В Перми прошла премьера вечера английской хореографии
Не секрет, что ньюсмейкерство в российском балете тихонько «переехало» из двух столиц на окраины. Сегодня не Петербург оспаривает у Москвы пальму первенства в балетном сочинительстве, а Пермь соревнуется в хорошей дружеской игре с Екатеринбургом. Большой и Михайловский театры, конечно, могут похвастаться, что у них работают лучшие балерины и танцовщики, но в плане новых проектов, балетного продюсерства, авторской хореографии российского происхождения (я имею в виду новые работы российских хореографов и специально заказанные для России иностранным постановщикам балеты) им похвастаться нечем.
В Екатеринбурге есть Слава Самодуров, которого после выпуска двух последних мини-балетов на музыку Сезара Франка и Сергея Прокофьева (по «Мимолетностям» в оркестровке Баршая для вечера в честь 25-летия газеты «Музыкальное обозрение») можно уже назвать одним из самых интересных хореографов-неоклассиков нашего времени. Все его самые рискованные проекты, уже отмеченные «Золотой маской» поддерживает директор театра Андрей Шишкин, и от оказанного серьезному питерскому человеку доверия репутация Екатеринбургского театра только выигрывает.
В Перми — на родине Сергея Павловича Дягилева — исторически сильно другое направление: продюсерское.
Марк де Мони и Теодор Курентзис (опять же при содействии толкового исполнительного директора Галины Полушкиной) «рулят» оперой, концертами, фестивалями, Олег Левенков и Алексей Мирошниченко — балетными программами. Продюсерство — вторая кожа культурного «пермяка» (и коренного и «понаехавшего»)!
Пусть Левенков сейчас пишет очередную книгу и готовит следующий форум искусствоведов для Дягилевского фестиваля, а Мирошниченко в закрытых залах нервно импровизирует на тему двух опусов Шостаковича, хореографию для которых он собирается представить в мае-июне 2015, запланированному пару лет назад концептуальному вечеру английской хореографии трех поколений, представленной в декабре 2014 в Перми, ничья частная занятость не помешала. Проект складывался, спонсировался, репетировался и, наконец, был реализован в виде изысканного новогоднего подарка пермякам.
Признаюсь, что впервые оказалась в Перми в декабре. Там лежит снег, он хрустит, блестит на солнце, его много, и он повсюду. Снег не так быстро тает при «плюсе», не отекает, в общем, он выпадет раз и навсегда до весны с вариациями плотности и метража. Перми «идет» зима, может и не так, как Новосибирску и Архангельску, но очень идет.
Должен был однажды возникнуть балетный спектакль, который бы прославил пермскую зиму.
В театре, естественно, присутствует «общезимний» «Щелкунчик» П. И. Чайковского, но этого явно мало, чтобы подчеркнуть декабрьскую прелесть Пермского края.
Первая мысль, которая пришла в голову пермякам о «другой» зиме, — это перенос на Урал знаменитого балета Кеннета Макмиллана «Зимние грезы» по «Трем сестрам» Чехова. Тем более, что есть удобная мифология, согласно которой Ольга, Ирина и Маша Прозоровы, чеховские героини, проживали именно в Перми, провинциальном городе, описанном в пьесе бывшего здесь проездом Чехова. Отсюда сестры хотели во что бы то ни стало попасть в Москву и так безнадежно там «осели».
Даже если это больше миф, чем правда (с Пермью соперничает Воскресенск), то кто мешает Пермскому балету, полтора года назад блестяще освоившему стиль британского мэтра Макмиллана в спектакле «Ромео и Джульетта», повторить свой успех в другом его балете на русскую тему. От «Зимних грез» мысль Левенкова и Мирошниченко устремилась к полноценному вечеру английской хореографии, выстроенному на зимней теме. Если Макмиллан — это середина (пик расцвета творчества — 60-70-е годы прошлого века), то нужны опусы родоначальника британской хореографии Фредерика Аштона (30-е, 40-е и 50-е гг.) и какого-нибудь молодого бога современного английского балета.
У Аштона «попросили» его самый знаменитый зимний балет, никогда не шедших в России «Конькобежцев» 1937 года рождения, а в роли английского хореографа из XXI века выступил Даглас Ли, известный постановщик, работающий в настоящий момент в Штутгарте (его балет «Сувенир», сделанный также для Пермского балета, показывали в Москве в рамках конкурсной программы «Золотой маски» несколько лет назад).
Два балета-ветерана и одна мировая премьера — таков рецепт новых пермских «Зимних грез»!
Забавно, что у «Конькобежцев», как и у самого Аштона, есть прошлое, связанное с дягилевской антрепризой. Молодой Аштон должен был поставить спектакль для новорожденного Vic-Wells Ballet, чтобы последний мог конкурировать с выступающей в Лондоне труппой полковника де Базиля, «правопреемницей» балета Дягилева. Амбициозному англичанину хотелось прыгнуть через голову своих учителей — Леонида Мясина и Брониславы Нижинской, использовать все свои хореографические способности на создание чего-то истинно английского, затрагивающего самые нутряные ценности альбионцев.
Констан Ламбер уже «изготовил» стильную партитуру «Конькобежцев» из танцевальных и вокальных номеров опер Мейербера «Пророк» и «Звезда севера», приправив ее веселенькими ритмами музыки балетов Минкуса и Пуни (особенно слышна и узнаваема «Пахита»). Аштону не хватало собственного опыта конькобежца, поскольку его детство прошло в Эквадоре и Перу, где лед не заливают, а когда он вернулся с семьей в Лондон, предаваться традиционному викторианскому развлечению ему помешала балетная специализация (фигурное катание и балет, как известно, вещи несовместимые для мышц). Но одна знакомая танцовщица показала ему базовые приемы, и 25-минутный спектакль был готов.
Его оформление сегодня кажется откровенно винтажным (художник Уильям Чеппел),
костюмы и дизайн словно достали из витрины лондонского Музея Виктории и Альберта: муфты, шляпки, чулочки, плиссированные юбочки в цветочек, твидовые пиджачки, разноцветные бумажные фонарики.
Сюжет простой, дивертисментный: выходят группки мирно катающихся домохозяек под ручку (па де бурре), экстравагантные дамы полусвета (арабески, аттитюды и соревновательные фуэте), шикарные миниатюрные леди (подскоки, жете, жете на подскоках), ушлые служанки (сотбаски), романтическая пара (адажио), расторопные клерки (перекидные жете, тур ан лер) и щеголеватый молодой человек, с головы до пят затянутый в костюмчик цвета незабудки (для него предназначены нереальные каскады пируэтов).
В роли этого дерзкого и юморного франта, подкидывающего девушек в воздух как жонглер апельсины, выступил главный виртуоз пермской сцены Руслан Савденов. Веселый и игровой (хотя умеет легко перевоплощаться в томного мечтательного Ромео) Савденов, поразивший весной своим прочтением баланчиновских «Рубинов», очень гармонично адаптировался в английском спектакле. Ему под стать подружки по па де труа — красотки Ляйсан Гизатуллина и Евгения Четверикова. Наталья Моисеева и Сергей Мершин по зимнему «томились» в па де де, заражая прочих конькобежцев своим величественным «замороженным» стилем. Альбина Рангулова и Анна Поистогова бодро станцевали солирующих викторианских дам. Согласно оригиналу в пермском спектакле в какой-то момент с колосников начинает на лед падать рождественский снежок.
Снег стал соединительной материей трех балетов этого вечера.
Даглас Ли даже назвал свой новый балет на музыку Бернарда Херрманна — «Когда падал снег». Композитор не нуждается в представлении — это знаменитый автор музыки к великим фильмам великого и ужасного Хича (к девяти фильмам, включая «Психо»), Орсона Уэллса, Мартина Скорсезе и др. Для балета «Когда падал снег» Ли выбрал музыку к фильму Франсуа Трюффо «451 градус по Фаренгейту» и сериалу «Сумеречная зона» (эпизод «Пешая прогулка»).
Балет сначала кажется бессюжетным — семеро танцовщиков в темных облегающих костюмах выходят по одному, по двое-трое и разыгрывают некий сложный и техничный танец-ритуал. Сюрреалистическая картинка — какие-то уличные фонари в форме каре, желтоватый свет, геометрическая суггестия фильмов Хичкока и романтическая бесформенность ночных бдений героев Достоевского. Лобового сюжета нет, но смысл зрелища (холод, зима, одиночество, разобщенность) вопреки всему сочится как лондонский туман в свете газового фонаря. В финале идет снег, и с ним становится как-то уютнее, теплее.
Репетировал и, видимо, ставил спектакль вместе с хореографом экс-премьер Штутгартского балета (он же блестящий выпускник МАХУ) Александр Зайцев, пробующий себя также как хореограф и педагог. Это была безупречная работа талантливого во всем человека. Хорошо, что именно его, достойнейшего ученика знаменитого московского педагога Петра Пестова пригласили в Пермь в качестве ассистента Ли. Аккуратные стопы, красивые пор де бра, ненапряжный танец, прыжки, выполненные будто без участия мышц.
Любимые пестовские навыки и приемы Зайцев успешно передал пермским артистам.
Звезда этого балета — Александр Таранов, большой специалист концептуального танца. Именно он остается последним «в кадре», когда начинает падать тот самый снег. В целом, вся команда постановщиков и артистов сработала на пять с плюсом.
Про «Зимние грезы» Макмиллана, перенесенные на российскую сцену Грантом Койлом и Брюсом Сансомом, хочется сказать в основном в связи с пермским раскладом этого сюжета и созвучностью домашней атмосферы балета с семейной атмосферой, царящей в пермской труппе. «Зимние грезы» (на музыку аранжированных Филиппом Гаммоном произведений П. И. Чайковского) — это типичный драмбалетный или, иначе, сюжетный спектакль, с монологами, дуэтами, трио и терцетами главных героев, плюс кордебалетные танцы (здесь это всякие псевдорусские плясы). Начиная с премьеры в Лондоне в 1991 году, спектакль танцуется артистами балета Ковент-Гардена не в традиционном английском стиле, а в так называемом русском, то есть в таком русском стиле, как его представляют себе англичане (или, вернее, не англичане, а артисты разных национальностей, выступающие в Королевском балете).
Подвыпивших офицеров «англичане» изображают крупным мазком — дурачатся, радостно падают наземь, ударяя лоб, ползая по земле как собачки и так далее.
Маша (я видела исполнение испанской балерины Тамары Рохо) — это любвеобильная девушка с румяными щечками, обожающая военных, готовая ради милого ринуться в бой (Рохо буквально повисала на бедном Вершинине, а оказавшись в его объятьях, лихо откидывалась назад как Мерседес в «Дон Кихоте»). Над первыми английский зритель хохотал до колик, над второй — рыдал. Я была единственным человеком в театре, кого увиденное оставило равнодушной и заставило на миг заподозрить англичан в сомнительном вкусе.
И вот этот сюжет с пьяной дракой офицеров, танцами крестьян и страстными адажио попадает в холодную, да еще и зимнюю Пермь... Хрупкая интеллектуальная балерина Инна Билаш танцует Машу. Задорная Наталья де Флобервиль (Домрачева) — Ирину. В роли Ольги выходит строгая пермская прима Наталья Моисеева. Русский Аполлон Никита Четвериков — Вершинин. И в довершение идиллической картины «пермских семейных сцен» роль барона Тузенбаха исполняет как две капли воды похожий на артиста Мастерской Петра Фоменко Кирилла Пирогова (гениально играющего роль того же Тузенбаха в одноименном драматическом спектакле) Александр Таранов.
«Пермяки» решили от начала до конца выдержать холодноватый английский стиль, заявленный как главное зерно премьерного вечера.
Поэтому когда дело дошло до третьего отделения, то есть до Макмиллана, они ни на какой разухабистый псевдорусский стиль не перестроились и танцевали «Зимние грезы» остраненно и деликатно. Тут уже зарыдали английские педагоги, восхищаясь пермскими исполнителями. Ничего подобного они никогда не видели. А зрители узнавали своих любимых по балетам Баланчина исполнителей и тоже плакали над разыгранной трагедией по мотивам самой пермской пьесы Чехова.
За пультом стоял Валентин Урюпин, другие дирижеры следили за происходящим из зрительного зала: Валерий Платонов отбивал на колене такт танцев Мейербера, мысленно поддерживая труппу и коллегу, а Теодор Курентзис, большой поклонник хорошего кино и качественной киномузыки, восторгался новым балетом Дагласа Ли. После спектакля он горячо поздравлял всех с новым удачным репертуарным «пополнением» и рассказал, что уже думает о постановке оперной тезки «Зимних грез» на пермской сцене — опере «Три сестры» Петера Этвеша. Ее премьера грянет чуть ли не в следующем сезоне.
А отдел планирования репертуара срочно переверстывает февральскую афишу — замещает выходные дни «Зимними грезами», чтобы как можно большее число театралов посетили этот толковый вечер английских балетов в пермском преломлении, получая от зимы интенсивное эстетическое наслаждение.
Фото Антона Завьялова
