Nocturnes
«Облака»
Состав оркестра: 2 флейты, 2 гобоя, английский рожок, 2 кларнета, 2 фагота, 4 валторны, литавры, арфа, струнные.
«Празднества»
Состав оркестра: 3 флейты, флейта-пикколо, 2 гобоя, английский рожок, 2 кларнета, 3 фагота, 4 валторны, 3 трубы, 3 тромбона, туба, 2 арфы, литавры, малый барабан (в отдалении), тарелки, струнные.
«Сирены»
Состав оркестра: 3 флейты, 2 гобоя, английский рожок, 2 кларнета, 3 фагота, 4 валторны, 3 трубы, 2 арфы, струнные; женский хор (8 сопрано и 8 меццо-сопрано).
История создания
Еще не закончив свое первое зрелое симфоническое сочинение «Послеполуденный отдых фавна», Клод Дебюсси в 1894 году задумал «Ноктюрны». 22 сентября он сообщал в письме: «Я работаю над тремя «Ноктюрнами» для скрипки соло с оркестром; оркестр первого представлен струнными, второго — флейтами, четырьмя валторнами, тремя трубами и двумя арфами; оркестр третьего соединяет и то и другое. В целом это поиски различных комбинаций, которые способен дать один и тот же цвет, как, например, в живописи этюд в серых тонах». Письмо это адресовано Эжену Изаи, известному бельгийскому скрипачу, основателю струнного квартета, который в предыдущем году первым сыграл Квартет Дебюсси. В 1896 году композитор утверждал, что «Ноктюрны» созданы специально для Изаи — «человека, которого я люблю и которым восхищаюсь... Только он и может их исполнить. Попроси их у меня сам Аполлон, я бы ему отказал!» Однако уже в следующем году замысел меняется, и на протяжении трех лет Дебюсси работает над тремя «Ноктюрнами» для симфонического оркестра.
Об их окончании он сообщает в письме от 5 января 1900 года и там же пишет: «Мадемуазель Лили Тексье сменила свое неблагозвучное имя на гораздо более благозвучное Лили Дебюсси... Она неправдоподобно белокура, красива, как в легендах, и присоединяет к этим дарам то, что она отнюдь не в «стиле модерн». Она любит музыку... только согласно своей фантазии, ее любимая песня — хороводная, где речь идет о маленьком гренадере с румяным лицом и в шляпе набекрень». Женой композитора стала манекенщица, дочь мелкого служащего из провинции, к которой он в 1898 году воспылал страстью, чуть не доведшей его до самоубийства в следующем году, когда Розали решила с ним расстаться.
Премьера «Ноктюрнов», состоявшаяся в Париже в Концертах Ламурё 9 декабря 1900 года, не была полной: тогда под управлением Камилла Шевийяра прозвучали только «Облака» и «Празднества», а «Сирены» присоединились к ним год спустя, 27 декабря 1901-го. Эта практика раздельного исполнения сохранилась и столетие спустя — последний «Ноктюрн» (с хором) звучит значительно реже.
Программа «Ноктюрнов» известна от самого Дебюсси:
«Заглавие «Ноктюрны» имеет значение более общее и в особенности более декоративное. Здесь дело не в привычной форме ноктюрна, но во всем, что это слово содержит от впечатления и ощущения света.
«Облака» — это неподвижный образ неба с медленно и меланхолически проплывающими и тающими серыми облаками; удаляясь, они гаснут, нежно оттененные белым светом.
«Празднества» — это движение, пляшущий ритм атмосферы со взрывами внезапного света, это также эпизод шествия (ослепительное и химерическое видение), проходящего через праздник и сливающегося с ним; но фон остается все время — это праздник, это смешение музыки со светящейся пылью, составляющее часть общего ритма.
«Сирены» — это море и его безгранично многообразный ритм; среди посеребренных луной волн возникает, рассыпается смехом и удаляется таинственное пение сирен».
В то же время сохранились и другие авторские пояснения. По поводу «Облаков» Дебюсси говорил друзьям, что это «взгляд с моста на тучи, подгоняемые грозовым ветром; движение по Сене парохода, гудок которого воссоздается короткой хроматической темой английского рожка». «Празднества» воскрешают «память о прежних увеселениях народа в Булонском лесу, иллюминированном и наводненном толпой; трио труб — это музыка республиканской гвардии, играющей зорю». По другой версии здесь отражены впечатления от встречи парижанами российского императора Николая II в 1896 году.
Немало параллелей возникает с картинами французских художников-импрессионистов, любивших рисовать струящийся воздух, блеск морских волн, пестроту праздничной толпы. Сам заголовок «Ноктюрны» возник от названия пейзажей английского художника-прерафаэлита Джеймса Уистлера, которыми композитор увлекся еще в молодые годы, когда, окончив консерваторию с Римской премией, жил в Италии, на вилле Медичи (1885—1886). Это увлечение сохранилось до конца жизни. Стены его комнаты украшали цветные репродукции картин Уистлера. С другой стороны, французские критики писали, что три «Ноктюрна» Дебюсси — это звукопись трех стихий: воздуха, огня и воды, или выражение трех состояний — созерцания, действия и упоения.
Музыка
«Облака» нарисованы тонкими импрессионистскими красками небольшого по составу оркестра (из медных использованы только валторны). Зыбкий сумрачный фон создается мерным колыханием деревянных духовых, образующих причудливые скользящие гармонии. Своеобразный тембр английского рожка усиливает ладовую необычность краткого основного мотива. Колорит светлеет в среднем разделе, где впервые вступает арфа. Она вместе с флейтой ведет в октаву пентатонную тему, словно насыщенную воздухом; ее повторяют солирующие скрипка, альт, виолончель. Затем возвращается сумрачная мелодия английского рожка, возникают отголоски других мотивов — и все будто уплывает вдаль, подобно тающим облакам.
«Празднества» образуют резкий контраст — музыка стремительна, полна света и движения. Полетное звучание струнных и деревянных инструментов перебивается звонкими возгласами медных, тремоло литавры и эффектными глиссандо арф. Новая картина: на том же пляшущем фоне струнных гобой ведет задорную тему, подхватываемую другими духовыми в октаву. Внезапно все обрывается. Издалека приближается шествие (три трубы с сурдинами). Вступают молчавший до того малый барабан (в отдалении) и низкие медные, нарастание приводит к оглушительной кульминации tutti. Затем возвращаются легкие пассажи первой темы, мелькают и другие мотивы, пока звуки празднества не затихают вдали.
В «Сиренах» вновь, как и в «Облаках», господствует медленный темп, но настроение здесь не сумеречное, а озаренное светом. Тихо плещет прибой, набегают волны, и в этом плеске можно различить манящие голоса сирен; повторяющиеся аккорды без слов небольшой группы женского хора дополняют звучание оркестра еще одной причудливой краской. Мельчайшие, из двух нот, мотивы варьируются, разрастаются, сплетаются полифонически. В них слышатся отзвуки тем предшествующих «Ноктюрнов». В среднем разделе голоса сирен становятся настойчивее, их мелодия — более протяженной. Вариант у труб неожиданно сближается с темой английского рожка из «Облаков», и сходство еще усиливается в перекличке этих инструментов. В конце пение сирен замирает, как истаивали облака и исчезали вдали звуки празднества.
А. Кенигсберг
Среди симфонических произведений Дебюсси выделяются своим ярко живописным колоритом «Ноктюрны». Это три симфонические картины, объединенные в сюиту не столько единым сюжетным, сколько близким образным содержанием: «Облака», «Празднества», «Сирены».
К каждой из них есть небольшое литературное предисловие автора. Оно, по мнению самого композитора, не должно иметь сюжетного смысла, а призвано раскрыть лишь живописно-картинный замысел сочинения: «Заглавие — «Ноктюрны» — имеет значение более общее и в особенности более декоративное. Здесь дело не в привычной форме ноктюрна, но во всем, что это слово содержит от впечатлений и особых ощущений света.
Первый ноктюрн — «Облака» — это неподвижный образ неба с медленно и меланхолически проходящими и тающими серыми облаками; удаляясь, они гаснут, нежно оттененные белым светом». Как видно из авторского пояснения, а еще более из самого сочинения, основная художественная задача для композитора заключалась здесь в передаче средствами музыки чисто живописного образа с его игрой светотеней, богатейшей палитрой сменяющих друг друга цветов, — задача, близкая и художнику-импрессионисту.
Музыка первого «ноктюрна», написанного в свободно трактованной трехчастной форме, выдержана в нежных «пастельных» тонах, с мягкими переходами от одной гармонической или оркестровой краски к другой, без ярких контрастов, без заметного развития образа. Скорее возникает ощущение чего-то застывшего, меняющего лишь изредка оттенки.
Эту музыкальную картину можно вполне сравнить с некоторыми пейзажами, например Клода Моне, бесконечно богатыми по гамме красок, обилию полутеней, скрадывающих переходы от одного цвета к другому. Единство живописного стиля в передаче многих картин моря, неба, реки достигается им часто нерасчлененностыо дальнего и близкого планов в картине. Об одном из лучших полотен Моне — «Парусная лодка в Аржантёе» — известный итальянский искусствовед Лионелло Вентури пишет: «Фиолетовые и желтые тона вплетаются как в голубизну воды, так и в голубизну неба, различная тональность которых позволяет разграничить эти стихии, причем зеркальная гладь реки становится как бы основанием небесного свода. Вы ощущаете непрерывное движение воздуха. Оно заменяет перспективу».
Начало «Облаков» как раз и воссоздает живописный образ бездонной глубины неба с его трудно определимым цветом, в котором причудливо смешиваются разнообразные оттенки. Одна и та же поступенная, как бы колышущаяся последовательность из квинт и терций у двух кларнетов и двух фаготов не меняет на длительном протяжении своего ровного ритма и выдерживается в почти бесплотной тончайшей звучности:
Вступительный четырехтакт не имеет ярко выраженного мелодического образа и производит впечатление «фона», который часто предшествует появлению основной темы (музыка его заимствована Дебюсси из фортепианного аккомпанемента романса Мусоргского «Окончен шумный праздный день»). Но этот «фон» приобретает во всем первом «ноктюрне» значение центрального художественного образа. Частая смена его «освещения» (тембр, динамика, гармония), по существу, являются единственным приемом музыкального развития в «Облаках» и заменяет собой напряженное мелодическое развертывание с яркими кульминациями. Чтобы еще больше подчеркнуть образно-выразительную роль «фона», Дебюсси поручает его в дальнейшем насыщенной по звучанию струнной группе, а также использует очень колоритную гармонизацию: цепочки «пустых» аккордов с пропущенными терциями или квинтами сменяются последовательностями «пряных» нонаккордов или простых трезвучий.
Появление в пятом такте более яркого мелодического «зерна» у английского рожка, с его характерным «матовым» тембром, воспринимается лишь как слабый намек на тему, которая на протяжении всей первой части почти не меняет своего мелодического рисунка и тембровой окраски:
Начало второй, средней части «Облаков» угадывается лишь по появлению новой, чрезвычайно краткой и неяркой мелодической фразы у английского рожка на фоне почти такого же «застылого» сопровождения, как и в первой части. Ощутимого образного и мелодического контраста между первой и второй частями в «Облаках» нет. Единственный заметный контраст в средней части создается новой тембровой окраской: на фоне выдержанного аккорда у струнной группы divisi появляется еще одна мелодическая фраза у арфы и флейты в октаву. Она повторяется несколько раз, также почти не меняя своего мелодического и ритмического рисунка. Звучность этой маленькой темы настолько прозрачна и стеклянна, что напоминает блеск капелек воды на солнце:
Наступление третьей части «Облаков» узнается по возвращению первой темы английского рожка. В своеобразной «синтетической» репризе объединены все мелодические образы «Облаков», но в еще более сжатом и неразвернутом виде. Каждый из них представлен здесь лишь начальным мотивом и отделен от других ясно выраженными цезурами. Все изложение тем в репризе (динамика, инструментовка) направлено на создание эффекта постоянного «ухода» и «растворения» образов, а если прибегнуть к живописным ассоциациям, то как бы плывущих в бездонном небе и медленно тающих облаков. Ощущение «истаивания» создается не только «угасающей» динамикой, но и своеобразной инструментовкой, где pizzicato струнной группы и тремоло литавр на рр поручена лишь роль фона, на который наслаиваются тончайшие красочные «блики» звучности деревянных инструментов и валторн.
Эпизодическое появление отдельных мелодических фраз, стремление Дебюсси как бы растворить главное во второстепенном (тему в сопровождении), бесконечно частая смена тембровой и гармонической окраски не только сглаживают грани между разделами формы «Облаков», но и дают возможность говорить о взаимопроникновении живописных и музыкальных приемов драматургии в этом сочинении Дебюсси.
Второй «ноктюрн» — «Празднества» — выделяется среди других произведений Дебюсси ярким жанровым колоритом. В стремлении приблизить музыку «Празднеств» к живой сценке из народной жизни композитор обратился к бытовым музыкальным жанрам. На контрастном противопоставлении двух основных музыкальных образов — танца и марша — и строится (в отличие от «Облаков») трехчастная композиция «Празднеств».
Постепенное и динамичное развертывание этих образов придает сочинению более конкретный программный смысл. Композитор пишет в предисловии: «Празднества» — это движение, пляшущий ритм атмосферы с взрывами внезапного света, это также эпизод шествия (ослепительное и химерическое видение), проходящего сквозь праздник и сливающегося с ним; но фон остается все время — это праздник; это смешение музыки со светящейся пылью, составляющее часть общего ритма».
С первых же тактов ощущение праздничности создается пружинистым энергичным ритмом:
(являющимся своеобразным ритмическим остовом всей второй части «Ноктюрнов»), характерными кварто-квинтовыми созвучиями у скрипок на ff в высоком регистре, которые придают яркую солнечную окраску началу части.
На этом колоритном фоне появляется основная тема первой части «Празднеств», напоминающая тарантеллу. Мелодия ее строится на поступенном движении с многочисленными опеваниями опорных звуков, но типичный для тарантеллы триольный ритм и быстрый темп придают легкость и стремительность движению темы:
В ее раскрытии Дебюсси не использует приемов мелодического развития (ритм и очертания темы почти не меняются на протяжении части), но зато прибегает к своеобразному варьированию, при котором каждое следующее проведение темы поручается новым инструментам, сопровождается иной гармонической окраской.
Пристрастие композитора к «чистым» тембрам на этот раз уступает место тонко смешиваемым оркестровым краскам (звучание темы у английского рожка с кларнетом сменяется проведением ее у флейт с гобоями, затем у виолончелей с фаготами). В гармоническом сопровождении появляются мажорные трезвучия отдаленных тональностей и цепочки нонаккордов (напоминающих густо наложенный мазок на живописном полотне). В одном из проведений темы ее мелодический рисунок основан на целотонной гамме, что придает ей новый ладовый оттенок (увеличенного лада), часто используемый Дебюсси в сочетании с мажором и минором.
На протяжении первой части «Празднеств» неожиданно возникают и так же быстро исчезают эпизодические музыкальные образы (например, у гобоя на двух звуках — ля и до). Но один из них, интонационно родственный тарантелле и в то же время контрастирующий с ней образно и ритмически, к концу части постепенно начинает занимать все более главенствующее положение. Четкий пунктированный ритм новой темы придает всему заключительному разделу первой части «Празднеств» динамичный и волевой характер:
Почти все проведения этой темы Дебюсси поручает деревянным духовым инструментам, но в конце первой части вступает струнная группа оркестра, до сих пор выполнявшая, в основном, роль аккомпанемента. Ее вступление придает новому образу значительную экспрессию и подготавливает кульминационный эпизод всей первой части.
Редкое у Дебюсси длительное нарастание динамики в конце первой части «Празднеств», достигаемое постепенным подключением все новых инструментов (кроме медных и ударных), нарастающим вихревым движением, создает впечатление стихийно возникающего массового танца.
Интересно отметить, что в момент кульминации снова главенствует триольный ритм и интонационное ядро первой темы — тарантеллы. Но этот вершинный эпизод всей музыкальной картины первой части несколько импрессионистично обрывается. Ощущения ясно выраженного завершения части не создается. Она непосредственно, без цезур, выливается в средний раздел «Празднеств».
Самый большой, почти театральный контраст (крайне редко встречаемый у Дебюсси) заключен в «Ноктюрнах» именно в резком переходе ко второй части «Празднеств» — маршу. На смену стремительному движению тарантеллы появляется мерно и медленно движущийся в маршевом ритме остинатный квинтовый бас. Основная тема марша впервые звучит у трех труб с сурдинами (как бы за сценой):
Эффект постепенно приближающегося «шествия» создается нарастанием звучности и сменой оркестрового изложения и гармонии. В оркестровке этой части «Ноктюрнов» участвуют новые инструменты — трубы, тромбоны, туба, литавры, малый барабан, тарелки — и господствует гораздо более последовательная и строгая логика оркестрового развития, чем в «Облаках» (тема исполняется сначала трубами с сурдинами, затем всей группой деревянных духовых инструментов и в кульминации — трубами с тромбонами).
Вся эта часть «Празднеств» отличается удивительным для Дебюсси по напряженности и цельности ладо-гармоническим развитием (сосредоточенным вокруг тональностей ре-бемоль мажор и ля мажор). Оно создается длительным накоплением ладовой неустойчивости при помощи многочисленных эллиптических оборотов, выдержанного на большом протяжении органного пункта и долгого отсутствия тоники основной тональности.
В гармоническом освещении темы марша Дебюсси использует сочные краски: цепочки септаккордов и их обращений в различных тональностях, в которые входит остинатный бас ля-бемоль или соль-диез.
В момент кульминационного развития средней части «Празднеств», когда тема марша грандиозно и торжественно звучит у труб и тромбонов в сопровождении литавр, военного барабана и тарелок, у струнных инструментов появляется тарантелла в виде своеобразного полифонического подголоска. Шествие постепенно приобретает характер праздничного торжества, искрящегося веселья, и, вдруг, так же неожиданно, как это было при переходе к средней части, развитие резко обрывается, и снова звучит одна, мягкая в своих очертаниях и звучности двух флейт, тема тарантеллы.
С момента ее появления начинается интенсивная подготовка репризы, во время которой тема тарантеллы постепенно вытесняет марш. Ее звучность нарастает, гармоническое сопровождение становится все более богатым и разнообразным (включая нонаккорды разных тональностей). Даже тема марша, появившись у труб в момент второй кульминации средней части, приобретает тарантельный ритм. Теперь созданы все предпосылки для начала третьей, репризной части «Празднеств».
Этот раздел формы, так же как и в «Облаках», заключает в себе почти все мелодические образы части цикла и предельно сжат. Реприза вместе с кодой создает излюбленный композитором эффект «удаления» шествия. Здесь проходят почти все темы «Празднеств», но лишь как отголоски. Особенно большим изменениям в конце части подвергаются основные темы «Празднеств» — тарантелла и марш. Первая из них к концу коды напоминает о себе только отдельными интонациями и триольным ритмом сопровождения у виолончелей с контрабасами, а вторая — ритмом марша, отбиваемым военным барабаном на рр и короткими терцовыми форшлагами у труб с сурдинами, звучащими, как далекий сигнал.
Третий «ноктюрн» — «Сирены» — близок по поэтическому замыслу «Облакам». В литературном пояснении к нему раскрываются лишь живописные пейзажные мотивы и привнесенный в них элемент сказочной фантастики (подобное сочетание отдаленно напоминает «Затонувший собор»): «Сирены» — это море и его безгранично многообразный ритм; среди осеребренных луной волн возникает, рассыпается смехом и удаляется таинственное пение сирен».
Вся творческая фантазия композитора направлена в этой картине не на создание яркого мелодического образа, который лег бы в основу всей части или ее раздела, а на попытку передать средствами музыки богатейшие световые эффекты и комбинации цветовых сочетаний, возникающие на море при различном освещении.
Третий «ноктюрн» так же статичен в своем изложении и развитии, как и «Облака». Отсутствие в нем ярких и контрастных мелодических образов отчасти восполняется колористической инструментовкой, в которой участвует женский хор (восемь сопрано и восемь меццо-сопрано), поющий с закрытым ртом. Этот своеобразный и удивительно красивый тембр используется композитором на протяжении всей части не столько в мелодической функции, сколько в качестве гармонического и оркестрового «фона» (аналогично использованию струнной группы в «Облаках»). Но эта новая, необычная оркестровая краска играет здесь основную выразительную роль в создании иллюзорного, фантастического образа сирен, чье пение доносится как бы из глубин спокойного, переливающегося бесконечно разнообразными оттенками моря.
Б. Ионин
Симфоническое творчество Дебюсси →
