Правнучка Вагнера Нике провела свой первый сезон в Бонне
В экс-столице Германии прошел очередной Бетховенский фестиваль, в обновленном в 1999 году формате. Он назывался «Божественная искра». В центре программы, как обычно при многолетнем интенданте феста Илоне Шмиль, было исполнение полного цикла симфоний Бетховена одним коллективом и одним дирижером. Лидерами этого сезона стали Андрис Нелсонс и подопечный ему Бирмингемский симфонический оркестр, чье участие гарантировано приносит фестивалям не только полные сборы, но и кипы восторженных рецензий.
Другой интересный, хотя и не эксклюзивный, проект предложил Бонну знаменитый норвежский пианист Лейф Оле Андснес, который сыграл и продирижировал пятью фортепианными концертами Бетховена. А во вторых отделениях концертов Камерный оркестр имени Малера исполнял опусы Стравинского без дирижера.
О слабо объяснимой связи музыки Стравинского и Бетховена говорить не приходится
— в конце концов, знаменитый коллектив и не менее известный солист имеют право исполнять то, что хотят, и делают они это на самом деле не плохо. Но относительно пианиста, пересевшего за пульт дирижера, стоит отметить, что у Андснеса, как и у многих других «переселенцев», «быть солистом» получается куда лучше, чем быть «солистом и дирижером одновременно». Как солист он ничего особо не теряет, так как контроль за тутти, надвигающимся после стремительного фортепианного соло, он поневоле ослабляет, оставаясь тайно верен своему любимому инструменту.
Это все эквилибристика, которая иногда получается, иногда нет, поэтому не все концерты норвежский музыкант провел одинаково. Впрочем, за его экспериментами с огромным удовольствием три вечера подряд следил полный до отказа Beethovenhalle.
Одновременно с Андснесом, разрывающимся между страстью к роялю и жаждой управления большими массами музыкантов, о своей действительно неистовой и заражающей жаром всё и вся любви к Бетховену и Шуберту рассказал Кристиан Тецлаф в компании «Тецлаф-квартета» в камерной обстановке дома боннского гения. Музыканты сыграли опусы Шуберта и Бетховена, написанные ими для струнного квартета и дошедшие до нас оба под № 15, у первого в соль-мажорной тональности, у второго – в ля-минорной.
Вот это получился диалог!
Переписка, голубиная почта, телепатия, которая существовала между двумя гениями, разделенными возрастным барьером, нищетой и болезнью одного и глухотой другого!
Началось все с того, что Тецлаф вышел и нервно объявил о перестановке — квартет Шуберта решили играть первым. Видимо, в процессе репетиций музыканты пришли к мысли, что младший композитор говорит даже о более существенных вещах, чем старший (квартет еще и длительность имеет немаленькую — 45 минут, почти как средних размеров симфония), а программку, устроенную «по старшинству» уже напечатали.
У струнного квартета Шуберта № 15 очень печальная судьба
— его премьера состоялась в урезанном виде, и он не был понят и принят, и дальше в 1850 году, когда опус сыграли целиком, он получил плохую критику. В XX веке наступила долгожданная реабилитация, но чего-то все равно не хватало произведению, чтобы стать sine qua non камерных концертов. После исполнения «Тецлаф-квартета» стало окончательно понятно, что кроме развития традиционной, собственно симфонической формы, Шуберт пытался так переформатировать камерную музыку, чтобы она имела по уровню высказывания вселенский размах.
Наверное, стоит подождать, пока выйдет диск, чтобы внимательнее послушать немецких интеллектуальных виртуозов, делающих открытия на разовом концерте!
Концерты совсем молодых исполнителей по традиции проходят в Музыкальной библиотеке города Бонна,
расположенной в доме на Себастианштрассе, где последние два года жизни провел Роберт Шуман, лечившийся в тиши предместья от нервного заболевания. В утреннем концерте 28 сентября принимала участие 19-летняя немецкая пианистка Элизабет Браус, победительница Гран При «Tonali» за 2013 год.
Акустика в библиотечном зале хорошая, а видимость, как оно и бывает, плохая, но для такого рода фестивальных дебютов вполне подходящая. Знаменитая Клара Шуман, которая однажды приезжала к мужу во время его вынужденного заточения в этой неврологической клинике, играла иногда в помещениях куда более скромных.
Боннская опера и Боннский бетховенский оркестр подготовили к фестивалю очередную премьеру «Фиделио».
Постановку можно назвать скромной в режиссерском плане, хотя выполненной в форме изящного немецкого минимализма. Боннцы были рады освободиться от громоздкого и скандального спектакля Гунтера Кремера, который он поставил в 2005 году.
Якоб Петерс-Мессер сделал упор на естественность, чтобы зритель постоянно понимал, где он находится — поэтому тюремные двери натуралистично скрипели, оковы арестантов бряцали, а на свободе, на свежем воздухе пели птицы, и было слышно приятное шуршание женских юбок при ходьбе прекрасных дам по сцене.
Замыслу режиссера поддался и дирижер Хендрик Вестман,
в его оркестре вместо густого варева обобщений, дышал каждый инструмент, особенно деревянные духовые. В роли Леоноры солировала прекрасная афроамериканка Янник-Мириэль Ноа, затмившая своей харизматичной внешностью и красивым густым тембром прочих певцов. Но публика не упустила и симпатичную Марцеллину молоденькой Николы Хиллебранд — ее свежий голос и недюжинная красота на самом деле покоряют. Скоро мы услышим певицу и в более крупных ролях.
Оказавшись в зале Боннской Оперы впервые, отмечу его отменную акустику и выдающуюся инфраструктуру — отовсюду видно и слышно, мягкие кресла, кондиционеры. Внешне обычное, внутри — удобное. Это, вообще, девиз Бонна, как мне показалось.
* * *
В январе 2014 на пост интенданта фестиваля заступила Нике Вагнер — правнучка Р. Вагнера и праправнучка Ф. Листа. Фрау Вагнер можно назвать самой деятельной пропагандисткой фестивальных идей ее великих предков. Организаторская активность была свойственна Вагнеру и Листу, Нике она передалась генетическим путем. И хотя, пользуясь фамилией, она и баллотировалась в руководители Байройтского форума в 2008, когда бессменный Вольфганг Вагнер сложил с себя полномочия, Нике выступает против такого рода «фестивальных» привилегий для членов семьи, автоматически перекрывающих путь на вершину Зеленого холма талантливым театральным менеджерам, не принадлежащим к роду Вагнеров. До Бонна известный искусствовед, музыковед, драматург и эссеист Н. Вагнер последние 10 лет (с 2004 по 2013) руководила Фестивалем искусств в Веймаре под названием «Pelerinages» («Паломничества»), превратив локальный праздник музыки, учрежденный в XIX веке ее прапрадедом, в масштабный культурологический форум.
Нике Вагнер рассказала порталу Belcanto.ru о новой стратегии развития Бетховенского фестиваля и приоткрыла планы следующих музыкальных форумов в Бонне.
— Понятно, что вы не станете критиковать вашу предшественницу на посту интенданта Илону Шмиль, и, тем не менее, вместе с вами, наверное, фестиваль «потечет» совершенно по другому руслу?
— Мое назначение в Бонн случилось в день рождения Вагнера в 2013 году, то есть оно было достаточно внезапным, и верстала программу нынешнего фестиваля-2014 другая команда во главе с Илоной Шмиль. Когда я приступила, мне многое было непонятно в ее планировании концертов, но критиковать Илону не стоит. Понимаете, Бетховенский фестиваль в Бонне в том виде, в котором он существует с 1999, можно назвать молодым, хотя по сквозной нумерации, ведомой с 1845 года, фест является едва ли не самым древним в Европе. Моя предшественница приложила массу усилий, чтобы за короткий срок Бонн превратился в Мекку для меломанов, напоминающую Зальцбург или Люцерн, в масштабный фестиваль мирового значения. И ей многое удалось — в Бонн стали приезжать лучшие оркестры мира, выступать знаменитые дирижеры, солисты, певцы.
И главное — посещаемость фестиваля и немцами, и иностранцами повысилась невероятно. Пять миллионов зрителей — это очень солидное число. Кроме того, благодаря приглашению региональных и зарубежных критиков, события фестиваля приобрели международную значимость. Я всего лишь третий по счету интендант фестиваля, но мне предстоит руководить на самом деле завидным и грамотно «устроенным» предприятием. И сделали его таким мои предшественники. Но достигнув этой высоты, Бетховенский фестиваль должен развиваться. Поэтому, наверное, позвали меня, чтобы как-то преобразить форум.
— Любопытно, а что вы будете ставить во главу угла, если не приглашение знаменитых коллективов?
— Знаменитые коллективы, надеюсь, будут выступать у нас и впредь, но не в формате своих собственных турне, когда одинаковые программы звучат в Гамбурге, Париже и Бонне. Это избавляет меломанов от необходимости тратиться на билеты, скажем, в Париж, они получают желаемое «с доставкой на дом», но причем здесь Бетховен? Я хочу сосредоточиться на фигуре самого Бетховена, чтобы он, его масштабная личность, разные аспекты его таланта, его гения, стали точкой отсчета для всех фестивальных начинаний.
Первое, что я собираюсь сделать, и уже частично успела сделать в рамках нынешнего фестиваля, — закажу действующим композитором новые работы, выстроенные вокруг их любимого произведения Бетховена. И еще я буду учитывать особенности места, где проходит наш фестиваль. У Бонна и его окрестностей есть достоинства и есть недостатки, фестиваль должен способствовать тому, чтобы первых становилась все больше и больше. Тогда и фестиваль, и культ Бетховена станут еще дороже боннцам, на инициативу которых мы также очень рассчитываем.
— Вы упомянули 1845 год, когда ваш прапрадед «основал», если так можно выразиться, или «провел» первый Бетховенский фестиваль. Кажется, что он, будучи человеком XIX века, развивал фестивальные идеи, похожие на те, которые высказали сейчас вы! Получается, что Лист был фестивальным гением своего времени?
— Лист был, несомненно, «многопрофильным» гением — как музыкальный менеджер, как композитор и музыкант, и как человек. Думаю, что на тот момент он сделал все, что мог для «установления» правильного культа Бетховена на его родине. Добавил из собственных средств недостающую сумму на памятник (тот самый монумент на Мюнстерплатц работы Эрнста Хенеля, исполненный по посмертной маске композитора — прим. ред.), учредил трехдневные празднества, во время которых в Бонне исполнялись только произведения Бетховена. Лист, видимо, чувствовал, что делает дело для будущего, что слушание музыки в фестивальном режиме станет любимым занятием меломанов XX и XXI века, и поэтому «закладывал» фестивальные основы во всех городах, где он жил и работал.
— Что именно, на ваш взгляд, важно акцентировать, когда речь идет о Бетховене? С каких сторон подходить к этому феномену с точки зрения фестивального директора?
— Первое — это контекст. Бетховена интересно изучать вместе с его прошлым, настоящим и будущим. Гайдн и Моцарт должны обязательно звучать рядом, чтобы понять, какой мощности марш-бросок совершил Бетховен и в исполнительском ключе и в композиторском. Музыканты эпохи французской революции тоже имеют прямое отношение к Бетховену. Его главный, хоть и младший, ровесник — Шуберт. Это тоже нужно осознавать. И так далее.
Второе — Бетховен-гражданин, Бетховен-человек. Можно сказать, что Бетховен был первым композитором, который сумел лично избавиться от придворной зависимости и высвободить свою профессию. Он был первым композитором-гражданином. Превыше всего он ставил человека и его права. Все это важно, и может стать не только темой фестивальных симпозиумов, но и лечь в основу концертных программ.
— Например?
— У меня есть идеи, пока, к сожалению, не подкрепленные финансами касательно следующего фестиваля, — каждый год ставить политическую оперу современного или не совсем современного композитора, где бы поднимались важнейшие темы, заявленные Бетховеном в «Фиделио». Если сможем найти средства, уже в следующем году поставим оперу Рольфа Либермана.
— Как интересно! А что еще будет в следующем году, если уже можно как-то анонсировать программу. У вас будет мотто?
— Предварительное мотто — «старое и новое звучание». На фестивале выступит знаменитый ансамбль из Брюгге Anima Eterna, специализирующийся на музыкальных техниках XVII, XVIII и XIX веков. Они исполнят симфонические опусы Бетховена. И с другой стороны, со стороны нашего века выступят Будапештский и Израильский оркестры, Государственная капелла Берлина. Современный танец в соединении с классической музыкой будет присутствовать. Я пока не могу назвать имени хореографа, так как переговоры еще ведутся. Много еще всего — в том числе тематические круглые столы.
— Российским коллективам и музыкантам, которые регулярно выступали в Бонне, найдется место на вашем форуме?
— Честно говоря, с Россией у меня связаны самые далеко идущие планы. Если все пойдет хорошо, то в 2016 году в Бонне состоится премьера русско-немецкого проекта, точнее екатеринбургско-немецкого проекта. Это будет новая работа хореографа из Екатеринбурга с музыкантами Уральского филармонического оркестра, и пройдет она в одном из многочисленных боннских музеев в рамках выставки художников русского авангарда. Но чтобы реализовать такой сложности проект, еще нужно обойти массу рифов.
— Еще раз возвращаясь к теме genius loci, как вам кажется, где охотнее «живет» в Бонне музыка Бетховена — в камерных апартаментах или в современных больших залах? В фойе Beethovenhalle во время фестиваля стояли агитаторы за строительство нового концертного зала на Рейне. Как вы относитесь к идее такого строительства?
— Пока это утопия. Речь идет о строительстве нового Beethovenhalle, которое обойдется в 70 млн. евро минимум. Собрано около 30 или 40 млн., и сбор средств продолжается. Горожане сами собрали немало, и главное, Немецкая почта — очень состоятельный вкладчик, базирующийся в Бонне, — выступает одним из активных инициаторов строительства. Но в любом случае — это дело будущего, а не настоящего. Сейчас мы имеем дело со старым Beethovenhalle, который является памятником архитектуры и не подлежит сносу (построен в 1959 г. по проекту архитектора Зигфрида Вольске — прим. ред.), и он лично меня, как интенданта, абсолютно устраивает, так как своими сравнительно небольшими размерами коррелирует с другими боннскими фестивальными площадками — Камерным залом в Доме-музее Бетховена или Комнатами памяти Шумана и библиотекой в доме на Себастианштрассе, 182. Боннская опера тоже работает в кооперации с нами. Я веду переговоры с музеями. Наверное, музыке Бетховена в Бонне все-таки пока «уютнее» в камерном пространстве, но всё может быстро измениться.
Фото — М. Нонненмахер, А. Воздинг, М. Бёшемейер, Б. Фромманн
