О новой постановке «Коронации Поппеи» Монтеверди на Зальцбургском фестивале
В прошлом году, когда всё художественно замороченное человечество отмечало 450-летие Клаудио Монтеверди, Зальцбургский фестиваль представил обширную программу из произведений этого грандиозного музыканта, стоявшего, как известно, у истоков всего. Казалось бы, отметили и хорошо. Но не тут-то было: исполненную прошлым летом в концертном формате «Коронацию Поппеи» решили в этом году материализовать в масштабный, изматывающий своей продолжительностью спектакль. Что из этого вышло — не передать словами.
Опера начинается драматичной фразой Фортуны «Deh, nasconditi, o Virtù» («Во мрак изыди, Добродетель…»), что уже само по себе не предвещает ничего хорошего. На сцене три распрекрасные леди в чёрном поют знаменитый ансамбль, по духу напоминающий разборки на коммунальной кухне между Фортуной, Добродетелью и Амуром: «Ах, ты тварь такая! Опять мою помаду взяла и на себя наклала!» Собственно, в этом ключе построено всякое взаимодействие между властными структурами с доисторических мифических времён до наших дней включительно.
Под это выяснение, кто на свете всех сильнее, мы видим ковыляющих по сцене калек, над которыми эротично измываются прекрасные певицы в блестящем
костюмы выполнены брэнд-дуэтом «Лемм-и-Барки»). Певицы действительно и звучат, и двигаются феерично: Тамара Банесевич (Фортуна), Анна Квинтас (Добродетель) и Леа Десандр (Амур) создают изумительный по своей инфернальности сволочной ансамбль бесноватых в иступлённом самолюбовании мифических «блондинок». К слову, это карнавальное перевёртывание сил небесных с ног на голову находит отражение и в сценографии: всё действие происходит на планшете, расписанном как ренессансный плафон, то есть у зрителя сразу возникает ощущение, будто на сцену уронили потолок.
После пролога в действие врываются виновники сюжета: Оттон в изысканном исполнении контртенора Карло Вистоли, Поппея в лучистом исполнении Сони Йончевой, Нерон в мужественном и небарочном исполнении Кэйт Линдсей, Оттавия в несколько приглушённом звучании сопрано Стефани д’Устрак, Сенека в шелковисто-траурном обертоново-жирном исполнении итальянского баритона Ренато Дольчини и, конечно, звезда этого перфоманса — обворожительно искромётная Арнальта в исполнении легендарного Доминика Висса. Все участники наряжены в изящное и эстетическое, отчего смотреть на них — одно удовольствие.
Впрочем, удовольствие это продолжается недолго, потому что… длится слишком долго.
Уверен, выдающийся театральный экспериментатор наших дней, создатель и оформитель этого фестивального беспощадного проекта — фламандский режиссёр, художник и хореограф Ян Лауэрс — понимал, что просто так эта партитура ему не отдастся.
Видимо, по этой причине на помощь были вызваны сразу два хореографических коллектива — BODHI PROJECT (не знаю, почему все буквы в названии такие большие: наверное, танцуют для слабовидящих) и SEAD Salzburg — экспериментальная академия танца (я не понимаю, как академия может быть экспериментальной, но это, конечно, мои проблемы).
Многочисленный хореографический десант на сцене кружился (подолгу) на одном месте, раздевался, целовался и вставал в позы
(это нам показывали в первой части в прямой трансляции на два экрана, что утомляло страшно), делал всякие движения руками и ногами, — словом, присутствовал немилосердно.
Что ещё можно отметить в этой выдающейся работе Яна Лауэрса? Постоянно спускающуюся и поднимающуюся и при этом вращающуюся люстру (по-моему, эта люстра вращалась уже в нью-йоркской постановке «Бури» Т. Адеса — хотя, возможно, там была другая люстра). Вроде ничего не упустил.
И вот что мы увидели в итоге: прически, наряды, потолок расписной на полу, голоса один драгоценнее другого, Соню Йончеву в образе Моники Белуччи, пластику извивающуюся, музыкантов ансамбля «Цветущие искусства» под управлением Уильяма Кристи, звучащих как с картинки, освещение лесби-проблематики и садо-мазо-трали-вали. Казалось бы, всё прекрасно — вот буквально всё (если не считать того, что голова от этого всего кругом идёт уже на двадцатой минуте), но… скука же невыносимая, если не сказать — смертная.
Конечно, мы все взрослые люди и понимаем, что Монтеверди — это нам не Верди, — и что это надо уметь перетерпеть. При этом не очень понятно, зачем.
Три часа абсолютно однотипного монохромного музыкального материала — это нельзя так, по-моему. Даже бесплатно нельзя, а уж за деньги людей так истязать — это даже не Ренессанс: это инквизиция средневековая какая-то.
Надо ли ставить такие «плоские» в музыкальном отношения опусы сегодня, когда можно слушать Моцарта, Бетховена, Верди с Вагнером и Пуччини со всеми веристами в придачу, не считая необъятного наследия XX века? Ну если только цель таких постановок — напрочь отвратить слушателя не только от раннебарочной оперы, но и от оперы вообще, то более удачного способа, чем «порно-экранизации» опусов Монтеверди, определённо не существует.
Фото: © Salzburger Festspiele / Maarten Vanden Abeele
