Les préludes
Симфоническая поэма по Ламартину No. 3 (1849—1854)
Состав оркестра: 3 флейты, 2 гобоя, 2 кларнета, 2 фагота, 4 валторны, 2 трубы, 3 тромбона, туба, литавры, малый барабан, большой барабан, тарелки, арфа, струнные.
История создания
В 1844—1845 годах Лист задумал увертюру к четырем мужским хорам на текст стихотворения малоизвестного французского поэта Жозефа Отрана «Четыре стихии» («Земля, Ветры, Волны, Звезды»). В 1848 году увертюра была написана и получила название «Размышление», но на протяжении 1850— 1854 годов перерабатывалась не менее трех раз. Тогда же внимание композитора привлекло стихотворение другого французского поэта, Альфонса Ламартина «Прелюды», которое и стало заголовком и программой новой симфонической поэмы. Программа написана Листом по-французски и переведена на немецкий его учеником и другом П. Корнелиусом. Как и все 12 поэм, созданные в Веймаре, «Прелюды» посвящены возлюбленной Листа, княгине Каролине Сайн-Витгенштейн. Премьера состоялась также в Веймаре 23 февраля 1854 года под управлением автора.
Альфонс Ламартин (1790—1869) — один из самых известных французских поэтов 20-х годов XIX века. Сборники его стихов — «Поэтические размышления», «Новые поэтические размышления», «Поэтические и религиозные гармонии» — воспринимались как новое слово в поэзии, открывающее эпоху романтической лирики. Исповедь души, исполненной смутных томлений, элегические размышления о бренности жизни на фоне меланхолического вечернего пейзажа, христианские мотивы смирения и молитвенных упований — все было близко юному Листу, переживавшему в Париже 20-х годов горести первой любви. Четверть века спустя тот же Ламартин вдохновил его на создание фортепианного цикла «Поэтические и религиозные гармонии», написанного за год до последней редакции «Прелюдов».
Входящее в «Новые поэтические размышления» (1823) большое стихотворение «Прелюды» типично для Ламартина. Печальные жалобы волн и грозная морская буря, кровопролитное сражение и усеянное телами погибших поле битвы вызывают у поэта чувство ужаса, и перед ним возникают светлые воспоминания детства, проведенного среди простых пастухов на лоне сельской природы. В первом варианте программы (1854) Лист подробно пересказал стихотворение, используя многочисленные поэтические цитаты, причем развил лирические мотивы. В окончательном же варианте (1856), резко сократив текст, еще больше усилил его героическую и оптимистическую устремленность, сохранив из Ламартина лишь одну цитату (о трубе, поющей сигнал тревоги). Но вот что поразительно: именно этому, самому жизнеутверждающему из своих произведений, столь далекому от трагизма и скорбных философских размышлений, Лист предпослал программу, в которой объявил жизнь прелюдией к смерти. Любопытно, что в стихотворении, указанном композитором в качестве программы, такой фразы нет.
«Чем иным является наша жизнь, как не серией Прелюдий к тому неведомому напеву, первую и торжественную ноту которого интонирует смерть? Любовь образует волшебную зарю всего существования; но в чьей судьбе первое блаженство счастья не было разрушено бурей, смертельное дыхание которой развеяло прекрасные иллюзии, роковая молния разбила алтарь, и чья душа, жестоко израненная, выйдя из таких бурь, не стремится утишить свои воспоминания в блаженном покое сельской жизни? Однако человек не смиряется с длительным наслаждением благословенной негой, которая сперва так очаровала его на лоне природы, и «когда труба пропела сигнал тревоги», он спешит на опасный пост, какая бы война ни звала его в свои ряды, чтобы вновь обрести в борьбе всю полноту самосознания и обладания своими силами».
Картины жизни воплощены Листом в череде ярких, красочных эпизодов, наполненных жанровыми и изобразительными деталями (марш, пастораль, буря, битва, трубные сигналы, пастушьи наигрыши). Они сопоставляются по принципу контраста и в то же время тесно связаны друг с другом: на протяжении всей поэмы Лист мастерски трансформирует ведущую тему, применяя свойственный ему принцип монотематизма (хотя встречаются и иные темы).
Музыка
Поэма начинается настойчивым мотивом вопроса, который возникает в унисонном изложении струнных, таинственных аккордах деревянных и приглушенных репликах тромбонов. Постепенное нарастание приводит к основной теме, вырастающей как ответ на поставленный вопрос. Величавая, горделивая, она воплощает образ прекрасного свободного человека, полного сознания собственной силы. Новый вариант темы — лирический, певучий, в насыщенном тембре виолончелей и вторых скрипок, к которым затем присоединяется солирующая валторна. Красочные модуляции, хроматизмы, зыбкое волнообразное сопровождение подчеркивают характер томления, ожидания, предчувствия любви. И вот она приходит, олицетворенная новой темой удивительной красоты, свободно льющейся у валторн и альтов с сурдинами. Эпизод любви завершает вновь возникающий мотив вопроса. За ним следует нарисованная яркими красками, с изобразительными эффектами, картина драматических столкновений, героической борьбы. На смену ей приходит мирная пастораль, безмятежная перекличка солирующих валторны, гобоя, кларнета. На фоне пастушеского наигрыша повторяется тема любви. Постепенно она ширится, крепнет в звучании полного оркестра; слышатся возгласы труб, тремоло литавр — любовная идиллия сменяется победным маршем. С удивительным мастерством трансформирует Лист прежние темы, создавая все новые образные варианты: томительную тему грез интонируют теперь медные инструменты, лирическая любовная звучит в пунктирном ритме фортиссимо tutti в сопровождении впервые вступающих тарелок и большого барабана. И, наконец, на вершине развития возникает основная тема в торжественном апофеозном звучании, утверждая величие человека-победителя.
А. Кенигсберг
«Прелюды» — одна из лучших симфонических поэм Листа. История создания этого произведения, выбор литературного источника, его воплощение в словесной программе и в музыке чрезвычайно характерны для листовской программности и ее трактовки. Музыка была задумана в 1844 году как увертюра к четырем мужским хорам на текст стихотворения французского поэта Жозефа Отрана «Четыре стихии» («Земля, Ветры, Волны, Звезды»); в 1848 году увертюра была завершена, но не издана; неоднократно перерабатывалась в 1850—1854 годах. Тогда же Лист обратился к стихотворению Ламартина «Прелюды» (из цикла «Новые поэтические размышления») в качестве программы для своей симфонической поэмы; программа эта также имела несколько вариантов.
Стихотворение Ламартина, разросшееся до размеров небольшой поэмы, посвящено раздумьям о бренности человеческого существования. Печальные жалобы волн и грозная морская буря, кровопролитное сражение и усеянное телами поле битвы вызывают у поэта чувство ужаса, и перед ним возникают светлые воспоминания детства, проведенного среди простых пастухов, на лоне сельской природы, в цветущих полях, под тихое журчание ручейков...
Музыка Листа лишь далекими нитями связана со стихотворением Ламартина, а варианты программы все более удаляются от него. В первоначальном, чрезвычайно развернутом варианте Лист подробно пересказал содержание литературного источника (со стихотворными цитатами), усилив героические моменты. В окончательном, кратком варианте героическое и оптимистическое звучание еще более усилено; исчезли мрачные раздумья, полные отчаяния и безнадежности, а также скорбные картины усеянного мертвецами поля битвы. От Ламартина сохранилась лишь одна фраза — призыв героя к борьбе; все остальное было добавлено Листом. Он писал:
«Разве не представляет собой наша жизнь ряда прелюдий к неведомому гимну, первую торжественную ноту которого возьмет смерть? Любовь является волшебной зарей для каждого сердца; но в чьей судьбе первое блаженство счастья не было разрушено порывом бури, чьи чарующие иллюзии не были развеяны ее суровым дыханием, чей алтарь не был разбит смертоносной молнией? И чья душа не искала — после подобных потрясений — мира и покоя деревенской жизни, чтобы заглушить свои воспоминания? Но человек не может долго предаваться блаженному покою на лоне природы, столь пленяющему его вначале, и лишь только раздастся боевой сигнал трубы, спешит он, какая бы война ни звала его, в ряды сражающихся, на свой опасный пост, чтобы в битве вновь обрести всю полноту самосознания и восстановить целиком свои силы».
Все же и окончательный вариант программы не соответствует музыке Листа. В частности, первая, «ключевая» фраза программы, объясняющая название произведения (Кстати, этой фразы как таковой нет в стихотворении Ламартина. Лист попытался выразить в ней общий смысл не столько данного стихотворения, сколько творчества поэта в целом.), резко противоречит волевой, жизнеутверждающей, глубоко «земной» идейной направленности симфонической поэмы. В музыке «Прелюдов», в противоположность программе, основная идея выражена с большой ясностью и образной конкретностью, что достигается широким использованием жанровых (марш, пастораль) и изобразительных моментов (буря, битва, трубные сигналы, пастушьи наигрыши).
Различные картины, заимствованные из литературного первоисточника, воплощены в контрастных разделах, сменяющих друг друга внезапно, без переходов, что при общности тем создает яркость сопоставлений. Некоторые из этих разделов как бы вобрали в себя отдельные части сонатно-симфонического цикла (маршевый эпизод разработки напоминает о скерцо, пасторальный — о медленной части, торжественная главная партия в репризе — о финале). Все это заключено в стройную форму сонатного allegro с зеркальной репризой, которая еще более выявляет героические настроения: поэма завершается не лирическими, а героическими образами главной партии.
«Прелюды» открываются вступлением, в котором зарождается основная тема произведения. Здесь словно содержится тот жизненный вопрос, ответ на который будет искать герой; такие «интонации вопроса» весьма характерны для романтиков и нередко встречаются у Листа. Постепенно из туманной дали возникает ответ на вопрос вступления — тема героя, первый тезис поэмы (главная партия, C-dur). В ней звучат уверенность и горделивое сознание своей силы:
Связующая партия рисует образ героя с иной стороны — его мечты о счастье, о любви, светлые грезы юности. Основная тема приобретает мечтательный, напевный склад (струнные инструменты, трехдольный размер — вместо маршевой поступи), волнообразное сопровождение убаюкивает, погружает в мечты. Хроматизмы, неустойчивые аккорды с большой септимой, зыбкие красочные модуляции, резко контрастирующие с уверенной диатоникой главной темы, придают звучанию темы особую пряность:
Все это подготавливает побочную партию — свободно льющуюся, широкого дыхания мелодию (E-dur; см. пример 119 а). Она звучит вначале затаенно, словно исподволь, у валторн и альтов с сурдиной, но потом ширится, разрастается и захватывает весь оркестр. В конце экспозиции, как и в начале, вновь возникает «интонация вопроса».
Разработка состоит из нескольких разделов. Первый с яркой изобразительностью живописует картину борьбы и увенчивается героическими фанфарами труб. Второй раздел открывается манящей темой связующей партии, ныне приобретающей еще более изнеженные черты. За ней следует пастораль — лирическая остановка после напряженного развития и перед конечным утверждением героики. Данный эпизод в разработке построен на новой, самостоятельной теме (хотя и здесь в свирельных наигрышах мелькает «интонация вопроса», словно и на лоне природы герой не может забыть своих сомнений). Позже на этом пасторальном фоне появляется тема побочной партии.
Незаметно начинается зеркальная реприза, сливающаяся с разработкой (тема побочной партии в сочетании с темой пасторали, C-dur). Все более крепнут героические возгласы, призывы к действию, и под конец возникает картина массового народного ликования. В показе конечного торжества, однако, сохраняется напряженность развития, словно напоминание о тех трудностях, которые пришлось преодолеть герою на пути к победе. Это сближает репризу «Прелюдов» с бетховенскими финалами, представляющими собой, по выражению Асафьева, «напряженную устойчивость»: «Ликование финала звучит так: борьба продолжается, ибо такова жизнь, а сейчас — радость».
В репризе все темы подчиняются героическому складу главной и воспринимаются как ее варианты. Связующая теряет свой мечтательный, убаюкивающий характер и превращается в ликующий призыв; изменяется и лирическая побочная, которая тоже звучит как победный марш:
Все это еще более способствует интонационному сближению тем поэмы.
М. Друскин
