У программы вечера Минин-хора в Концертном зале Российской академии музыки имени Гнесиных было три причины. Главная, титульная — представление нового альбома из произведений Альфреда Шнитке. Еще две «неслучайные случайности» обращают нас к истории коллектива: незадолго до концерта коллектив отметил 49-й День рождения, а 50 лет назад, весной 1971 года, основатель, многолетний художественный руководитель и нынешний президент Хора Владимир Николаевич Минин стал ректором Государственного музыкально-педагогического института имени Гнесиных (он возглавлял вуз до 1979 года). Концерт начался с поздравления: ректор РАМ имени Гнесиных Александр Сергеевич Рыжинский зачитал приветственный адрес и вручил букет народному артисту СССР В.Н. Минину. В программу вечера, помимо сочинений Шнитке (естественно, Реквием) и его друга Гии Канчели («Убаюкивание солнца»), вошел и небольшой документальный фильм о записи Реквиема на Тонстудии Мосфильма.
Пресс-служба Минин-хора побеседовала с Владимиром Николаевичем Мининым и нынешним художественным руководителем коллектива Тимофеем Юрьевичем Гольбергом.
В. Н. Минин: «Доверие композитора грело самолюбие…»
— Владимир Николаевич, до назначение ректором вы уже работали в Институте имени Гнесиных. Кто пригласил вас в этот вуз?
— Александр Александрович Юрлов, с которым мы учились в Хоровом училище и Московской консерватории.
В 1967 году я вернулся из Ленинграда в Москву. В Министерстве культуры СССР мне предложили ехать в Одесскую консерваторию. Это меня категорически не устроило. И я пошел к Свешникову. Он отказал. В результате — работы нет. Об этом узнал Александр Александрович Юрлов. Сказал: «Хочешь, — приходи ко мне на кафедру». И я с удовольствием пошел». Я стал доцентом кафедры хорового дирижирования Гнесинского института, вел класс специального дирижирования и один из хоров института, с которым работали дипломники. Хочу подчеркнуть: министерство, которое по долгу службы могло обеспечить меня работой, этого не сделало. А мой товарищ Юрлов нашел это возможным, за что я ему по гроб жизни благодарен.
— А как вы стали ректором?
— В 1970-м и в первые месяцы 1971 года я работал заместителем начальника управления кадров и учебных заведений Министерства культуры СССР, которое возглавляла Екатерина Алексеевна Фурцева. Тогдашний ректор Института имени Гнесиных Юрий Владимирович Муромцев по состоянию здоровья был вынужден уйти со своего поста. И не знаю с чьей подачи кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС Петр Нилович Демичев, курировавший Минкульт, весной 1971 года дал указание назначить меня ректором.
— Неожиданный поворот.
— Совершенно неожиданный. Вместо с тем, должен заметить, что я знал жизнь вуза изнутри. Ведь преподавал в Институте имени Гнесиных и до, и во время работы в Минкульте.
— Какую первоочередную задачу вы поставили для себя, став ректором?
— Мне казалось, что требования, которые предъявлялись к выпускникам, были недостаточно высокими. Посыл был такой: «Мы готовим преподавателей». Но, знаете, нельзя быть хорошим преподавателем, не овладев исполнительским мастерством. Придя на должность ректора, я счел необходимым пригласить в вуз Зару Долуханову, Владимира Спивакова, Олега Крысу, Александра Александрова, Валентина Берлинского и других выдающихся музыкантов. Я делал ставку на то, чтобы они максимально развивали студентов как исполнителей. Овладев исполнительским мастерством, можно и преподавать. Ведь освоить методику преподавания проще, чем, скажем, умение петь или игру на том или ином инструменте. Ситуация в Институте постепенно стала меняться.
— Как встретили вашу инициативу?
— Мне трудно судить об этом. Лучше спросить у тех, кто в это время учился и работал. Но скажу одно: работа ректора — специфическая: результат виден не сразу.
— Тем не менее, воспоминания остались теплые. Ведь именно здесь вы бросили клич, приглашая студентов и преподавателей в новый коллектив, который поначалу назывался Камерным хором института имени Гнесиных.
— Да, это верно. Удивительное было время! Огромное удовольствие! Хотя не было никаких условий для работы. Вечерами занимались в одном или двух классах. В пятницу садились в автобус или поезд. И в выходные выступали с концертами. А в понедельник — новая учебная и рабочая неделя: в хоре были не только студенты, но и аспиранты, преподаватели. По своему стилевому направлению мы отличались от большинства хоров, которые были в это время в Советском Союзе. И, как оказалось, наши усилия были замечены.
«Хор под управлением В. Н. Минина обладает редким качеством с лёгкостью менять манеру музицирования, будь то барочная классическая, романтическая или современная музыка, не теряя при этом своей неповторимой индивидуальности. Это — большая победа!»
Гия Канчели
— Концерт в Доме ученых в апреле 1972 года стал Днем рождения Хора. За 49 лет коллектив выступал со многими блестящими музыкантами, всемирно известными оркестрами. Вам посвящали свои произведения выдающиеся композиторы. Российские премьеры нескольких своих сочинений вам доверил Гия Канчели, чье «Убаюкивание солнца» прозвучало на концерте в РАМ имени Гнесиных.
— Кроме «Убаюкивания солнца» (Lulling the sun) мы также исполняли Little Imber, Amao Omi и DIXI. Конечно, такое доверие композитора грело самолюбие. Но это и ответственность перед автором и слушателями. Канчели был довольно сдержанный человек. Пожалуй, даже флегматичный. У него — оригинальная композиторская линия. Хотя, на мой взгляд, в этой эстетике трудно быть разнообразным. Вся литературная основа «Убаюкивания солнца» — само слово «солнце» на двадцати семи языках. Но каким бы лаконичным ни был текст, хору необходимо вжиться в произведение. Оно должно быть прожито артистами и дирижером. Тогда исполнение будет настоящим. А все остальное — лишь озвучивание внешней стороны.
Т. Ю. Гольберг: «Из Тонстудии Мосфильма мы выходили опустошенными…»
Сочинения А. Шнитке появились в репертуаре Минин-хора благодаря Тимофею Гольбергу. Сначала исполнили Три хора для смешанного хора без сопровождения. Затем, в ноябре 2019 года, в концертах Минин-хора в Москве дважды прозвучал Реквием. В январе нынешнего года Хор впервые исполнил фрагмент Концерта для смешанного хора на стихи Григора Нарекаци. Для первого в своей жизни альбома Т.Ю. Гольберг выбрал сочинения Шнитке. В начале беседы дирижер рассказал о том, какую роль сыграла РАМ имени Гнесиных в его жизни.
— Здесь проходили второй и третий туры II Всероссийского музыкального конкурса в номинации «Хоровое дирижирование». Знаковое для меня событие (Тимофей Гольберг в 2015 году стал победителем этого музыкального состязания — пресс-служба Хора)! Именно на этом конкурсе руководство Хора меня заметило, и Владимир Николаевич пригласил на разовый концерт: я должен был подготовить программу и выступить в июне 2016 года с Хором на сцене. Хорошо помню, как после концерта Владимир Николаевич подозвал меня и сказал, что приглашает на должность дирижера со свободной репертуарной политикой. Это были, наверное, самые ценные слова. Ведь это означало, что я могу предлагать и реализовывать те или иные сочинения, которые мне близки. Я проработал 3 года. И, как вы знаете, в 2019 году Владимир Николаевич передал мне художественное руководство коллективом.
— Тимофей Юрьевич, вы «принесли» немало новых сочинений. Например, музыку Альфреда Шнитке.
— Я заболел ею еще до Минин-хора. Реквиемом восхищаюсь со студенческих лет. К 2019 году, когда я стал художественным руководителем, получил большую свободу в выборе концертных площадок, сочинение вызрело внутри меня. Что называется, время пришло.
— Исполнение Реквиема в концертном зале имени Гнесиных вы предварили воспоминаниями музыковеда о концерте 1980 года в Горьком — вашем родном городе. Это было одно из первых исполнений Реквиема. Встречали кого-то из свидетелей того концерта?
— Я учился у тех, кто был на концерте в Большом зале Горьковской государственной консерватории. Очевидцы рассказывали, как чета Шнитке вошла в здание, поднялась на второй этаж. Это были люди какой-то особой породы. Одухотворенные. Ни тени надменности. Горький в то время превратился в центр исполнения сочинений опальных композиторов. Было много интересных премьер. Симфоническим оркестром Горьковской филармонии тогда руководил народный артист РСФСР Израиль Борисович Гусман. В 2019 году, готовясь к первому исполнению Минин-хором Реквиема Шнитке, я прочитал замечательную статью, отрывок из которой процитировал на концерте.
— Как артисты Московского камерного хора приняли вашу идею исполнить Реквием? В чем его основная сложность?
— Эстетика этого произведения отличается от того, что Хор пел ранее. И поначалу эти созвучия, скажем так, вызывают сильные эмоции и не приносят удовольствия. И только после премьеры в ноябре 2019 года в Кафедральном соборе на Малой Грузинской улице в Москве артисты, увидев реакцию публики, поняли и приняли это произведение. Техническая сложность (попасть в ноту, понять непривычную гармонию) — еще полдела. Главная трудность — эмоциональная: Реквием — очень энергозатратное произведение: и для артистов, и для слушателей. Оно изнуряет тебя до самого донышка. Помню, какими опустошенными мы выходили из Тонстудии Мосфильма.
— Именно поэтому в нынешнем концерте Реквием предваряло «Убаюкивание солнца» Гии Канчели?
— Да, и на репетициях, и в концертном зале эти произведения были рядом. Заниматься все время музыкой Шнитке невозможно. Да и слушатели в зале не отдыхают, ведь Реквием требует серьезной умственной работы, огромных эмоциональных затрат. Необходима компенсация. А в сочинении Канчели так много тепла! И еще один важный аспект. Шнитке и Канчели дружили и высоко ценили творчество друг друга.
— Планируете ввести в репертуар другие сочинения Шнитке?
— Нет. Опасаюсь передозировки музыки одного композитора, одного стиля. Я, конечно «болею» еще одним сочинением Шнитке — Концертом для хора на стихи Григора Нарекаци. И одну из частей — финал, «Сей труд», мы уже поем. По масштабу замысла сочинение, пожалуй, не уступает Реквиему. Но чтобы исполнить сочинение целиком, нужен не камерный хор. Там — деление на огромное количество голосов, и нашим составом петь эту музыку, скажем так, напряженно. Еще один момент: прежде чем приступать к другим сочинениям Шнитке, мы должны добиться, чтобы Реквием был у нас всегда на острие. Как говорится, разбуди ночью — споем. Чтобы сочинение стало частью золотого запаса Хора, необходимо, чтобы артисты впитали эту музыку. А это происходит только на концертной эстраде.
