13 и 14 октября в Эрмитажном театре состоится премьера оперы «Сын-соперник» Дмитрия Бортнянского, имя которого неразрывно связано с Петербургской капеллой. Ей он руководил более 30 лет.
Перу Бортнянского принадлежат три оперы. Одна их них – «Сын-Соперник», которую можно будет увидеть в «Эрмитажном театре» в реконструированном виде. Именно так она звучала в 18 веке. Петь будут молодые певцы из Мариинского театра, а играть – оркестр аутентичных инструментов, созданный американским дирижером Стивеном Фоксом на берегах Невы. С ним - автором этой идеи - и с администратором оркестра Надеждой Фоминичевой корреспондент «Фонтанки» поговорил о грядущей премьере.
- Надежда Михайловна, расскажите немного о самой опере.
Надежда Фоминичева (НФ): Написана эта опера-буфф в очень интересный
момент: в России тогда были три музыкальных течения – французское,
очень модное итальянское и зарождающаяся русская музыка. Все они
отразились в музыке Бортнянского. Сюжет простенький - классический
любовный треугольник. «Сын-Соперник» был поставлен на сцене
единожды, да и то это была любительская постановка в Гатчине, при
дворе императрицы Марии Федоровны. Во всех ролях тогда были члены
императорской семьи. Автором либретто к опере был Лафермьер,
преподаватель французского языка при семье Марии Федоровны.
Больше опера не исполнялась. Партитура ее была потеряна. Часть арий
находится в запасниках Национальной Библиотеки, но хранятся они там
настолько секретно, что даже чтобы посмотреть на нее, нужно
записываться в очередь на полгода. Не говоря уж о том, чтобы
скопировать 600 страниц рукописного Бортнянского. Стивену удалось
найти еще одну копию в Риме, и он загорелся идеей восстановить
оперу в первозданном виде. Было это около двух лет назад...
Стивен Фокс (СФ): Да, это было очень интересно. Проблема в том, что
в России почти нет аутентичных исполнителей барочной музыки 18
века. Вы же понимаете, что тогда и инструменты были совсем другие.
На скрипичных не было металлических струн, совсем другая
конструкция смычка, их даже держали иначе. Духовые инструменты
выглядели совсем по-другому. В Москве есть кафедра старинной
музыки, но ее выпускники настолько востребованы, что сразу уезжают
за рубеж. В Петербурге их совсем мало. Нам пришлось собирать
музыкантов и инструменты из Амстердама, Лондона, Парижа, Торонто и
Ханты-Мансийска.
- Ханты-Мансийска?
НФ: Да, а чему вы так удивляетесь? В Ханты-Мансийске сейчас открылась первая в России академия барочной музыки. Туда с удовольствием едут преподавать профессора из Москвы, так как получают они там по полторы тысячи долларов. Приятно, что в Ханты-Мансийске тратят деньги на культуру, а не закапывают их где-нибудь на Канарских островах. Из этого города мы привезли старинный гобой.
- Стивен, а откуда вообще у вас возникла такая идея – делать оперу в Петербурге? И почему вы так хорошо знаете русский язык?
СФ: Русский язык я изучал в нью-йорском Университете. Все изучали французский, а мне не хотелось быть как все. И мне очень нравилась мелодика звучания русского языка. В Петербург я попал впервые, когда учился в Лондонской академии музыки, по обмену. Провел в Петербурге три месяца и понял, что хочу сюда вернуться, что хочу, чтобы в Петербурге звучала барочная музыка, хочу сделать здесь постоянный оркестр и, может быть, даже академию. Ведь, в отличие от Лондона или Нью-Йорка, сам Петербург это большой и единый ансамбль 18 века.
- Но ведь для этого вам надо практически жить в Петербурге?
CФ: Ничего не имею против.
НФ: А пока Стивену, чтобы работать над премьерой, приходится периодически выезжать в Финляндию и возвращаться. Виза заканчивается.
- Сможет ли попасть на оперу обычный смертный?
НФ: К сожалению, пока нет. В Эрмитажном театре (сохранившемся, кстати, в своем первозданном виде) лишь 300 мест. Первое выступление будет полностью отдано гостям из Европы, поклонникам старинной музыки. А на второе мы пригласили тех петербуржцев, которым хотим сделать подарок. Будет ли что-то дальше, зависит от того, найдем ли мы спонсоров, будет ли интерес. Пока нас хотят видеть в Таллинне и Массачусетсе.
- Получается что проект совершенно не коммерческий. Где же вы взяли деньги на постановку, инструменты, музыкантов, костюмы?
СФ: Спонсоры. Нам помогали американские фонды.
- А в России никого?
СФ: В России пока, к сожалению, никого. Мне сказали, что это здесь пока трудно.
Михаил Гончаров, fontanka.ru
