Российская премьера оперы Кароля Шимановского на «Звёздах белых ночей»
Существующий уже шестнадцать лет фестиваль «Звезды белых ночей» традиционно становится кульминацией, мощным заключительным аккордом каждого очередного сезона Мариинского театра. Как правило, именно в фестивальные дни здесь происходят самые главные события, а количество премьер достигает невиданной концентрации. И если раньше в предпремьерные дни событийная насыщенность несколько ослабевала, то с прошлого года, когда открылся Концертный зал Мариинского театра, все идет в режиме нон-стоп.
Четыре июльских дня, которые мне довелось провести на фестивале в нынешнем году, — показательный тому пример. В первый из них исполнялась опера Родиона Щедрина «Очарованный странник» (премьера прошлого фестиваля). Спустя две недели предстояла ее сценическая премьера, а пока прямо на концерте производилась аудиозапись оперы. На следующий вечер состоялся концерт цикла «Все симфонии Сибелиуса», и Валерий Гергиев явил выдающуюся интерпретацию Третьей симфонии финского классика. А сверх того, практически без потерь в качестве, прозвучали еще и Скрипичный концерт Арама Хачатуряна, великолепно сыгранный Николаем Мадоевым, Концерт для фортепиано с оркестром соль мажор Мориса Равеля (солистка — Аника Вавич) и его же знаменитое «Болеро».
Спустя сутки Гергиев с основным составом оркестра проводили в театре генеральную репетицию «Короля Рогера», а тем временем в Концертном зале давалась «Волшебная флейта» Моцарта в постановке Алена Маратра (об этой новогодней премьере «Культура» уже подробно писала). И наконец, в четвертый из вечеров произошло, возможно, главное событие нынешнего фестиваля (и одно из главных событий российского оперного сезона) — премьера «Короля Рогера» Шимановского.
В последние годы мы стали понемногу заполнять вопиющие лакуны по части оперы ХХ века, причем Мариинский театр и здесь оказался в лидерах. Закономерно поэтому, что именно в его стенах прошла российская премьера вершинного творения Кароля Шимановского, входящего в число наиболее знаковых опер двадцатого столетия. Впрочем, российская публика уже имела возможность познакомиться с «Королем Рогером»: пять с половиной лет назад варшавский Большой театр показывал эту оперу на сцене своего московского тезки. Это был фантастический спектакль одного из наиболее ярких и глубоких современных режиссеров Мариуша Трелиньского и его постоянного соавтора сценографа Бориса Кудлички. Теперь тот же тандем создал принципиально новую сценическую версию, осуществленную в копродукции Мариинского театра и Вроцлавской Оперы (где премьера состоялась годом раньше).
В варшавском «Рогере» финал дарил катарсис, а мистика приобретала подчас вполне видимые очертания благодаря чудесам высоких технологий. Здесь все иначе. Вместо мистерии нам предложена современная экзистенциальная драма. Как и тогда, Трелиньский с Кудличкой не следуют географическим указаниям автора (назвавшего первый акт «Византийским», второй — «Восточным», а третий — «Греко-римским»), опираясь, скорее, на характер самой музыки, равно как и на глубинно-философское содержание, заключенное в тексте (написанном композитором совместно с Ярославом Ивашкевичем). Однако если в их первой версии отсутствовала и временная конкретика, то ныне действие перенесено в наши дни. Первый акт происходит в современной церкви, второй — в гостиной современной квартиры, третий — в патологоанатомическом госпитале.
Автору этих строк, неоднократно видевшему прежнюю версию и являющемуся большим ее поклонником, принять новое прочтение удалось далеко не сразу, однако в финале стало ясно, что в целом, пожалуй, его воздействие даже сильнее. Тем более что современные реалии здесь вовсе не педалируются и начисто лишены каких-либо конкретных политических аллюзий. Ведь опера Шимановского, хоть и посвящена реальному историческому персонажу, менее всего опера историческая, а уж тем более — политическая. Все здесь носит, скорее, экзистенциально-философский характер. На него-то и делают упор Трелиньский с Кудличкой в своей новой, гораздо более жесткой версии оперы. Не только в сравнении со своей же прежней, но, пожалуй, в значительной мере даже и с самим творением Шимановского. Последний, судя по всему контексту, склонялся все же к тому, чтобы принять дионисийство, персонифицируемое в опере фигурой Пастуха, за истину. В спектакле это — такой же обман, как и все остальное. Истины нет, а все духовные поиски и метания свершаются лишь в воображении умирающего героя.
Спектакль, как уже было сказано, является копродукцией с Вроцлавской Оперой, и на премьере три главные партии исполнили превосходные польские певцы — Анджей Доббер (Рогер), Павло Толстой (Пастух) и Эльжбета Шмытка (Роксана). Впрочем, рядом с ними на равных выступал Сергей Семишкур (Эдриси), а кроме того, у театра и на эти партии имеются по два собственных состава.
Валерий Гергиев впервые взялся за оперу Шимановского. С учетом множества параллельных проектов, вряд ли у него было очень уж много времени на освоение этого весьма сложного материала, однако каким-то непостижимым образом на премьере все срослось. Маэстро предстал абсолютно адекватным интерпретатором партитуры «Рогера», точно выстраивая звуковую архитектонику и нисколько не греша при этом крупным помолом. Более того: между звучащим и видимым не ощущалось абсолютно никакого зазора, что уже само по себе дорогого стоит.
...Сегодня в Мариинке идут Штраус и Яначек, Стравинский и Бриттен — не говоря уже о практически полном «собрании сочинений» Прокофьева и Шостаковича. Теперь появился Шимановский. Для антологии оперы ХХ века не хватает не столь уж и многого: Дебюсси, Цемлинский (кстати говоря, дававшийся здесь в концертном исполнении), Берг, Мартину, Хенце... Теперь здесь появилась и опера XXI века.
Дмитрий Морозов
