Премьера балета Сергея Прокофьева в Латвии
После успехов в Большом Раду Поклитару пригласили на постановку «Золушки» в Национальную Оперу Латвии. Почти год назад на эту же труппу Алексей Ратманский перенес из Большого свой «Светлый ручей» (с новыми декорациями и костюмами). Спектакль имел большой успех в Риге и, можно сказать, проложил дорогу российским хореографам в Латвию. Рижская балетная труппа ориентирована прежде всего на классику — здесь идут местные редакции основных балетов наследия. Поэтому артисты с замиранием сердца ждут хореографов, которые смогли бы предложить любую альтернативную пластику. Грамотная политика руководства, сотрудничество с Большим театром как раз и дали возможность попробовать новое.
Хотя в театре нет привычного нам деления на ранги, с приходом Поклитару последние в любом случае станут первыми. В первом и втором составах его «Золушки» станцевали соответственно Анна Новикова и Агнес Андерсон — обе корифейки, Принцами вышли Феликс Липскис и Кирилл Бурлов, также в главных ролях ранее не значившиеся. Два состава подобрали великолепно — Поклитару в вопросе выбора артистов не промахивается. Хореограф всегда находит таких артистов, которыми движет безумное желание быть на сцене. Эти Золушки, сами того не сознавая, станцевали балеты про свои судьбы.
Что же до сюжета «Золушки», то от него остался только фарсовый дивертисмент на дне рождения Принца под музыку увертюры к «Золушке» Россини. То, что делали с «Золушкой» хореографы на протяжении XX века после выхода в свет партитуры Прокофьева, Поклитару не заинтересовало, разве что старый спектакль Ростислава Захарова, также далекий от непростой сказочности Шарля Перро. В этом первом спектакле Захаров очень талантливо зафиксировал понятие «счастья», каким его видели миллионы прочих советских людей, только что осознавшие, что выиграли тяжелую войну. Секреты музыки Прокофьева открылись только избранным, но они должны были об этом молчать. И Поклитару любит играть в ритме сегодняшнего времени, легко игнорируя вчерашнее и завтрашнее, в этом принцип его хореографии. «Золушка» Поклитару фиксирует некое понятие актуального, осязаемого здесь и сейчас счастья. Он оперирует только понятным всем языком, реальность его сюжетов находится непосредственно за вашим окном. Я давно не видела такого чистого спектакля, чтобы сознание не тревожили лишние подтексты. У Поклитару они есть, но ключи к ним — на поверхности зримого. Так, Раду был однажды в Амстердаме, и темы этого города навели его на мысли о подходящем пространстве для «Золушки». Спустя время замысел осуществился в Риге, где есть свой район красных фонарей — кусок улицы Чака. Андрей Злобин (сценограф спектакля) вместе с оператором снимает на пленку рижскую улицу. Поклитару непременно хочет киноассоциаций, они возникают в спектакле, когда нужно показать реальное путешествие сначала Золушки к Принцу, Золушки домой (используется метод обратной перемотки), а затем Принца в поисках Золушки.
После смерти отца и матери Золушка живет с мачехой и сестрами в доме терпимости (костюмы для «сестриц» изготовила Анна Ипатьева). Внезапно спокойствие публичного дома прерывает богатый клиент — он ищет девочку для Принца, замечает Золушку, берет ее с собой и дальше все как обычно. Предельно узкий сюжет, детали намеренно проброшены, предыстория семьи Золушки — красивое цветное кино. Поклитару ведет одну линию — встреча двух аутсайдеров: Золушки и Принца.
Поклитару не стал ставить лирические вальсы, в поисках любимой квазицитаты он охотно отдает эти ударные моменты партитуры мужскому кордебалету. Оформляя мир Принца, хореограф сделал красивую пародию на танец с кубками из первого акта «Лебединого» Григоровича. Только там Принца принуждают к этому, а Поклитару сделал смешную сцену для развлечения и удовольствия Принца. Принц Поклитару чужд дворцовой культуре, он слушает природу и здоровые инстинкты. Пластика балета способствует такому растительному мироощущению. А простенькое счастье двух подростков, играющих в прятки вдали от мира, получилось очень локальным, по-прокофьевски убедительным, и в этом смысле Поклитару вполне удалось примирить жизнеутверждающую сказку и безнадежную по настрою музыку Прокофьева. Но всегда трудно понять, в каком месте хореограф шутит — например, в финале сцена с героями гаснет, и нa экране высвечивают одну Золушку со шваброй, а швабра зацвела.
На фото: Раду Поклитару
