Обзор событий Музыкального фестиваля Херренкимзее
Этот баварский фестиваль, как и Брегенцский, проходит в озёрном крае, но с водой связан опосредовано. Здесь нет никаких «представлений на озере», но зато частью спектакля – увертюрой к нему и эпилогом – являются путешествия на пароходе туда и обратно на один из островов, где проходят концерты.
Город Прин, в котором расположен железнодорожный вокзал, находится между Мюнхеном и Зальцбургом в часе езды от каждого из фестивальных городов. От вокзала до озёрной гавани ходит древний паровозик с двумя вагонами. Фестиваль проходит на двух островах Кимзее – Херренинзель и Фрауэнинзель.
Исторически на первом (мужском) располагался мужской монастырь, на втором (женском) – женский, существующий до сих пор. На Херренинзель Людвиг II Баварский построил себе собственный баварский Версаль – с дворцом, зеркальной галереей в нём, парком, фонтанами, статуями, аллеями. А на женском острове короля — глубоко верующего католика — привлекал древний мюнстер, патронессой которого является Святая Ирмингард, чьи останки покоятся в церкви и считаются чудодейственными.
Дворец на Мужском острове и церковь на Женском с 2000 года принимают фестивальных гостей. Основал этот необычный фестиваль барон Энох цу Гуттенберг, знаменитый дирижёр и руководитель хора из Франконии. Его семья проживает на баварских землях более 600 лет, родовые поместья находятся в районе Байройта. Барон скептически относится к Рихарду Вагнеру и к Байройтскому фестивалю из-за связей руководства фестиваля с нацистами, в то самое время цу Гуттенберги были активными борцами Сопротивления.
Гуттенберг проводит концептуальные фестивали, всегда придумывает самые невероятные мотто, обязательно связанные с личностью Людвига. Фестиваль длится две недели, обычно это вторая половина июля, чтобы на Кимзее заглянули меломаны мюнхенского фестиваля, а потом отправились в Байройт и Зальцбург. Программы концертов составляются уникальные, рассчитанные только на этот фестиваль, связанные тематически с другими концертами и с мотто. Акцент ставится не на громкие имена и коллективы, а на необычную тему концерта. В мотто этого года звучит название первой пьесы «Детских сцен» Шуберта – «О чужих странах и людях».
В настоящее время фестиваль переживает не лучшие времена, и если ничего не изменится, через два года станет банкротом. Впрочем, его статусный руководитель Энох цу Гуттенберг, который охотно ответил на вопросы Belcanto.ru, не унывает и верит в хорошее будущее своего любимого детища.
— Почему финансовые дела фестиваля оказались столь плохи?
— Нас «оставил» могущественный спонсор в лице Дойче Банка. Раньше банк выделял 1,2 млн. евро, но два года назад в банке полностью сменилось руководство. Новое руководство не хочет спонсировать культурные мероприятия. Я благодарен, конечно, и за 150 тысяч, которые они нам дают, но это с трудом покрывает расходы на один концерт.
— Это тенденция в Германии или частный случай с вашим фестивалем?
— Дойче Банк в целом меньше стал вкладывать в культуру, «пострадали» мы и ещё несколько форумов. Но тенденция тоже есть. Всё дело в налогах. Раньше было легче искать спонсоров, так как вкладывать в культуру было выгодно из-за снижения налоговых ставок. Эта ситуация в корне изменилась, никаких скидок культурные спонсоры не имеют, вот и пропал интерес.
— Кто в итоге «остался» с вами?
— Баварское правительство и несколько других спонсоров. Бавария даёт 800 тысяч евро, но она и «забирает» немало.
— Как это понимать?
— Фестиваль длится две недели. Мы занимаем место во дворце – концерты, репетиции. Это отнимает туристические доходы у организации, которая ведает земельными замками, а дворец Херренкимзее, немецкий двойник версальского дворца, входит вместе с Нойшванштайном и Линдерхофом в тройку самых посещаемых замков Баварии, построенных, кстати, тоже по проектам Людвига. Мы нанимаем определённое количество человек персонала для работы на фестивале, платим им зарплату и примерно столько же денег платим персоналу дворца-музея, который «курирует» деятельность людей фестиваля, чтобы они не нанесли ущерб государственному имуществу. В результате остров забирает у нас 500 тысяч!
— Что будет с фестивалем в следующем году?
— Проведём, но дальше 2016 года без новых спонсоров будем вынуждены сойти с арены. Самое обидное, что за десять лет фестиваль заработал великолепную репутацию, мы вошли в десятку главных немецких и австрийских фестивалей. Гости из Японии, Америки, Англии включают Фестиваль Херренкимзее в своё музыкальное турне. Очень бы не хотелось делать паузу, и я надеюсь на лучшее.
— В чём уникальность островного фестиваля?
— Я бы выделил три аспекта. Первый – теологический. Исторически так сложилось, что Южная Бавария в целом и острова Кимзее в частности пережили очень раннюю христианизацию. Религиозность этой части страны была очень серьёзной. И эта традиция даёт нам возможность исполнять теологические произведения в форме светского концерта, но всё же не настолько светского, чтобы богословское содержание полностью перекрывалось гедонизмом слушания, как часто случается с такой музыкой в других местах. Второй аспект – политический. Известно, что пацифизм Людвига не знал границ, и это его свойство не раз становилось темой наших форумов. Интересное событие происходило в замке Херренкимзее в 1948 году, когда здесь по приглашению премьер-министра Баварии два летних месяца работал Конституционный конвент, представивший затем в Бонне полный Проект Конституции. Важно, что именно здесь на крошечном острове послевоенная Германия взяла курс на новую демократию. И ещё одна важная тема – Людвиг как гений техники. Он читал обо всех достижениях и открытиях в мире техники и немедленно внедрял все новинки у себя, не жалея средств на исследования. Особенно в области санитарии и строительных машин. Он интересовался этим не ради королевского «люксуса», а из-за веры в прогресс, он хотел, чтобы «картофельная» Бавария была передовой страной и очень преуспел в этом.
— То есть Людвиг Баварский продолжает вдохновлять вас на новые фестивальные мотто, или они уже истощились?
— Наоборот, чем больше я размышляю о Людвиге, тем более актуальными мне кажутся связанные с ним темы. Не так давно после публикации неизвестных писем короля, открылись интересные подробности о Людвиге-политике. В то время как он вынужденно подписывал документ о фактическом слиянии Баварии с Пруссией, что стало подлинной трагедий для местного населения из-за разницы в менталитете восточных немцев и баварцев, посланник Людвига, этнограф Франц фон Лёэр, прощупывали почву на Самоа, Майорке и в Афганистане на возможность установления в этих странах абсолютной монархии. Представляете, как могла повернуться история, если бы Людвиг стал королём Афганистана? Это разве не интригует?
— Меня очень интригует название концертной программы «Лепанто». Гениальная идея повторить знаменитую битву на музыкальном уровне. Откуда пришла идея? Ничего актуальнее и политически грамотнее такого вечера и быть не могло сегодня, когда ИГИЛ* крушит Пальмиру!
— Это наш маленький вклад в борьбу за мир. Почти 450 лет прошло, как мусульманская империя потерпела сокрушительное поражение, а противостояние остаётся, проблемы абсолютно те же: борьба за мировое господство, противоборство востока и запада, ненависть христиан и мусульман, замешанная на совершенно экстремистских идеях, не имеющих никакого отношения к сакральным текстам. Когда вы услышите, как звучит османская и итальянская музыка XVI века, то отметите, что обе культуры выступают на одинаково высоком уровне, и выбрать между ними будет сложно, и темы будут пересекаться и расходиться в увлекательные стороны, бойкий итальянский стих не победит витиеватую песенную прозу османов, вот в чём дело. Кстати, мысль о концерте на тему битвы при Лепанто пришла ко мне внезапно, когда я вспоминал знаменитые фрески баварских церквей. Здесь в Прине, рядом с курзалом, где мы с вами беседуем, есть церковь Успения Богородицы, которую расписал Иоганн Баптист Циммерман в середине XVIII. Изумительна его фреска «Битва при Лепанто», выполненная в лучших традициях баварского рококо. Тематически она рассказывает о великой победе христиан, но завитушки рококо, парящие на облаках ангелы отвлекают от военной темы и уводят в совсем иные миры.
— И последний вопрос традиционно о Бахе. Вы снова играли в католической святыне на острове программные кантаты протестанта Баха.
— Я вспоминаю свой первый концерт в мюнстере Fraueninsel. Я тогда тоже приготовил программу из сочинений Баха. Ко мне подошли две сестры-бенедиктинки и говорят: «Вы должны помнить о многовековом разделении молитвы. Извольте быть на высоте!» Для меня Бах не протестант, он некрещёный католик. То есть он принадлежал к лютеранской церкви физически, но его духовная родина – неразделенный бог. Я сам получил строгое католическое воспитание и никогда не сомневался, что это лучшее воспитание, но со временем я не заметил, как стал атеистом. Возник внутренний конфликт между головой и сердцем, и голова победила. Лучшие мессы Баха написаны на латинские слова. Ничего с этим не поделаешь.
* * *
Программу «Лепанто» подготовили вместе два коллектива аутентистов – римский вокально-инструментальный ансамбль «Concerto Romano» и «Alla Turka Kollektif». Первый был основан в 2006 году в Риме дирижёром и композитором (а также певцом) Алессандро Квартой и специализируется на музыке римского ренессанса и высокого барокко. С 2010 года после более чем успешного дебюта в Германии «Кончерто Романо» сотрудничает с Немецким историческим институтом в Риме. «Алла Турка» собирается по случаю, его музыканты и певцы работают в разных коллективах, практикующих исполнение на оригинальных инструментах эпохи, или являются доцентами музыкальных институтов Европы и Турции. Для участия в концерте на Фестивале Херренкимзее были откомандированы два музыканта и вокалист, играющие на лютне, цитре и большом бубне.
В концерте чередовались музыкальные номера из сочинений композиторов Османской империи, религиозных и светских сочинений европейских композиторов. Открывала программу строгая Kyrie из мессы Палестрины и не менее ответственная религиозная формула мусульман, состоящая из «Tekbir», прославляющего величие Аллаха и потустороннего мира, «Ezan», выкрикиваемого пять раз в день с минарета, и «Salat» — молитвы о милости. При этом христианские и мусульманские строфы чередовались.
Концерт начался торжественно и серьёзно, но уже в следующей пьесе музыканты тихо намекнули, что у людей XVI века мир не заканчивался у дверей храма. Это время знаменуется расцветом придворных танцев, мадригалов, куртуазных песен, в том числе и сатирического содержания, как «Frais et gaillard» нидерландца Климента-не-папы, или мадригал «Наша пятёрка родом из Турции» неаполитанца Массимо Трояно, который прославился при баварском дворе Виттельсбахов составлением шуточных рассказов (фацеций). Пятеро развесёлых молодых людей отправляются по миру в поисках красоты, но их взоры заворожила несравненная донья Изабелла. Имелась в виду знаменитая падуанская актриса Изабелла Андреини, чьим именем был назван главный женский персонаж комедии дель арте. Вслед за этими полушуточными пьесами прозвучало инструментальное произведение бахчисарайского (крымского) хана Гази Гирая (1554–1607), который прославился в равной степени как успешный полководец, лирик (автор знаменитых стихов «Соловей и роза», «Кофе и вино») и первоклассный композитор.
Творчество Аннибале Падовано вплотную подходит ко времени битвы. Он служит органистом в венецианском Сан-Марко и создаёт жанры ричеркара и токкаты. В концерт вошёл его мотет «Domine, a lingua dolosa». Как и Трояно он был, вероятно, одним из устроителей пышного праздника в честь свадьбы баварского герцога Вильгельма и Ренаты Лотарингской и писал тексты и музыку для «комедии масок».
Потом спели пламенный мадригал апулийца Джована Леонардо Примаверы (1540–1585) «Живая искра и живой огонь», где поэт и композитор сетует о своей бессмысленной и несчастной любви к жестокосердной турчанке. В последних строчках поэт гонит такого предательского Амура прочь, а турчанке советует «уйти с миром» из его сердца.
Ему вторит анонимный итальянский поэт с точностью до наоборот. В песне рассказывается о сарацинах, которые любят солнце, о турках, почитающих луну и звёзды, о моряках, терпящих поражение и обращающих мольбы к богу, о рабах и узниках, мечтающих сбросить цепи. Им всем он противопоставляет влюблённого, которого волнует расположение только одного светила и одной богини – головки с белокурыми локонами.
С османской стороны выступают два Эфенди. Старший Хатиб Хасан Эфенди (1545–1623) писал преимущественно религиозную музыку, связанную с суфийской традицией. Это музыка со словами, она исполнялась в том числе и в мечети, содержание призвано прославлять единого бога Аллаха. Однако это не совсем созерцательная музыка, она достаточно динамична и ритмична в силу участия бубна. А другой Эфенди Абдулали не оставил религиозных сочинений, не вспоминал Аллаха, но восхвалял, запросто пользуясь жизнерадостными танцевальными ритмами, весеннюю свежесть и пробуждение природы. В музыке чувствуется влияние европейского барокко и рококо, но не музыкального, а живописного. Голос солиста в этой песне работал как кисть художника, выписывающая завитки волн и кудри облаков.
Концерт длился почти два часа. Кроме вышеописанного в него вошли итальянские песенки, взбадривающие дух воинов, идущих сражаться с турками, которых христиане именуют не иначе как «собаки», и рядом мистические мотивы османов, заметно обгоняющих европейских деятелей в мудрости. Объединяющим началом для двух музыкальных культур был танцевальный ритм, так как и итальянская, и английская и османская аристократия свободно пользовалась бубном. И легко прочитался традиционный раскол внутри самих культур между воинствующей церковью, трактующей все линейно и прагматично, склонных к мистике и созерцанию мусульманских деятелей культуры и легкомысленных музыкантов-бонвиванов из Европы. Поэты и художники по обе стороны легко понимают птичий язык друг друга, а политики и церковники упорствуют.
Фото Клауса Рюнагеля
* Решением Верховного суда РФ международная организация «Исламское государство» признана террористической, её деятельность на территории Российской Федерации запрещена.
