Ce qu'on entend sur la montagne, S. 95
«Что слышно на горе» (фр. Ce qu'on entend sur la montagne), S. 95 ― первая по счёту симфоническая поэма Ференца Листа. Это оркестровое произведение, навеянное сборником поэм Виктора Гюго «Осенние листья» (1831). Композиция также имеет второе название ― «Горная симфония» (нем. Bergsymphonie).
Поэма, как и многие произведения Листа, несколько раз переделывалась и редактировалась. В первоначальном виде она была написана в 1848—1849 годах и впоследствии переработана в 1850 году, а окончательная версия была создана в 1854 году. Поэма «Что слышно на горе» является самой длинной из всех симфонических поэм Листа; типичная её продолжительность составляет чуть более получаса.
Ференц Лист вошел в историю музыки как создатель жанра симфонической поэмы – одночастного оркестрового произведения, сочетающего черты сонатности и цикличности, и всегда программного. То, что композитор пришел к такому жанру, было закономерно – ведь он считал программность одним из основополагающих принципов новой музыки. По мнению Листа, объединение литературы и музыки в рамках инструментального творчества поможет композитору стать выразителем поэтических идей своей эпохи, именно поэтому источником вдохновения для него часто становились литературные шедевры Наиболее известный пример такого рода – поэма «Прелюды», основанная на одноименном стихотворении Ламартина, но не она была первой. Мы расскажем о первой симфонической поэме Ференца Листа, которую, соответственно, можно считать первым образцом этого музыкального жанра вообще – «Что слышно на горе».
Это произведение было завершено в 1849 г. практически одновременно с двумя другими поэмами – «Прелюды» и «Тассо. Жалоба и триумф», однако первые эскизы ее появились раньше, чем композитор начала работать над этими двумя поэмами – в 1847 г., таким образом, ее с полным правом можно назвать первой (так обозначил ее и сам Лист). Источником вдохновения послужило одноименное стихотворение Виктора Гюго. С именем этого французского писателя обычно ассоциируется пафос революционных идей, мотивы тираноборчества – но содержание этого стихотворения совсем иное: оставшись наедине с природой, лирический герой вслушивается в ее «голос», в котором различает «гимн славы», провозглашаемый морскими волнами, и «глухую песнь печали», исходящую от населенной людьми земли:
Два этих голоса, два непостижных зова
То умолкали вдруг, то возникали снова.
«Природа!» рокотал один сквозь бездну лет,
И «Человечество!» гремел другой в ответ.
Противопоставление величественной и гармоничной природы страдающему, раздираемому противоречиями человечеству («природы вечный гимн и вопль души людской») – мотив, весьма распространенный и в литературе эпохи романтизма, и в музыкальных произведениях того времени. Но стихотворение Гюго – благодатнейший материал для музыкального воплощения, ведь в нем речь идет о звуках, на каждом шагу встречаются музыкальные понятия – песня, гимн. Более того, поэт словно «подсказывает» композитору детали инструментовки, упоминая то «величавую фанфару», то «железную арфу», то «медный смычок». Но не только музыкальная сущность творения Гюго заинтересовала Листа – он был увлечен философской идеей произведения. «Что слышно на горе» – это не «музыкальная иллюстрация» к стихотворению, это размышления композитора на тему, затронутую поэтом.
«Что слышно на горе» – одна из наиболее масштабных листовских поэм, она звучит более получаса, в то время как продолжительность большинства подобных сочинений не превышает двадцати минут. Структура произведения усложняется обилием тематического материала. Форма близка к сонатной, но трактует ее композитор весьма свободно: часто сменяются темпы, в изобилии встречаются контрастные полифонические сочетания.
Лист воссоздает в поэме те звукоизобразительные детали, на которые указывает Гюго. В начале произведения тихое тремоло большого барабана и фигуры, напоминающие трели, у струнных с сурдиной передают тот «смутный гул», о котором говорит поэт, но последующие торжественные аккорды валторн уже выходят за рамки изобразительности – они обобщенно воссоздают образ величественной природы. В главной партии темп постепенно убыстряется, и она приходит к восторженно-приподнятому звучанию, которое сменяется пасторальной темой, поочередно излагаемой различными деревянными духовыми от флейты до фагота, затем переходит к скрипкам. Величественный гимн звучит в побочной партии, вырастающей из интонаций главной (темы экспозиции не противопоставляются – побочная воспринимается как «вершина развития» главной).
«Вопль души людской» возникает в следующем разделе – в стонущих, смятенных возгласах деревянных духовых, но у струнных при этом продолжают звучать торжественные аккорды (ведь в стихотворении оба «голоса» сливаются воедино), и даже интонационно эти возгласы родственны гимнической теме. Завершает грандиозную экспозицию суровый и даже мрачный «речитатив» низких деревянных духовых.
Разработка начинается внезапно – после большой паузы. Сначала развиваются интонации «страждущего человечества», затем – гимнический мотив. В конце первого раздела разработки возникает «смутный гул» у струнных. Центральный эпизод – Andante religioso – с его хоральным звучанием воспринимается как романтическая мечта о несбыточном идеале. В следующем разделе главная партия появляется на фоне «эфирной звучности» шести солирующих скрипок, но этот светлый образ сопоставляется со скорбными «речитативами». Торжественная кульминация приходится на начало репризы, у медных духовых звучит фанфарный мотив. Реприза воспринимается как апофеоз – скорбные интонации возникают, но они «растворяются» в торжественном гимне. Тремоло большого барабана и фигуры струнных, с которых начиналась поэма, знаменуют собой начало коды, в которой возникают основные мотивы поэмы. Завершает ее реминисценция хорального эпизода из разработки, олицетворяющего возвышенный идеал.
