Два лика Россини в Московской филармонии
Невозможно представить ни одну оперу Россини, популярность которой превзошла бы «Севильского цирюльника»! Факт неоспоримый, и еще одним его подтверждением стал ажиотаж на исполнении сего «народного» хита в Москве на сцене Концертного зала имени Чайковского. Оно состоялось 15 января сего года под управлением Дмитрия Синьковского, и в нём были задействованы силы Оркестра «La Voce Strumentale» и хора Нижегородского государственного академического театра оперы и балета, а также – в основном – солистов этого театра. Яблоку в зале негде было упасть, и слушательский энтузиазм, выражавшийся в шквале оваций, обсуждаемому исполнению, несомненно, сопутствовал!
И всё же по многим параметрам, хотя опера и прозвучала на итальянском языке, это был наш, что называется, доморощенный Россини, хотя поистине бурный энтузиазм широкой демократичной публики во многом также можно было разделить. И здесь сразу встает проблема двух подходов к исполнению. Первый – академический, то есть чтимый весьма дотошными и требовательными меломанами «со стажем». Второй, что как раз и отсылает к названному выше концертному исполнению, – академический не вполне. В отношении него позволим себе даже такое фривольное выражение, как «народный», ведь этот подход – всегда на волне пристрастий сáмой широкой слушательской аудитории.
Музыкально значимым примером академического исполнения Россини 28 декабря под занавес ушедшего 2022 года стала монографическая программа «Россини-гала», что для концертной афиши Москвы – событие неординарное и довольно редкое. Фрагменты из опер «Пезарского лебедя» также прозвучали в Концертном зале имени Чайковского. Место за дирижерским пультом Государственного академического симфонического России имени Евгения Светланова занял Дмитрий Юровский. Хоровую поддержку проекта осуществил Академический Большой хор «Мастера хорового пения» радио «Орфей» (художественный руководитель и главный дирижер – Лев Конторович), а певцами-солистами предстали солисты московских музыкальных театров.
«Севильский цирюльник» в начале наступившего года пришелся словно бы в пандан к «Россини-гала» ушедшего года, и это значит, что нам представляется неожиданный повод сравнить оба исполнительских подхода, тем более что для Госоркестра такая хрупкая, тонкая и уязвимая субстанция, как музыка Россини, в контент репертуарного мейнстрима никогда не вписывалась. И в этом был не только определенный риск, но и несомненный интерес! Была интрига ощутить на себе в качестве слушателя то, как этот брендовый коллектив, «извлеченный» из привычной для него ипостаси монументального симфонизма, «вырванный» из стихии музыкально-композиционной масштабности, сможет примерить на себя изысканные музыкальные одежды «упоительного Россини»…
Формула «упоительный Россини» досталась нам с легкой руки Александра Пушкина, и в массовом сознании отечественной публики маэстро предстает исключительно творцом комических опер, хотя это далеко не так… Вот и в декабрьской программе «Россини-гала» основной упор был сделан именно на этом аспекте, и, конечно же, нетрудно догадаться, что в комическом блоке ожидаемо лидировали хиты из «Цирюльника»! Академический тон (и никаких сомнений на сей счет нет и быть не может) «погружению в упоение» этим опусом задал баритон Василий Ладюк, виртуозно спев хрестоматийную каватину Фигаро. С арией Дона Базилио о клевете эстафету ловко подхватил бас Николай Казанский, передав ее Анне Аглатовой. Каватину Розины, пусть и представшую в звучании сопрано, певица провела и виртуозно, и чувственно, уверенно дав фору легким «лирико-колоратурам»!
В дуэте Графа Альмавивы и Фигаро к Василию Ладюку присоединился замечательный тенор Сергей Романовский, который на оперном репертуаре Россини специализируется основательно и всерьез. На этом поприще он достиг значительных высот, о чём хотя бы говорят ангажементы певца по линии Rossini Opera Festival, что каждый год проходит летом на родине маэстро в Пезаро. И это всё партии в серьезных опусах композитора! Так, в 2021 году он спел Лестера в «Елизавете, королеве Англии», а свидетелем его триумфов на фестивале в прошлые годы довелось стать и автору этих строк. В 2017 году был просто фантастический в своей вокальной виртуозности Неокл в «Осаде Коринфа», а в 2018-м – Агорант в «Риччардо и Зораиде» (вторая по значимости теноровая партия в этой опере).
В терцете Розины, Графа Альмавивы и Фигаро к Сергею Романовскому и Василию Ладюку присоединилась Анна Аглатова, а в финале второго отделения программу вечера венчал терцет из оперы «Итальянка в Алжире» (Мустафа – Николай Казанский; Линдор – Сергей Романовский; Таддео – Василий Ладюк). Россиниевские ансамбли – «песня», как говорится, особенная и прихотливая, но не ощутить в рамках проекта их академически филигранную выстроенность, не плениться их витиеватой музыкальной тканью оказалось невозможно не только на уровне солистов, но и на уровне дирижера и оркестра.
В ансамблевую гала-палитру весьма эффектную краску внес и знаменитый секстет из оперы «Золушка». Его «запутанный узел» изумительно слаженно – поистине «с точностью до миллиметра»! – распутали солисты Молодежной оперной программы Большого театра России (Анна Юркус, Роман Коллерт, Богдан Гуенок, Жасур Хайдаров, Валерия Торунова, Елене Гвритишвили; художественный руководитель – Дмитрий Вдовин). Прелестными страницами программы стали и два танцевальных хора из оперы «Вильгельм Телль». Это «тиролеска» a cappella (3 акт) и свадебный хор «Cinto il crine di bei fiori» (1 акт), которые на сей раз прозвучали в итальянском подстрочнике.
Хоровая поддержка проекта оказалась важна потому, что исполнение ряда сольных номеров без хора предстало бы привычным концертным компромиссом. Но на этот раз с хором прозвучали и каватина Семирамиды «Bel raggio lusinghier» из одноименной оперы в весьма прочувствованной, психологически яркой трактовке Анны Аглатовой, и выходная ария злодея-узурпатора Антенора «Che vidi! Amici! Oh eccesso!» из интродукции оперы «Зельмира» в благородно кантиленном, эмоционально раскрепощенном и стилистически «вкусном» прочтении Сергея Романовского, и «Agnus Dei» из «Маленькой торжественной мессы» в исполнении меццо-сопрано Полины Шамаевой. При этом звучание последней предъявило и тембральную насыщенность, и объемность, и музыкально-драматическую чувственность. Кабалетта «Di tanti palpiti» (финал каватины Танкреда из одноименной оперы) и каватина Изабеллы «Cruda sorte!» из оперы «Итальянка в Алжире» в этот вечер также стали тем, что на всепоглощающем позитиве словно бы открыло эту певицу заново!
Концерт проходил в преддверии Нового года, и концертный комический «Дуэт двух кошек» в блистательном исполнении Анны Аглатовой и Полины Шамаевой привнес в атмосферу вечера так необходимую праздничную фееричность. Да и на последний номер программы – уже упомянутый терцет из «Итальянки в Алжире» – тройка исполнителей-мужчин и дирижер вышли в колпаках Дедов Морозов (или Санта-Клаусов – кому как больше нравится). А на бис в качестве номера из категории «Танцуют все!» прозвучала знаменитая молитва «Dal tuo stellato soglio» («С твоего звездного престола») из оперы «Моисей в Египте». На сей раз спетая с русским подстрочником, она стала мощным финальным аккордом, достучавшимся до сердец публики не только языком музыки, но и явным вербальным посылом добра и света, которые так необходимы каждому из нас.
В качестве чисто оркестровых пьес мы услышали увертюры к операм «Итальянка в Алжире», «Синьор Брускино» и «Вильгельм Телль», а также оркестровое переложение зажигательно-бравурной «Неаполитанской тарантеллы». И в который раз убедились в том, что испытание на прозрачность нюансировки и динамическую легкость звуковедения, свойственные комедийному стилю Россини, а также на рафинированность стиля большой оперы, коей предстает монументальный французский «Вильгельм Телль», Госоркестр выдержал весьма достойно! Цитадель Россини была взята им с академическим апломбом, в котором от репертуарного мейнстрима этого коллектива, возможно, по инерции что-то и осталось, но в котором зажегся тот огонек, без чего Россини, в принципе, немыслим…
А впрочем, как могло быть иначе, когда за дирижерским пультом находился маэстро-универсал, маэстро-медиум Дмитрий Юровский, музыкантская стезя которого однажды связала его и с Меккой исполнительских стандартов Россини (с фестивалем в Пезаро), и с де-факто ставшим в наши дни главным гуру музыки Россини Альберто Дзеддой (1928–2017), многие годы бывшим художественным руководителем этого фестиваля. Сегодня же, когда он и сам отошел в разряд легенд, можно сказать, как бы высокопарно это ни звучало, что Дзедда был едва ли не лучшим другом Россини, знавшим его не иначе, как лично…
Так что приближенность Дмитрия Юровского к Россини всего через одно – но какое мощное! – виртуальное рукопожатие очевидна. Ну, а Дмитрия Синьковского, вставшего за дирижерский пульт январского исполнения «Севильского цирюльника» в Москве, мы знаем и как блистательного скрипача, и как дирижера, и даже как весьма интересного, самобытного контратенора! Все эти ипостаси одареннейшего музыканта связаны со сферой барокко, а его первые дирижерские опыты апеллируют к Ансамблю барочной музыки «La Voce Strumentale», основанному им в 2011 году. Но дирижирование романтической оперой, тем более специфическим, стоящим явным особняком бельканто Россини, – ипостась совсем иная, и в ней дирижер сегодня лишь довольно робко нащупывает свой путь.
После того, как с 2022 года Дмитрий Синьковский весьма неожиданно стал вдруг главным дирижером Нижегородского театра оперы и балета, в марте того же года на свет появился и Оркестр «La Voce Strumentale», в который вошли как музыканты одноименного Ансамбля, так и музыканты, имевшие опыт работы во многих оркестрах в разных регионах России. Коллектив влился в штатную структуру названного театра, а основатель Оркестра Дмитрий Синьковский стал и его главным дирижером, и художественным руководителем. Естественно, что при таком раскладе для презентации нового оркестра в Москве искать альтернативу Хору Нижегородского театра оперы и балета было бы более чем странно.
Так что обсуждаемое концертное исполнение «Севильского цирюльника» можно было назвать «Нижегородским цирюльником»! Тем более что за исключением двух солистов столичной «Новой Оперы» – Ярослава Абаимова в партии Графа Альмавивы (с тенорами, тем более россиниевскими, проблема остается всегда!) и баса Бориса Жукова в партии Дона Бартоло – все остальные певцы оказались солистами Нижегородской оперы. Сопрано Татьяна Иващенко (Берта) и баритон Алексей Кошелев (Фьорелло / Офицер), какой-либо погоды исполнению не сделавшие, солистами театра стали задолго до всех пертурбаций в художественном руководстве. Но бас Гарри Агаджанян (Дон Базилио), меццо-сопрано Яна Дьякова (Розина) и баритон Тигрий Бажакин (Фигаро) влились в труппу практически на волне охвативших ее перемен, так что предъявленный состав – это уже кадровая политика.
«Академичность не вполне» – данность московского исполнения, связанная, прежде всего, с солистами, но дело было и в формально «холодном» звучании и Оркестра, и Хора (хормейстер – Эдуард Пастухов). Ему недоставало «тепла и света», динамической легкости и нюансировки, ажурной прозрачности и подвижности, изящества музыкальной формы, и в итоге предъявить свое творческое «я» дирижер так и не смог. Увы, и Гарри Агаджанян поставил не на кантилену, а на зычную голосистость, на звонко резонирующие децибелы. Тигрий Бажакин, ставший любимцем публики, в силу «резвого обаяния» и гуттаперчевой пластики, в чём можно было убедиться даже в условиях концертного исполнения, оказался не протагонистом оперы Россини, не «стилистом» комического бельканто, а опереточным звонкоголосым простаком, этаким «мальчиком-колокольчиком из города Динь-Динь».
Полное фиаско с точки зрения вокальной культуры и понимания музыкальных задач партии выявила трактовка Яны Дьяковой, стертое и практически бестембровое звучание которой не только не коррелировало с заявленной специализацией меццо-сопрано, но было катастрофически безлико, даже если смириться с тем, что это типичное латентное сопрано. По какому-то странному недоразумению среди исполнителей проекта оказался и Ярослав Абаимов. Тембральная окраска его звучания с амплуа лирического россиниевкого тенора точки соприкосновения, в принципе, находит, однако технические – и в первую очередь тесситурные – возможности исполнителя причислить его к касте россиниевских теноров, конечно же, не дают. Понятно, что супервиртуозная и архисложная предфинальная ария Графа Альмавивы «Cessa di più resistere» – ария-невидимка, прописаться которой в нашем отечестве решительно не удается, – не прозвучала и на сей раз. Мудренó оказалось…
Но ждала ли эту арию широкая публика? Конечно же, нет. Она и так была от всего в восторге, особенно от своего главного кумира, протагониста Тигрия Бажакина. Что ж, на это она имеет полное право, и отказать ей в этом нельзя. И всё же единственным из всего состава, кто отчасти приблизился к канонам академизма Россини, стал бас Борис Жуков, который, в отличие от Гарри Агаджаняна, не зычно басил, а честно делал музыку пусть и не на идеальном, но всё ж достаточно хорошем уровне. В целом, удалась лишь «народная» феерия, а не опера бельканто, ансамбли которой так и не засверкали блеском рукотворных страз музыки. Но Россини в любом случае – праздник! И этот праздник всегда остается с нами независимо от того, адресован он дотошным меломанам, которые ценят бельканто, или широкой публике, которая подсажена на свой любимый хит на веки вечные…
P.S. Как известно, Россини родился 29 февраля 1792 года, и проект «Россини-гала» под занавес прошлого года, хотя и весьма запоздало, оказался приурочен к 230-летию со дня рождения маэстро. Но ведь не за горами уже и 231-я годовщина… И если предположить, что «Нижегородский цирюльник» мог прозвучать в Москве с необъявленным посвящением очередной дате, то меломанов и широкую публику это, несомненно, примирило бы, хотя дискуссия на тему стиля исполнения Россини, по-видимому, не исчерпает себя никогда…
Фото с концертов предоставлены пресс-службой Московской филармонии
