Валентин Предлогов об особенностях вокала Людмилы Монастырской
...Когда я робко и с оговорками решился произнести, что певица, которая детонирует от начала до конца, которая не соблюдает никогда самых элементарных ритмических законов, которая играет хотя и ловко, но холодно, без поэтичности,— что такая певица никоим образом не может быть причислена к числу великих артисток,— боже мой, чего только, в наказание за мою дерзость, не пришлось мне выслушать! Я был объявлен сумасшедшим профанатором, наглым борзописцем, пошлым лгуном.
П. И. Чайковский. «Объяснение с читателем. — Итальянская опера»
28 сентября в Большом зале Московской консерватории состоялось закрытие VI Большого фестиваля Российского национального оркестра под управлением его художественного руководителя Михаила Васильевича Плетнева. Концерт был организационно оформлен как «Верди-гала» и включал сцены, арии, увертюры и балетную музыку из опер Джузеппе Верди. Вокальную партию исполняла известная украинская оперная дива Людмила Монастырская (сопрано).
Поскольку кое-кто из критиков уже «отстрелялся» по поводу консерваторского выступления Монастырской, для затравки разговора о певице не откажу себе в удовольствии немного их поцитировать: «Шеф „Метрополитен опера“ Питер Гелб находит Монастырскую лучшей на земле Аидой, и мы, выслушав в Большом зале консерватории монолог Ritorna vincitor, ему абсолютно поверили».
Я лично не поверил!
Другой критик пишет об этом же концерте: «Увы, сила, как и красота, требует жертв: в моменты форсированного звука тембр Монастырской становился ординарным, вибрация — чересчур заметной. Зато когда примадонна переходила на piano, за ее звук можно было простить все недостатки».
А я не готов прощать недостатки форте за переход на пиано, потому что если на форте у неё одни недостатки, то на пиано другие.
Но отраден хотя бы сам факт, что критик кое-что сумел расслышать, а где были уши других рецензентов? Или, быть может, речь нужно вести об их совести? Оставлю вопрос открытым.
Критик слышит, что с вокалом Монастырской какие-то неполадки — так какие же, почему бы не рассмотреть их подробно? Но он не рассматривает: это что — заговор молчания?
На форте Монастырская почти кричала, и это слушалось вульгарно.
Я так понимаю, певица с ходу хотела поразить аудиторию, и в каком-то смысле ей это удалось. Но самое главное не в динамике самой по себе, которая у певицы и впрямь очень мощная — настоящая оперная, востребованная в самых больших залах, и это её плюс, — а в особенностях её вокала на форте и фортиссимо. Минусом является то, что на форте певица не может стабильно удерживать тон, в частности, пару верхушек она сорвала, неудачно сняв. Но вдобавок к этому она, когда голосит, заметно фальшивит и при этом чересчур много добавляет призвуков, поэтому основной тон с трудом прослушивается среди шумов.
Критик счёл это за вибрацию, но на самом деле это следствие попыток добавить звуку красоты, как её понимает певица.
Правильно сказано, что голос её ординарен — но почему же только на форте?
Он просто ординарен, и певица, к чести её будь сказано, эту свою особенность знает, поэтому и тембрит, поэтому и пытается искусственно окрасить тон.
Зато на средних и тихих звучностях тембр её вдруг прочищается и становится более прозрачным, но! При этом теряется стабильность звукоизвлечения, вокальная линия становится рваной, возникают акустические провалы. Если добавить к этому плохую дикцию, то картина вечера будет почти законченной.
Осталось упомянуть узкий набор актёрских штампов, вызывающий в памяти нелепо-однотипные жесты фигуристов, всё внимание которых направлено на выполнение сложных прыжков, а не на художественный образ. Но это мелочь, потому что, как говорил ещё Голованов, в опере главное — хорошо петь.
Какими рисуются мне перспективы певицы?
На мой взгляд, хорошими, потому что плавающую тональность подавляющая часть аудитории не уловит вовсе, а пробивной голос будет обеспечивать хороший приём у слушателей, тем более, что певица подумывает уже о Вагнере, а уж там кто будет следить из зала за качеством звука и точностью интонирования? Там лишь бы оркестр перекрыть.
Кроме того, положа руку на сердце, давайте доведём эту мысль до конца: так ли уж нужно публике высокое вокальное качество? Многие ли из широкой массы являются такими эстетами, что расслышат и будут обсуждать артефакты вроде только что упомянутых мною?
В качестве эпиграфа рецензии я вынес цитату из критической работы П. И. Чайковского, одно время подвизавшегося на ниве оперной и концертной публицистики и в связи с этим испытывавшего сильное давление поклонников критикуемых им музыкантов, а том числе и оперных див. Сколько ни возмущался Пётр Ильич, сколь тщательно свои наблюдения ни излагал и ни обосновывал, публика этих тонкостей всё равно не слышала, поэтому всякий раз яростно вступалась за «обиженных».
Так стоит ли по этому поводу перья ломать? В конце концов, не во времена Чайковского живём: есть фонограммы, и всякий, кто пожелает, может сделать собственные выводы. Хочу подчеркнуть, что в студийных записях певица сильно выигрывает, поэтому впечатления от записей и от живых её выступлений могут разительно отличаться.
Но не всё ж о певице, нужно что-то сказать и об оркестре Плетнёва.
Когда я вижу Михаила Васильевича за пультом оркестра, то поистине счастлив, что он не сидит в этот момент за клавиатурой рояля.
Дирижёр в этом смысле всегда имеет преимущество по той причине, что ему не нужно играть самому, а только координировать и направлять исполнительские усилия других музыкантов — поддерживать же собственный тонус пианиста и хлопотно, и лень, да и времени нет.
Зато с дирижёрскими трактовками у Плетнёва проблем не возникает: о его умении осваивать партитуры, немножко их полистав, ходят легенды, и он выбирает такой репертуар, который интересен ему как интерпретатору. В общем, это правильно, иначе какой смысл выходить к оркестру? Так и на сей раз музыкант выбрал замечательные инструментальные номера из опер Верди и блестяще их провёл, сорвав основные аплодисменты.
Правда, справедливости ради нужно отметить, что певица исполнила всего 4 вокальных номера и ещё один спела на бис, так что
2/3 времени публику занимал оркестр, но никто об этом не пожалел.
Извлечённые из недр опер оркестровые номера обрели известную долю самостоятельности, и можно было оценить, какая же это замечательная музыка и как тщательно была сделана эта подборка.
Концерт закончился единственным бисом: вокальным номером в духе всего вечера — конечно, это опять был Верди.
В целом, если оценить оба отделения интегрально, имело место довольно качественное и значительное по художественному уровню событие, увенчавшее цикл концертов очередного фестиваля РНО: зал был полон, публика осталась довольна, а радио и телевидение, транслировавшие и записавшие этот концерт, значительно расширили его аудиторию, что тоже не может не радовать, ибо если в наше время концерт не транслировался или не выложен в интернет, то его вроде как и не было.
Фотографии предоставлены пресс-службой РНО
