Итоги IX Международного балетного фестиваля «Мариинский»
После премьеры «Конька-Горбунка» Алексея Ратманского фестивальные события пошли своим чередом: спектакли с участием зарубежных гостей, гала мариинских прима-балерин и венчающий балетный марафон трехчасовой гала-концерт.
Поначалу казалось, что международной составляющей фестиваля в этом году не везет — ушел в отставку его вдохновитель Махар Вазиев, чьи обширные связи гарантировали высокий статус приглашенных звезд, один за другим выпадали из строя участники, кто по болезни, кто из-за занятости в своем театре. К всеобщему сожалению, не смог приехать из Парижа Матье Ганьо, получивший накануне серьезную травму. Он должен был танцевать «Спящую красавицу» с Олесей Новиковой, но не случилось. Очень любопытно было бы взглянуть, как Эшли Боудер, самая юная балерина из Нью-Йорк Сити Балле, выступит в «Дон Кихоте», однако и это удовольствие отменилось.
Боудер заменила кубинка Вьенсай Вальдес — сама по себе замечательная балерина и яркая представительница кубинской школы танца, но слишком предсказуемая в трюках и эмоциях, которыми славятся все питомцы легендарной Алисии Алонсо. Того глубокого впечатления от танца и присутствия на сцене, которое производили здесь некогда Палома Эрера в паре с Леонидом Сарафановым или Алина Кожохару с Йоханом Кобборгом, не осталось.
С другой стороны, по прошествии времени понимаешь, что эта встреча двух культур, русской и кубинской, когда-то очень дружественных, должна была состояться на главном балетном фестивале, чтобы раз и навсегда понять, что без воздуха и свободы никакой балет, даже питаемый лучшей в мире школой (а у кубинцев школа не петербургская, то есть не лучшая в мире), не сможет бесконечно процветать. Как поставщик танцовщиков с высоким апломбом, хорошим вращением и редкостными партнерскими навыками, Куба продолжает лидировать, но с актерскими индивидуальностями дело обстоит тут гораздо хуже. Видимо, работать за идею, получая гроши, и без надежды выехать за пределы Карибского бассейна, и без возможности общаться с заграничными друзьями без надзора соответствующих органов, кубинским артистам надоело. Хотя настоящая причина сегодняшнего застоя в кубинском балете — не в нищете людей, а в принципе самого существования театра, искусственно созданного на Кубе.
Действие прививок Петипа и Алонсо давно кончилось, нужна новая вакцина, но в закрытое социалистическое государство лекарство не может прийти извне, а на местные препараты уже возникла привыкаемость. Газета «Культура» не раз писала о кубинском балете, и писала восторженно, но стоило взглянуть на него в европейском контексте, как дорогая с виду картина распалась на картонные пазлы.
Вторая замена произошла в «Лебедином озере», которое возникло на месте «Спящей красавицы» с Ганьо. Составить пару Виктории Терешкиной вызвался Михаил Канискин, солист Берлинского государственного балета, чье выступление на фестивале феерическим не назовешь. Тому есть свои причины. Канискин учился в Москве, потом в Штутгарте и много лет танцевал в труппе Штутгартского балета. Его место было где-то посередине — между классикой и современностью, то есть он считался идеальным исполнителем в балетах Джона Кранко и Ханса ван Манена, а в академической белой среде значительностью не выделялся. Жесткие каноны мариинского «Лебединого озера» оказались ему не по плечу, хотя, как большинство западных людей, Канискин поразил местную публику искусными поддержками, что было очень важно для Виктории Терешкиной, которая провела этот спектакль на высоте, — и лидерство ей было к лицу.
Дальше — лучше. Настоящей героиней этого фестиваля стала Диана Вишнева, которая не только великолепно оттанцевала свой сольный вечер «Красота в движении» и выступила в «Жизели» в паре с Марсело Гомесом, но еще устроила маленькую премьеру на гала-концерте — показала вместе с Владимиром Малаховым дуэт из «Парка». Петербургская премьера «Красоты в движении» отличалась от московской некоторыми перестановками. В «Лунном Пьеро» изменился дизайн — все танцовщики сняли белые костюмы а-ля пьеро, оставшись в трико, а Вишнева переоделась в черное короткое платьице. Удивительно, но вместе с костюмами карнавальная культура не ушла из балета, а, наоборот, повернулась неожиданной гранью: персонажи стали похожи на внезапно разоблаченных венецианцев, выдернутых из гущи праздника и рассматриваемых словно под микроскопом Коппелиуса. В «Поворотах любви» в роли, которую раньше исполнял Дезмонд Ричардсон, появился Александр Сергеев, а на его место встал Антон Пимонов. Температура балета резко скакнула вниз — своей необычайной пластичностью Сергеев наколдовал мистики, которая и охарактеризовала последний «поворот любви» (последний дуэт) в ином ключе. В прошлом году мариинские артисты также «вмешались» в проекты Сергея Даниляна, самобытно перекроив «For Four» Уилдона — и тогда, и теперь было интересно.
Но взорвалась бомба, когда Вишнева вышла в «Жизели». Так складывались обстоятельства, что лучшая мариинская Жизель танцует эту партию в Петербурге очень редко. В Нью-Йорке, Москве, Токио — пожалуйста, а в Петербурге — едва ли не раз в десять лет. Еще на памяти ее спектакль на первом Мариинском фестивале, когда она танцевала с Малаховым. Вишневу 2001 года переполняли страсти — бурным ходом развивалась ее международная карьера: подписывались разовые контракты, и приходили приглашения на постоянную работу за рубеж, формировалась пара с Малаховым, и светило место главной приглашенной звезды в Берлине. Обо всем этом необязательно знать, если бы сцена не отражала пожар внутри Жизели. Такого страстного второго акта я не видела ни у кого — ни до ни после Вишневой. Она отвоевывала своего Альберта — Малахова у Мирты и духов загробного мира с неистовством вакханки: едва не забыла о классических позициях. А эти позиции ей были нужны как воздух — ведь на мариинском олимпе ей продолжали отводить место резвушки Китри, проказницы Джульетты или Медоры, девушки с характером корсара, а не Лебедя.
Прошло время: Вишнева выиграла все битвы — ей больше не надо никому ничего доказывать. Ее новая Жизель принесла на сцену гармонию боттичеллиевских дев. Спокойная, умиротворенная, а вовсе не трогательная, как у многих, пейзанка первого акта, и точеная мраморная вилиса второго. Все до мелочей идеально продумано и исполнено — прическа (Вишнева больше не заплетает традиционных косичек и не делает девчачьих корзиночек-бараночек, она придумала строгую прическу, чуть напоминающую ту, что носила Ольга Спесивцева в «Жизели»), тюник, пор де бра, антраша в вариации, дистанция с партнером и сдержанный холод в эмоциях, абсолютно неожиданный, шокирующий. Это был самый сильный спектакль на фестивале, хотя не хочется умалять достоинств многих других. Не могу пройти мимо партнера Вишневой Марсело Гомеса (интервью с танцовщиком читайте в этом номере газеты на полосе «Краски мира»). Он приехал в Петербург впервые, стал открытием фестиваля. В целом Гомес подтвердил на деле хорошую репутацию артистов из АБТ — он достойный коллега Итана Стифела, Джиллиан Мерфи, Анхеля Корейи, мощная индивидуальность и отличный партнер.
Ну а на заключительном гала Вишнева и Малахов создали ностальгическое настроение, впрочем, навеваемое самим дуэтом из балета «Парк». Сюжет артисты привнесли свой — в полный голос рассказали о том, о чем настоящие герои балета предпочитают говорить шепотом. Альковный дуэт, подсмотренный у Прельжокажа сторонним наблюдателем в замочную скважину, был разыгран Вишневой и Малаховым, в котором с возрастом внешнее сходство с зальцбургским гением только усиливается, с моцартовской непосредственностью. Недаром Прельжокаж использовал в «Парке» самую чувствительную музыку Моцарта.
Кроме Гомеса, был еще один симпатичный новичок фестиваля — Полина Семионова. С Мариинским театром ее связывают сложные контрактные отношения (говорили, что Семионова имеет статус приглашенной солистки) — она успела станцевать здесь в конце прошлого сезона «Жизель». Сейчас, похоже, все старое забыто, и Полина начинает с нуля. Ей досталась «Баядерка» в паре с Игорем Зеленским. Полина — девушка очень осторожная: она работает вдали от России, а значит, и от русских педагогов, и, естественно, понимает, что оценивать ее будут по гамбургскому счету. Так вот в этом счете она лидирует. Семионова не несет на себе груз традиции, или, как часто говорят о Лопаткиной, миссии русского балета. Балерина нашла свой ход. Ее героиня красива и своевольна, она любит, но не беззаветно, как в старых романах. За свою любовь постоит, если она того стоит, а если нет, то гордость важнее. В этой гордости, почти гордыне, она очень совпала с Солором Зеленского — их дуэт сродни отношениям героев в «Гордости и предубеждении» Джейн Остин. И финал вышел удивительно просветленным, почти с намеком на возможность платонического счастья в будущем.
Порадовала поклонников и Ульяна Лопаткина, собрав толковый и разнообразный вечер. Лакомым блюдом ее гала-концерта стали, как ни странно, коронные «Бриллианты», которые без Лопаткиной, без ее чарующей улыбки и фантастически красивых арабесков существовали, казалось, на правах броских стекляшек.
Хорошее завершение фестиваль нашел в «Теме с вариациями» Баланчина, которую недавно восстановили в репертуаре театра. Центральный дуэт Алины Сомовой и Владимира Шклярова — новых лидеров сегодняшней Мариинки — выглядел очень гармоничным.
