Russian Notebook
Вокальный цикл для голоса и фортепиано на народные тексты (1964)
1) Над рекой стоит калина
2) Страдальная («Что, девчоночки, стоите…»)
3) Страдальная («Зорю видно…»)
4) Зима
5) Сею-вею
6) Дело было на гулянке
7) Страдания («Ой, не знаю, не знаю, не знаю я…»)
8) В прекраснейшем месяце мае
История создания
В 1964 году Гаврилин окончил консерваторию как композитор и музыковед-фольклорист. Созданный в следующем году вокальный цикл, получивший, по аналогии с циклом на стихи Гейне, название «Русская тетрадь» явился своеобразным итогом занятий этими двумя специальностями.
В основе восьми песен цикла — народные тексты «Над рекой стоит калина», страдальные «Что, девчоночки, стоите» и «Ах, милый мой, пусти домой!», «Ой, зима, зима моя! Зима морозная», «Сею-вею молоденькая цветов маленько», «Дело было на гулянке», страдания «Ой, не знаю, да ой, не знаю, милые, отчего за любовью гонятся», «В прекраснейшем месяце мае». Автором было специально оговорено, что все песни исполняются без перерыва и не только изъятие одного из номеров, но и перестановка их недопустима.
В различных беседах и интервью Гаврилин подробно рассказывал о возникновении замысла «Русской тетради»: «Сначала были сочинены три первые песни. В то же время я обдумывал балет о языческой Руси, постепенно накапливался и отбирался материал. В это время в одном из интернатов Ленинграда... от рака крови погибал 17-летний парнишка, лучший ученик, гордость школы. Его смерть явилась толчком, который привел к тому, что музыка для балета превратилась в вокальную...» В одном из номеров журнала «Юность» за 1968 год Гаврилин рассказал об этом подробнее: «Как-то мне рассказали, что в одной из ленинградских школ умер от болезни десятиклассник, красивый, умный парень, которого все очень любили. Трагическая ситуация, и ничего нельзя сделать. Умер, многого не узнав, не увидев, не полюбив. А наверное, есть где-то девушка, которая его полюбила бы, будь он жив. И я решил написатъ о несостоявшейся любви от лица той девушки, хотел написатъ поэму о любви и смерти.
Каждую из восьми песен цикла я старался расположить так, чтобы уже само чередование выражало контрастность чувств, переживаний, заставляло следить за их сюжетом. Эти песни — воспоминания. На народные тексты, собранные в Ленинградской, Вологодской и Смоленской областях (я участвовал в этих фольклорных экспедициях). Что касается музыки, то фольклорных цитат народных мелодий в ней нет. Но она непосредственно связана с интонациями народного творчества. Использованы здесь разные народные жанры. Предельное обнажение чувств было необходимо в «Русской тетради», равно как и непосредственность».
Свое сочинение композитор посвятил памяти ученика 10-го класса 4-й Ленинградской школы-интерната Руслана Пармёнова. В 1969 году в радиопередаче Гаврилин рассказывал: «... Композиция цикла... — воспоминание и смешение реального и ирреального в рассказе героини, и даже ее бред... Когда я сам уже стал сочинять музыку, то картины человеческого несчастья и радости, в какой-то период жизни забытые мною, стали восстанавливаться с большой ясностью, многое я стал понимать лучше, стал понимать, почему я не любил, когда моя мать, потерявшая моего отца (он погиб под Ленинградом и похоронен в Лигове) пела песню «Разлилась Волга широко, милый мой теперь далеко», а на словах «до свиданья, мой дружочек, я дарю тебе платочек» я разражался слезами. Это впечатление я впоследствии постарался выразить в заключительном номере «Русской тетради», когда женщина, обращаясь к умершему мужу, просила его написать ей письмо.
Много лет спустя, будучи уже студентом ленинградской консерватории, я попал в Лодейнопольский район Ленинградской области и там, в одном из отдаленных селений, очень пожилые, много пережавшие женщины с натруженными руками и седыми головами, вдруг запели:
Сижу, на рояле играю,
Играла и пела на нем,
хотя, вероятно, рояля никто их них не видел. И я понял тогда, что это для них стало символом прекрасной мечты, как бы погружением в чудный сон, в забытье. Это впечатление я также постарался передать в «Русской тетради», в 4-й части, когда в самую страшную минуту звучит примитивный романс».
Исполнение «Русской тетради» 27 октября 1965 года в Малом зале Ленинградской филармонии певицей Надеждой Юреневой и пианисткой Тамарой Салтыковой стало явлением в музыкальной жизни. Появилось произведение новаторское, совершенно по-иному, чем прежде, трактовавшее народную песню и при этом — глубоко народное. Насколько важным оно стало для композитора, свидетельствуют его слова: «"Русская тетрадь"... в ней я нашел себя как композитор со своей темой и понял самое главное для себя: как нужно писать музыку... А также понял: нужно писать музыку не о том, что видел или слышал, а о том, что стоит за тем, что ты видишь или что ты слышишь. Тогда получится музыка, получится сочинение».
В 1967 году Гаврилину за «Русскую тетрадь» была присуждена Государственная премия имени М. И. Глинки. Цикл включила в свой репертуар выдающаяся певица Зара Долуханова. Она исполнила его не только на родине, но в гастрольных поездках по многим странам, вплоть до Южной Америки. Музыка Гаврилина получила всемирную известность и признание.
Музыка
«Русская тетрадь» — образец глубокого проникновения в самую суть народной русской песни. В противовес ранее существовавшим сборникам народных мелодий, в которых композиторы, их записывавшие, подгоняли своеобразные напевы под классические правила — ритмики, интонации, тональных закономерностей, Гаврилин, чутко вслушиваясь в народные интонации, но не используя их непосредственно, создает музыку, которая воспринимается как подлинно народная.
Композитор рассказывал: «За внешне спокойной песней о первом свидании (но в ней есть предчувствие тоски: «буду ждать парня, ждать парня») — идет будто бы частушка «Что, девчоночки, стоите?» — в ней как бы мимоходом проскальзывают слова «он уехал далеко»... Еще неясно, что разговор идет о смерти любимого человека (№1, «Над рекой стоит калина» — Л. М.). Потом опять воспоминание о свидании. Реально ощущаемая тоска перемежается с галлюцинациями. «Я жена мужняя», — поет героиня, поет упрямо, как бы уговаривая себя... И вдруг сентиментальный романс, и она видит себя в саду, а навстречу ей «девки идут, цветы несут» (это зимой-то!, и рядом как рефрен, навязчивая идея «холодно мне, холодно» (№4, «Зима» — Л. М.)... «Я жена мужняя!» — уже торжественно, гордо возглашает героиня в заключительной песне «В прекраснейшем месяце мае». И только в эту минуту ударяет похоронный колокол... Вот так построена "Русская тетрадь"».
Л. Михеева
Вокальный цикл «Русская тетрадь» (1965) со временем не утратил своей пронзительной правдивости. Цикл воспринимается как маленькая антология женского пения — звучат страдания, плач-причет, частушечные припевки, скороговорка. Переключения от песенной мелодии к скороговорке-говору (не всегда фиксированному по высоте), от частушки к плачу свободны, а сама амплитуда этих переключений широка. Композитор нашел точную форму самого выражения женской души, чем и продиктована «кадровость» неожиданных драматургических смен.
Восемь номеров цикла подчинены четкой драматургии. Первый номер — заставка-вступление («Над рекой стоит калина») — нейтральный тон, отсутствие напряженности. Две последующие «Страдальные» составляют экспозицию с широким диапазоном интонационных говорных формул — от задорных возгласов: «Что, девчоночки, стоите» — до возбужденной речйтации. В лирико-драма- тическом монологе (№ 3) напряжение возрастает. Здесь сочетается как бы несочетаемое: экспрессия секундовых плачево-причитальных интонаций («Ах, милый мой, пусти домой!») «переключается» в мягкие, приглушенно-романсовые мажорные кадансы («Зорю видно…»). Из данного хода рождается следующая попевка с захватом широкого распева на ноне си-бемоль мажора («Ровы, розы, алый цвет…»). Тема эта будет использована в финальной песне цикла, его эпилоге.
Подобная жанрово-интонационная и образная многосоставность экспозиции обещает столь же непредсказуемое развитие. Таковы две центральные песни — два драматургических центра: № 4 — «Зима» и № 7—«Страдания». «Зима» покоряет не только экспрессией, но и масштабами. Возникают ассоциации с вокальными циклами Шостаковича, Мусоргского. В основе композиции песен — контрастно-составная форма. Велика в них роль фортепианной партии (в средних разделах, в репризе песни «Зима»), В «Страданиях» любопытно соединение джазовых ритмов буги-вуги с причитальными интонациями. Особой виртуозностью отличается и партия солиста — цепь сложнейших глиссандо в песне «Зима» («Холодно мне…») или каденция-скороговорка в коде песни «Страдания» («Не учила меня мамашенька»). Вторая кульминация цикла (№ 7) включает тематические репризы из других песен (например, «Зимы»), что говорит о близости развязки.
Заключительная песня цикла «В прекраснейшем месяце мае» образно сложна. В первой ее теме переплавлены интонации городского романса. Вся прелесть — в их наивности, граничащей с банальным (но эту грань композитор нигде не переходит). Прелесть предельно наивных лирических, очень живых интонаций городского романса вступает в противоречие с ремаркой автора: «Мертвым голосом». Ремарка означает непреодоленную (или — преодоленную?) смирением, тоской боль. Конечно, это боль женской души, непостижимая, тонко зафиксированная — «мертвым голосом» поющей о несбывшемся счастье героини…
В цикле «Русская тетрадь» немало современных экспрессивных средств выразительности. Помимо драматических («наплыв», срыв, переключение-контраст), отметим штрихи импровизационного исполнения (например, нефиксированная высота). Особое место среди приемов занимает своеобразная гиперболизация черт народного исполнения — многократно повторяемые глиссандо широкого диапазона, утрированность частушечных скороговорочных формул и др.
Выше говорилось о разнообразии интонационной сферы и мно- гослойности жанровых музыкальных основ цикла. Добавим, что вокальный цикл Гаврилина требует от исполнительниц вживания в каждое слово, интонацию, вдумчивого прочтения любой из авторских ремарок, словом, охвата драматургии целого и фиксации всех малейших и, кажется, бесконечных нюансов внутри каждого номера цикла. Чего стоит, например, нейтрально остраненное звучание «простенькой» «Сею-вею» (№ 5) после драматической «Зимы»?
Цикл «Русская тетрадь» по экспрессии чувств и сложнейшему выстраиванию образов-настроений можно ставить в ряд с шедеврами камерной вокальной женской лирики романтического XIX века и прежде всего с Шуманом («Любовь и жизнь женщины»), В немудреном по внешней форме женском рассказе о любви, измене, разлуке (с бытовыми ситуациями, отголосками быта в литературном тексте и жанровом музыкальном обобщении) Гаврилин тонко раскрыл жизнь и любовь женщины — вечную тему всех родов искусства во все времена. Исполнение цикла «Русская тетрадь» выдающимися камерными певицами Н. Юреневой и 3. Долухановой принесло сочинению Гаврилина большую известность. За него композитор был удостоен Государственной премии имени Глинки (1965).
