В Доме музыки прошел IV Международный конкурс пианистов имени Сергея Рахманинова. Знаменательно, что это событие, в котором приняли участие 34 пианиста из тринадцати стран (в том числе из США, Германии, Нидерландов, Швеции, Финляндии, Польши, Армении, Казахстана, Беларуси, Кореи, Китая, Японии, России), состоялось в год 135-летия со дня рождения великого русского композитора. О том, как проходил конкурс, рассказывает член жюри, профессор Владимир Тропп.
— Вы не в первый раз принимаете участие в работе жюри этого состязания. Какова динамика его развития?
— Прежде всего изменилась программа, а шире — концепция конкурса. До сих пор он был монографическим — звучали только произведения Рахманинова, и в этом, как мне кажется, заключалось главное своеобразие. Тем самым была ярко обозначена цель конкурса: пропагандировать творчество этого композитора. Ввиду сложности программы, включавшей протяженные рахманиновские циклы прелюдий или этюдов-картин, а также сонаты или вариации, в этот раз решили ее облегчить. Было разрешено включать в программу сочинения других авторов, чтобы привлечь большее число участников, в частности, иностранных. Эта уступка нарушила, как мне кажется, художественную цельность конкурса и даже иногда приводила к досадным курьезам. Например, один из участников поставил рядом с рахманиновскими опусами сонату Брамса, которого Рахманинов вообще-то не любил.
— Сейчас модно формировать жюри без председателя. Это дает какие-то преимущества?
— Да, все оказываются в равном положении, и на нашем конкурсе по предложению Виктора Мержанова, основателя Рахманиновского общества в России, мы работали без председателя. В жюри вошли такие уважаемые музыканты, как Казимеж Гержот (Польша), Антонио Ди Кристофано (Италия), Микаэль Крист (Австрия), Вольфганг Манц (Германия), Никита Фитенко (США), Дайджин Ким (Корея), Юрий Слесарев (Россия).
— Какова была система судейства?
— «Да» или «нет», что мне представляется оптимальным.
— Представьте, пожалуйста, участников конкурса.
— Первую премию получил Александр Синчук, воспитанник ЦМШ, а ныне — студент Московской консерватории. Он очень ровно выступил на всех трех турах, показал хорошую «закалку»: пианистическую свободу, максимальную выученность программы. Среди других он выглядел наиболее благополучным, хотя не слишком глубоким исполнителем.
Второе место завоевал Вячеслав Грязнов. В его игре чувствуется артистизм, он, как и Синчук, обладает большими виртуозными данными, но ему не хватало красивой, наполненной кантилены. Вообще замечу, что молодежь играет Рахманинова хорошо, разумно, но что-то теряется в самом звучании. Послушайте Горовица — какое размышление и свобода в его интерпретации лирики Третьего концерта. Уходят последние могикане, такие, как, например, Олег Бошнякович, который изумительно умел «длить» звук. Ничего этого мы на данном конкурсе не услышали...
— И все же были какие-то волнующие моменты?
— Даниил Саямов показался мне интереснее других, но играл более неровно, и в результате — третья премия. Его пианистический потенциал значителен и, пожалуй, еще до конца не раскрылся. Самое сильное впечатление произвело его выступление на втором туре с Первой сонатой Рахманинова. Все остальные, кстати, выбирали Вторую сонату, и такое количество довольно академичных интерпретаций слушать было тяжело. А Саямов смог в сложнейшей форме Первой сонаты выявить моменты углубленного лиризма, прекрасно звучащего пиано. Его игра порой трогала буквально до слез. Но на третьем туре он волновался, были моменты некоторой сумятицы и нервозности.
— А как проявили себя иностранные участники?
— Четвертую премию завоевала Ким Ко Вун (Корея). Она, как и перечисленные конкурсанты, учится в Московской консерватории. Эта девочка сразу привлекла внимание своим туше. В ее игре не было никакой спешки, суеты, напротив, она отличалась вдумчивостью, умением «слушать тишину» — то, что было характерно для самого Рахманинова. Удачей стали «Вариации на тему Шопена» — редко исполняемое сочинение, которое ей удалось интересно выстроить. Слушая ее, мы убедились, что «Вариации» — не менее гениальное творение Рахманинова, чем его прелюдии или концерты, и даже «Вариации на тему Корелли». Но в других интерпретациях ей не хватило масштаба, она вообще показалась камерной исполнительницей. Пятая премия — польский пианист Станислав Джевецкий. С самого начала его игра отличалась неординарностью мышления, безусловной содержательностью, отточенным мастерством. Все же его трактовки были чуть-чуть мелковаты для масштабных рахманиновских полотен. Особенно это ощущалось в исполнении Второго концерта, где требуется настоящий размах. Я бы сказал так: Джевецкий обладает своим лицом, но немножко не подходящим к Рахманинову. И все же я его представлял на более высоком премиальном месте. Наконец, шестая премия — китайская пианистка Ван Ширань. Она выступала ровно, но как-то незрело.
Что касается конкурса в целом, то были талантливые пианисты: Маргар Седракян из Армении, Денис Евстюхин (представитель петербургской школы, который сейчас продолжает свое образование в Америке), Михаил Берестнев (студент РАМ имени Гнесиных) — очень серьезный пианист. Приятное впечатление произвела Екатерина Рихтер. У нее прекрасно прозвучал Шопен — я услышал здесь нейгаузовские традиции, но не хватило артистизма в сложных технических пьесах вроде «Польки» Рахманинова. Жаль, что все они не дошли до финала: борьба могла бы получиться гораздо острее и творчески интереснее.
— Игра с оркестром — всегда уязвимый момент конкурсных состязаний. То участники не имеют опыта, то коллективы попадаются слабые.
— В этом смысле Конкурсу имени Рахманинова очень повезло. В третьем туре прекрасно аккомпанировала Госкапелла с Валерием Полянским, кстати, президентом Рахманиновского общества. Как партнер, он очень чуткий и гибкий, к каждому участнику подошел индивидуально, и хотя все выбрали Второй и Третий концерты, получились разные оркестровые прочтения. Отмечу высокий профессионализм и хорошее звучание оркестра.
Проблема третьего тура, скорее, заключалась в специфической акустике Светлановского зала, где проходили финальные прослушивания. Иногда в кульминациях мы только видели, что пианист играет, но слышали один оркестр. Для фортепианной музыки этот зал не приспособлен, рояль там просто не звучит.
— А как вообще получилось, что конкурс «переехал» в Дом музыки?
— По финансовым причинам. Деньги собирались по крохам, и, мне думается, учитывая, что Рахманинов — один из прославленных выпускников Московской консерватории, его альма-матер могла бы поддержать конкурс и предложить более умеренную плату за аренду залов. Это подобает как имени Рахманинова, так и Московской консерватории.
— Какие перспективы у конкурса? Насколько актуален Рахманинов для нынешней молодежи?
— Рахманинов создал пианистическое «лицо» нашего времени. В XX веке никто лучше не писал для фортепиано, чем он. Это самый играемый композитор. Однажды я был председателем Госкомиссии в Московской консерватории, и там шесть выпускников сыграли Рапсодию на тему Паганини. Я тогда выступил критически в том смысле, что нельзя играть одно и то же — есть и другие композиторы. Но, так или иначе, сочинения Рахманинова любимы всеми, они увлекают, захватывают. Его музыка будет востребована всегда.
Евгения Кривицкая
