Piano Sonata No. 24 (Fis-dur), Op. 78
Сонату № 24 фа-диез мажор Людвиг ван Бетховен завершил в 1809 г., а опубликована она была в 1810. Годы, разделяющие «Аппассионату» и эту сонату, оказались исключительно плодотворными. Бетховен создал за это время симфонии № 4, № 5, а также № 6 «Пасторальную», трио, концерты – скрипичный и Четвертый фортепианный, квартеты, но фортепианных сонат в это время он не создавал. Соната № 24 знаменует собою начало нового этапа в творчестве композитора, который неизбежно должен был последовать за «Аппассионатой»: она была той высшей точкой «кипения страстей», которой по определению нельзя достичь дважды. Теперь в бетховенских сонатах все чаще возникают образы созерцательные, проявляется сосредоточено-философское восприятие жизни.
Бетховен посвятил это произведение графине Терезе Брунсвик. С этой женщиной – одной из возможных адресатов загадочного неотправленного письма, предназначавшегося «Бессмертной возлюбленной» – композитора связывала глубочайшая привязанность, сочетавшая в себе черты любви и дружбы. Знакомство их состоялось в 1799 г., когда композитор начал давать уроки Терезе и ее младшей сестре Жозефине. Тереза была исключительно одаренным музыкантом: игре на инструменте она обучалась с трехлетнего возраста, а в шесть лет впервые выступила с оркестром. Для сонат Бетховена она стала со временем одной из лучших исполнительниц. Она с успехом демонстрировала свое исполнительское искусство в аристократических салонах, некоторое время управляла оркестром, мечтала о возвышенном предназначении, более значительном, чем успех в качестве дилетантки.
Однако не только исполнительский талант привлек композитора в этой замечательной женщине – она обладала незаурядным умом, сильной волей, пылкой фантазией. Не сразу оценил Бетховен достоинства Терезы – гораздо большее внимание он уделял ее кузине Джульетте Гвиччарди, потом был влюблен в Жозефину Брунсвик – но настал момент, когда Бетховен ответил взаимностью Терезе, давно испытывавшей склонность к нему, и в мае 1806 г. она уже согласилась выйти замуж за композитора – правда, единственным родственником невесты, чьим согласием заручились влюбленные, был ее брат Франц. Что помешало счастью этих двоих? Возможно, противодействие родственников-аристократов, а может, сложный характер самого Бетховена – но, так или иначе, брак не состоялся, ни Бетховен, ни Тереза в будущем так и не создали семей с другими людьми (хотя Тереза мечтала об этом), но память об этой любви сохранили на всю жизнь. Композитор хранил портрет этой женщины с дарственной надписью «Редкостному гению, великому художнику, прекрасному человеку». Воплощением этой не сложившейся, не имевшей будущего – но такой возвышенной любви стала Соната № 24.
Большой популярностью это произведение не пользуется – но самому Бетховену оно было очень дорого (он даже сетовал, что Четырнадцатая соната более известна – ведь Соната № 24, по мнению автора, ее превосходила). По-разному оценивали его музыковеды. По мнению Вильгельма Ленца, столь малосодержательная и незначительная соната недостойна гениальности композитора. Несравненно более благосклонно высказывался о ней Борис Асафьев, отмечавший «ясность и лаконичность», «художественное благородство и утонченную отделку» тем, особую интимность и нежность. Возможно, именно с лаконичностью и интимностью связан не вполне обычный – двухчастный – цикл сонаты. Части ее невелики по масштабу и воплощают два противоположных образа.
Часть первая – Adagio cantabile. Allegro ma non troppo – написана в форме сонатного аллегро, но в более сдержанном темпе, чем обычно. Некоторые черты формы заставляют говорить о возвращении к прошлому – к таким образцам, как ранние сонаты самого Бетховена, или даже к традициям Йозефа Гайдна – но в интонационном строе первой части никакого «шага назад» усмотреть нельзя. Здесь есть обычные для Бетховена регистровые контрасты и выразительные паузы, но очертания мелодических линий исключительно пластичны. Особую задушевность придает им опора на квинтовый, а также на терцовый тон. Здесь нет ярких тематических контрастов, тем более – конфликтности, все подчинено раскрытию единого образа. Границы тематических групп смягчены – они словно «перетекают» друг в друга, что тоже подчеркивает нежность образа. Есть здесь и «задумчивая» хоральность, и таинственный шелест мелких длительностей. Можно предположить, что композитор отразил мечтательность и серьезность, самоуглубленность любимой женщины.
Иная сторона облика возлюбленной Бетховена раскрывается во второй части – Allegro vivace: все здесь исполнено женственной грации. Может быть, композитор представляет здесь светскую даму – прекрасно танцующую, блистающую на балах? К такому пониманию располагает кокетливая танцевальность тем. Но это не бытовой, а опоэтизированный танец. Проникает в него и волевое начало в лице пунктирного ритма, появляющегося незадолго до завершения, чтобы вскоре смениться непринужденно «взлетающим» квинтольным пассажем.
Любовь к Терезе Брунсвик, не подарив личного счастья Бетховену, подарила миру одну из самых изящных его сонат.
Эта соната была закончена в октябре 1809 года и опубликована в 1810 году. Несколько лет отделяют ее от «аппассионаты» — и каких лет! За эти годы возникли три симфонии (четвертая, пятая и шестая), увертюра «Кориолан», скрипичный концерт, четвертый фортепианный концерт, квартеты ор. 59, посвященные Разумовскому, трио ор. 70.
На пути сонатного фортепианного творчества Бетховена «аппассионата» явилась переломным моментом крайнего напряжения страстей, которое затем уже не повторилось.
В музыке Бетховена начинают проскальзывать черты углубленной философской созерцательности, черты мечтательного отречения от страстей.
Эти особенности уже весьма заметны в первой части сонаты ор. 78. Соната посвящена графине Терезе Брунсвик, замечательно одаренной женщине и, по определению Ромена Роллана, «великой мечтательнице». Обстоятельства взаимоотношений Бетховена и Терезы остались доныне во многом невыясненными, но есть все основания говорить о серьезной взаимной душевной привязанности, в которой любовь органически сочеталась с дружбой. Тереза была превосходной музыкантшей, натурой задумчивой и, вместе с тем, страстной. Из числа женщин, встреченных Бетховеном на его жизненном пути, она, вероятно, явилась той, которая глубже всех смогла понять и оценить его. (Ромен Роллан приводит ряд мыслей Терезы (из ее обширного «Дневника»), поразительно сходных с мыслями Бетховена.)
Сам Бетховен очень любил сонату ор. 78. По свидетельству Отто Яна, композитор сказал однажды Карлу Черни: «Всегда говорят про сонату cis-moll. Однако я, поистине, написал нечто лучшее. Это соната Fis-dur...».
Тем не менее , соната ор. 78 не получила широкой популярности. Характерно, например, что Ленц считал ее незначительной, мало содержательной, недостойной гения Бетховена.
В наше время соната Fis-dur более ценится. Так, Б. В. Асафьев, отмечая «особенно интимный, нежный характер музыки, присущий этой сонате», пишет, что «рисунок основных тем и орнаментация отличаются художественным благородством и утонченной отделкой, наряду со склонностью композитора к возможно большей лаконичности и ясности изложения».
Лаконизм сонаты ор. 78 выражается не только в небольших размерах частей, но и в двухчастности целого, воплощающего контраст двух несходных эмоций.
Первая часть (Adagio cantabile. Allegro ma non troppo, Fis-dur) — один из редких в фортепианных сонатах Бетховена примеров весьма сдержанного по темпу сонатного Allegro. Форма отличается чертами «регрессивности» и напоминает отчасти крайние части сонаты ор. 10 № 2, отчасти скерцо сонаты ор. 31 № 3 (а также — сонатные формы Й. Гайдна).
Интонационное содержание музыки, напротив, носит очень новаторский характер. Быть может, даже вероятно — это портрет одной из сторон душевного облика Терезы — ее самоуглубленности и мечтательности.
Ласковая, неторопливо задушевная речь — вот основа ряда главных мелодических интонаций первой части сонаты. Выделяется роль «романтических» терций и квинт, примечательны пластичные линии образа (обычные для Бетховена «говорящие паузы», выразительные регистровые сопоставления).
Но это еще не все. К интонациям речи присоединяется важнейший компонент органности и хоральности, дополняющий образ чертами благоговейной задумчивости. То одна, то другая сторона образа выступают на первый план (Так, эмоциональная напряженность господствует в т. 18 и далее, где использован верхний регистр и экспрессивные хроматизмы секундаккордов.). Временами они полностью сливаются. А временами остается лишь фон — таинственное журчание шестнадцатых и краткие отголоски фразок и аккордов (так — в большей части разработки или в конце репризы).
Сладостное забвение, отрешенность от скорбей и тревог в светлой созерцательности — вот основа содержания первой части сонаты ор. 78. И недаром так текучи границы тематических групп, так смягчены тематические контуры. Повсюду — переливы, а не противопоставления!
Даже предполагая возможность портрета, не следует, конечно, ни в коем случае забывать о самом художнике. Он не только изображает, но и выражает свои чувства, свою душевную настроенность.
Не показательно ли сопоставить четыре этапа лирики Бетховена? В первой части сонаты ор. 14 № 2 юная душа жизнерадостно смотрит на мир, упиваясь счастьем любви и не ведая ее страданий. В «лунной» сонате глубина чувства приносит с собой великую скорбь и мужественный гнев. В сонате ор. 31 № 2 указан путь героического преодоления. А в первой части сонаты ор. 78 чувства, умудренные испытаниями и несчастьями, ищут блаженного мира, прекрасной иллюзии. Некогда Бетховен призывал к полноте жизни, страстно восклицал «никакого покоя!». Теперь (в одном из писем, относящихся к весне 1808 г.) композитор замечает о самом себе: «...для тебя, бедный Бетховен, нет никакого счастья извне, ты должен все создавать в себе самом, только в идеальном мире находишь ты радость».
В этих тягостных раздумьях о невозможности реального таилась, конечно, своя опасность — утратить жизненный нерв, прийти к религии.
Но вторая часть сонаты (Allegro vivace, Fis-dur) прогоняет все мечтания первой. Перед нами, вероятно, опять-таки, и портрет другой стороны душевного облика Терезы, и, вместе с тем, выражение противящихся умиротворенной созерцательности жизненных начал самого Бетховена. Мы уже упоминали отмеченное Роменом Ролланом сходство душевных стремлений Бетховена и Терезы Брунсвик в годы возникновения сонаты ор. 78; вернее всего считать эту сонату выражением такого созвучия душ.
А. Рубинштейн находил в финале «удивительный лаконизм и юмор, про которые Лист говорил: «Эта скупость очень богата».
В самом деле, финал сонаты ор. 78 — одно из весьма ярких вдохновений Бетховена, образец непринужденного остроумия, блестящей шутки.
Добавим, что музыка этой части с ее порхающим движением, женственной грацией и кокетливостью линий принадлежит к числу наиболее изящных пьес, написанных Бетховеном. Если в финале сонаты ор. 27 № 1 Бетховен беспардонно посмеялся над светскостью, как бы введя мужика в гостиную, то здесь он искренно увлечен обаянием поэтически-кокетливого танца (Любопытно, что в финале Бетховен обильно применяет, вообще говоря, нелюбимую им репетиционную технику изящно изогнутых фразок.) (вспомним, что Тереза была блестящей танцоркой, «королевой» салонов и балов).
Разумеется, финал — не бытовой танец, а именно поэтизация танцевальности, перерастающая в образ живого, искристого характера. Но перед самым концом, в настойчивых группах пунктированных восьмых:
дан тонкий намек на то, что в изображаемом характере есть воля, убежденность, упорство. Но это только намек. После двух фермат и вспорхнувшего пассажа квинтолей шестнадцатых финал заканчивается веселой непринужденностью.
В итоге нам представляется необходимым рассматривать сонату ор. 78 как результат духовного сближения Бетховена с Терезой Брунсвик. Бетховен не только портретирует, но и выражает себя. Однако руководимый глубоко сочувственным вниманием к объекту, он выражает лишь те свои стороны, которые считает общими. Искать тут Бетховена в его целом (того, который дан в «лунной», в «Авроре», в «аппассионате», а позднее в сонате ор. 106) было бы тщетным.
Ю. А. Кремлев
Фортепианные сонаты Бетховена →
Все нотные цитаты даны по изданию: Бетховен. Сонаты для фортепиано. М., Музгиз, 1946 (редакция Ф. Лямонда), в двух томах. Нумерация тактов дается также по этому изданию.
Запись в mp3:
Артур Шнабель
Записано 22.III.1932
I часть — Adagio cantabile — Allegro ma non troppo
II часть — Allegro vivace
