыгранная уверенно и непоколебимо от первой до последней ноты и, по сути, не оставляющая воображению слушателя ни сомнений (что хорошо), ни пространства для фантазии (что хуже). Любопытно, как Нагано выстраивает оркестровый баланс — в драматургии его «Прелюдов» духовым и ударным отведено гораздо большее место, именно они «диктуют» сюжет, а подобная расстановка сил сильно напоминает композиторскую стилистику ХХ века. Поэтому отблеск симфонического Шостаковича в блестящей маршеобразной коде «Прелюдов» никакая не аберрация слуха — дирижер сознательно или бессознательно апеллирует к более поздней эстетике, что придает Листу любопытную интригу. А вот Шопен, сделанный такой же методой, однозначно разочаровывает: от юного польского гения ждешь именно душевной теплоты, наивной меланхолии, и холодная голова дирижера тут совершенно ни к чему. Вдвойне обидно, что пианистка Мари Кодама не смогла в полной мере соответствовать ни шопеновскому романтическому флеру, ни тому рациональному настрою, который старался привнести в произведение дирижер.
Сердцевина программы — «Фантастическая симфония» Берлиоза — должна была окончательно расставить все точки над «i» и подтвердить (или опровергнуть) предрасположенность Нагано к романтической традиции. Учитывая самые полярные мнения о трактовке Нагано, могу сказать, что лично меня «Фантастическая симфония» не увлекла — несколько очень интересных и с фантазией сделанных эпизодов (начало и финальные такты третьей части, финал) не стали составными частями одной сюжетной линии, прочерченной композитором. Спору нет, «Фантастическая» готовит много неприятных сюрпризов даже маститым дирижерам, но в целом Нагано разделил участь многих своих коллег, не одолевших рыхлой формы первых двух частей, воспрянувших духом в третьей и стремившихся компенсировать муторное начало блестящим финалом (последнее Нагано явно удалось). Вторая часть вечера — бесспорно интересная и насыщенная качественной игрой РНО — все же заставила задуматься над парадоксом романтической традиции в музыке: самой, казалось бы, простой для прочтения и в то же время самой сложной.
Михаил Фихтенгольц
