Sonata for flute, viola and harp, L. 137
Последние годы жизни Клода Дебюсси были омрачены не только серьезной болезнью, но и тягостными мыслями, связанными с грозными событиями эпохи. «Состояние войны… есть состояние, противоречащее мысли, – говорил композитор. – Лишь олимпийский эгоист Гёте, кажется, мог работать в тот день, когда французы вошли в Веймар». Дебюсси ищет утешения в общении с природой: «Море здесь очень красивое, спокойствия полное, – сказано в одном из его писем из Пурвиля, где он гостил у друзей. – Оно вернуло мне способность работать, а это стало для меня немыслимым в парижском тревожном мраке».
В таких условиях композитор задумывал серию из шести сонат для разных инструментов в духе барокко, но написать он успел лишь три сонаты. Начав серию в 1915 г. Сонатой для виолончели и фортепиано, Дебюсси продолжил ее в конце того же года новым сочинением, значительно отличающимся от предыдущего. По словам композитора, в этой новой сонате он увидел самого себя в прошлом, когда он создавал «Ноктюрны». Впрочем, утонченный колорит сонаты позволяет усматривать сходство с еще более ранним периодом творчества Дебюсси, когда был создан «Послеполуденный отдых фавна».
Композитор признавался, что работа над этой сонатой помогала ему забыться, словно в прекрасном сне. Хрупкость этого «мира блаженного сна» находит выражение в очень изысканном инструментальном составе: флейта, альт и арфа. Используя такое сочетание тембров, композитор создает удивительно грациозное произведение, привлекающее своим мягким, «матовым» звучанием, причудливостью ритмических фигур и пересечения инструментальных линий. Тонкая, «пастельная» звукопись, типичная для музыкального импрессионизма, органично сочетается в этом сочинении с тенденциями неоклассицизма, с ориентацией на образцы эпохи барокко.
Подобно Сонате для виолончели и фортепиано, это произведение трехчастно, и ни одна из его частей не имеет сонатной формы. Первая часть озаглавлена Пастораль – впервые у Дебюсси появляется такое название, между тем пасторальные образы встречались в его предшествующих произведениях довольно часто: «Девушка с волосами цвета льна», «Пастушок», «Вереск», некоторые эпизоды «Послеполуденного отдыха фавна» и «Античных эпиграфов». Примечательно, что в «Послеполуденном отдыхе фавна» арфа и флейта играли важную роль в создании подобных образов, а в фортепианных пьесах такого рода звучание этих инструментов угадывалось в фактуре фортепиано. Облик Пасторали очень точно определяют авторские ремарки – dolce и rubato, подчеркивающие нежность звукового колорита и свободное, импровизационное музыкальное развитие. Фактура сплетается из кратких мотивов, при этом ни одну из инструментальных партий нельзя назвать главной, определив другие как аккомпанирующие – все три участника ансамбля находятся на равных. В медленном первом разделе трехчастной формы за соло флейты следует соло альта. В более оживленном среднем разделе возникают танцевальные ритмы. В репризе изложение мотивов меняется: мотив, который в первом разделе излагал альт, здесь отдается флейте, и наоборот – мотив альта в уменьшении проводит флейта. В последних тактах появляется мотив, напоминающий начало прелюдии «Шаги на снегу».
Вторая часть – Интерлюдия – определена автором как Tempo di Minuetto, но с менуэтом она имеет мало общего (разве что трехдольный размер). Очертания старинного танца весьма сложно усмотреть в причудливом переплетении мотивов. По форме Интерлюдия представляет собою семичастное рондо. Роль рефрена играет печальный мотив во фригийском ладу, который в начале второй части проводит солирующая флейта, а затем перенимает альт. В последующих проведениях изменяется фактура и тембровое освещение рефрена. Первый эпизод – изящный танец на основе ритмической формулы тарантеллы, столь часто использовавшейся Дебюсси. Во втором эпизоде довольно долго на фоне выдержанных звуков флейты и альта разворачиваются фортепианные фигурации, и только через восемь тактов появляется тема, основанная на тиратах. Третий эпизод перекликается со вторым, но тема утрачивает свою активность. В последнем проведении рефрена флейта и альт излагают тему в унисон.
Финал поражает изобретательностью музыкального развития: множество мотивов, накладывающихся друг на друга, передаются от инструмента к инструменту. Используются разнообразные приемы игры: вибрация у арфы, пиццикато у альта. Свободно чередуются тональности: фа мажор, ля мажор, ля-бемоль мажор, до мажор. В музыку Финала вплетаются реминисценции предыдущих частей – например, в коде у флейты появляется фраза из Пасторали.
Соната для флейты, альта и арфы была очень дорога Дебюсси: «Она принадлежит к тому времени, когда я еще мог писать музыку, – говорил композитор. – Это ужасно грустно, и я не знаю, надо ли смеяться или плакать? Быть может, и то, и другое».
Соната для флейты, альта и арфы была написана в конце сентября и начале октября 1915 года. Из письма к Дюрану от 16 сентября видно, что Клод Дебюсси забывает о еде и отдыхе ради своей новой музыки. Когда он сочинял сонату для флейты, альта и арфы, «вся нынешняя жизнь была очень далеко. Стройные периоды развертывались, забывчивые в отношении столь близких смятений; наконец, это было так прекрасно, что я должен почти извиняться». Признание существенное, поскольку в сонате для столь изысканного ансамбля Дебюсси нашел чрезвычайно мягкие, вкрадчивые краски, особенно тонко сливающие черты импрессионизма с новыми неоклассическими тенденциями, культивирующими отзвуки далекого прошлого.
Правда, и в этой сонате оказалось немало рассудочной музыки, в которой автор как бы кокетничал капризностью пересекающихся инструментальных узоров и ритмических фигур. Но все же общий характер сонаты для флейты, альта и арфы выделился редкой грациозностью и пластичностью — вероятно, именно поэтому Дебюсси нежно полюбил ее. Очевидно, ему очень хотелось развивать свое творчество в данном направлении модернизированного «клавесинизма», но суровая действительность препятствовала этому.
Позднее, в 1916 году, Дебюсси не раз сожалел, что уже не может написать что-либо подобное. Так, в письме от 4 сентября 1916 года к Годе Дебюсси с горечью писал по поводу сонаты для флейты, альта и арфы: «Она принадлежит к тому времени, когда я еще мог писать музыку. Она даже напоминает, как мне кажется, очень старого Клода Дебюсси, того, что сочинпл «Ноктюрны». А в другом письме к Годе, более позднем (от 11 декабря 1916 года), Дебюсси вновь вспомнил эту сонату, отмечая, что «не краснеет за нее, написанную тем Дебюсси, который мне больше не известен!.. Это ужасно грустно, и я не знаю — надо ли смеяться или плакать? Быть может, и то, и другое?»
Ю. Кремлев
