Styx
Утрата людей, дорогих сердцу, не только повергает в глубокую печаль – у людей талантливых и творческих она порождает стремление излить свою душевную боль в творениях, которые и по прошествии многих лет буду трогать людские души. Именно так родился концерт для альта, хора и оркестра «Стикс».
В 1994 г. советский грузинский композитор Гия Александрович Канчели пережил большое горе – ушел из жизни его близкий друг, армянский композитор Авет Рубенович Тертерян, а по прошествии четырех лет не стало еще одного друга Канчели – Альфреда Гарриевича Шнитке. Потеря двух близких людей сподвигла композитора на создание сочинения-реквиема, которое он назвал «Стикс». Учитывая заглавие, отсылающее к античной мифологии, можно было бы ожидать, что композитор воспользуется текстами, принадлежащими к античной традиции или восходящими к ней – однако это было бы слишком просто для такого глубокого произведения, даже жанровую принадлежность которого весьма сложно определить однозначно: оно наделено чертами и кантаты, и инструментального концерта. В качестве солирующего инструмента Гия Канчели выбрал альт – по мнению композитора, именно этот инструмент с его богатым тембром и низким голосом «способен объединить миры живых и мертвых, разделенные водами Стикса… привести душу к примирению, миру и согласию». И, разумеется, композитор посвятил произведение музыканту, который мог в полной мере воплотить его замысел – самому знаменитому альтисту современности, Юрию Абрамовичу Башмету.
Задумывая «Стикс» как реквием, Канчели, тем не менее, не опирался на сложившиеся традиции этого жанра – не строил сочинение как чередование частей, не использовал канонический латинский текст католической заупокойной мессы (по словам композитора, канонический текст стал бы для него «оковами», лишил бы его творческую мысль свободы). Канчели сам написал либретто «Стикса», которое даже трудно назвать текстом в традиционном понимании – в нем нет сквозного развития, он даже производит впечатление некоторой хаотичности (не так ли выглядят мысли человека, потрясенного ударом судьбы?) – но в этой кажущейся случайности присутствует особая логика. В текст вплетаются и молитвенные фразы («Аллилуйя», «Честь, хвала Всевышнему», «Боже, прости мне мои грехи»), названия монастырей и храмов Грузии – так возникает мотив связи человека с Богом. Соотношение человеческой жизни с историей выражается строками Уильяма Шекспира (монолог Времени из «Зимней сказки»), названиями грузинских народных песен. Введение в текст слов «папа», «мама», «ребенок», «жена», «бабушка» и других терминов родства раскрывает связь поколений, а слова, связанные со временем суток («рассветает», «смеркается») становятся символическим выражением сакрального времени (рождение, смерть). Все эти словесные мотивы организуются не по принципу обычного, общепринятого синтаксиса, а по своим семантическим свойствам.
Такая же сложность и философская глубина отличает музыкальную драматургию «Стикса». Она строится на сопоставлении двух контрастных музыкальных сфер, одна из которых связана с мыслью о чем-то возвышенном, духовном, а другая – с земной человеческой жизнью, причем первая сфера занимает доминирующее положение – музыка «Стикса» носит в целом тон исповедальный и даже молитвенный. Не обращаясь к каноническим богослужебным текстам, композитор создает аллюзии на те или иные моменты богослужения (например, перечисление имен друзей Канчели – и умерших, и тех, которые были живы на момент создания «Стикса») – напоминает молитвы о живых и усопших, входящие в состав литургии. «Вселенский», всеобъемлющий характер произведения подчеркивается многообразием интонационных истоков. В «Стиксе» звучат мотивы креста, распятия и другие риторические фигуры, позаимствованные из музыки эпохи барокко, интонации религиозной музыки разных народов и эпох (григорианский и протестантский хорал, грузинские гимны, псалмодия). В музыкальную ткань вплетается и величественный ритм сарабанды, и интонации, заставляющие вспомнить об итальянской опере-seria с ее величественными и идеализированными образами, и героические тираты, и фанфарные обороты, и интонации романса. В то же время Канчели использует богатый арсенал композиторских приемов ХХ столетия: двенадцатиступенные комплексы, микрохроматику, элементы сонористики и алеаторики. В построении формы «Стикса» важную роль играет импровизационность (эта особенность проистекает из традиций грузинского музыкального фольклора).
Премьера «Стикса» состоялась в 1999 г в Амстердаме, солировал Юрий Башмет. Впоследствии произведение исполнялось с его участием во многих городах Европы и России, в том числе и в Москве. Существует также версия «Стикса» для скрипки, она была сделана композитором по просьбе Гидона Кремера.
На фото: Юрий Башмет
