Последний шедевр Петипа на чудесную музыку Глазунова, одна из жемчужин классического репертуара балет «Раймонда» появляется в Москве реже, чем красно солнышко. В лучшем случае — раз в сезон, а в этом сезоне — даже после двухлетнего перерыва. За этот срок в Большом театре много воды утекло, и к очередному показу «Раймонда» вышла обновленной, с вводом новых исполнителей как на ключевые, так и на маленькие роли.
Правда, главной героини балета это не коснулось. Анонсировался дебют и в заглавной партии Екатерины Крысановой. Это интриговало, так как Крысанова сейчас на пике формы и обладает редкостным даром исполнения любого по сложности текста с легкостью и изяществом, что весьма кстати в «Раймонде», но травма помешала ей дебютировать. В результате все спектакли оттанцевали уже опытные Раймонды.
Зато было много вводов на сольные партии и самое лакомое — два новых состава на главные мужские партии, а их в «Раймонде» две: жених Раймонды, рыцарь-крестоносец граф Жан де Бриен и Абдерахман, сарацинский (мавританский) рыцарь, антипод и соперник де Бриена за руку и сердце Раймонды.
Графа станцевали Владислав Лантратов и Денис Родькин, а Абдерахмана — Денис Савин и Михаил Лобухин.
Вся эта великолепная четверка во многом формирует сегодняшний танцевальный «пейзаж» в Большом, и старинной «Раймонде» они придали новое дыхание.
«Раймонда» — балет Петипа, а значит, это заповедник женского танца, но в Большом он идет в редакции Юрия Григоровича, и его «Раймонда» с явным мужским акцентом. Григоровичем расширена партия де Бриена, а Абдерахман из пантомимного (на балетном жаргоне «пешеходного») персонажа превратился в танцующего.
Ввод Владислава Лантратова в партию Жана де Бриена был вполне ожидаем
— Лантратов за последние два сезона из многообещающего молодого и только набирающего репертуар танцовщика превратился в ведущего премьера театра, несущего на своих плечах основной классический репертуар. Де Бриена в нем не хватало.
Лантратову всего 25. Это прекрасный возраст — еще много сил, но вместе с тем за плечами многолетний опыт на первых ролях: первую премьерскую партию — Филиппа в «Пламени Парижа» Влад станцевал еще при Ратманском, в 2008 году, потом потихонечку набирал ведущий репертуар. А сейчас без Лантратова не проходит ни одна премьера театра, но показатель его высокого класса — не только премьеры, а и текущий репертуар, любой спектакль которого он проводит так, что ни у кого не возникает сомнения, что он — ведущий премьер великого Большого.
Дебютное исполнение Лантратова партии де Бриена было очень гармонично:
его белый рыцарь блистал красотой и статью, стремительно менял романтическую мягкость в дуэтах с Раймондой на суровый стиль воина, отправляющегося в Крестовый поход. Его танцу была свойственна фирменная элегантность и чистота исполнения, хороший прыжок и виртуозные вращения, а также надежное партнерство при том, что он еще очень молод и по физике вовсе не атлант.
Видимо, именно поэтому его выбрала в партнеры опытная прима Мария Александрова, танцевавшая Раймонду после долгого отсутствия в театре, вызванного травмой. Александровой всегда шла эта партия, ее — единственную из русских балерин этого поколения — пригласили танцевать Раймонду в Парижской национальной опере. Видимо, в память об этом она оставила звучный финальный хлопок в ладоши в фортепианной вариации Гран па 3 акта, не принятый в России.
В этой знаменитой вариации Марией Александровой был явлен и чеканный графический стиль, введенный в мировую балетную традицию бесподобной Сильви Гиллем и принятый за эталон в Париже. В русской традиции вариация исполняется более женственно, но
Марии Александровой, балерине с царственными манерами, пошла аффектированная графика традиции французской.
И в целом в заключительной, парадной, части спектакля — Венгерском гран па — Мария смотрелась органично, но начало и сердцевина балета, где Раймонда должна выглядеть юной девушкой, проходящей путь от юности к взрослению через искушение страстью иноземца и иноверца, не убедили.
Есть балерины, которые и за 35 сохраняет на сцене иллюзию юности, но это не случай Александровой. Она выглядела слишком взрослой рядом с сияющим молодостью и энергией партнером, и, не смотря на старания обоих партнеров, в дуэте не было взаимного «электричества», а ее сольный танец был тяжеловатым, лишенным изящества. Не вызвало в Раймонде Александровой чувств и страстное горение сарацина. Впрочем, зрительный зал, не разделил ее холодности к Абдерахману.
В этом спектакле Абдерахманом вышел ведущий характерный танцовщик Большого Денис Савин.
Специалист по острому гротескному рисунку и пантомиме, в этом сезоне он начал получать роли с танцевальной составляющей. Первой стала роль капитана Пеппинели в «Марко Спаде» Пьера Лакотта, но театр больших страстей и героический танцевальный текст Григоровича Савину оказался более впору, чем суетливый комизм и мелкая лексика Лакотта.
Экзотический грим сделал из Савина настоящего красавца, кстати к этой роли пришлась привычная избыточность его актерского инструмента, открытое проявление любовной страсти, мужской напор и властность, контрастирующие с предписанной западным этикетом сдержанностью, благородным поклонением Прекрасной даме и антиэротизмом его соперника де Бриена. Изрядно соскучившись на пантомимной диете по виртуозному танцу, Савин проявил отличные прыжковые, даже акробатические способности.
Диковатая пылкость героя Савина, его открытый темперамент и виртуозные прыжки пришлись по вкусу зрительному залу.
Мужская убедительность и победительность двух соперников за сердце Раймонды вытеснили главную героиню балета на периферию.
Следующий спектакль с Раймондой-Никулиной и де Бриеном-Родькиным и Абдерахманом-Лобухиным гендерные акценты не поменял, опять самыми яркими были мужчины. Один — дебютант (Родькин), второй — почти дебютант (Лобухин впервые станцевал Абдерахмана в первом спектакле блока).
С Родькиным в театре совсем другая история, чем с Лантратовым,
последний прекрасно выучен молодым, но уже очень известным педагогом Ильей Кузнецовым, довольно долго вызревал как ведущий танцовщик театра. Денис моложе Влада на два года, ему только 23, он — выпускник не Академии, а балетной школы «Гжели», зато в театре прошел жесткую школу переобучения у Николая Цискаридзе.
Первую премьерскую партию Таора в «Дочери фараона» Лакотта, одну из «коронок» его педагога, Родькин станцевал два года назад. Для танцовщика с фактурой Андрея Уварова (высокий, статный красавец, с длинными ногами) иезуитская лакоттовская хореография, рассчитанная на более компактных и юрких танцовщиков, не «по ногам», но на удивление он справился достойно. Денис оказался юношей с характером, пережил вместе с учителем всё неблагоприятное для Цискаридзе и его учеников время в Большом, и в прошлом сезоне «выстрелил» в премьере «Ивана Грозного» в роли Курбского. В том же сезоне он дебютировал в «Спартаке» в заглавной роли.
Этот сезон у Дениса — сезон крутого карьерного роста
— вводы в классический и неоклассический репертуар, премьеры в театре, выступление со Светланой Захаровой в «Кармен-сюите», дебют на фестивале «Мариинский». Между дебютным Зигфридом (в марте) и долгожданным Онегиным в версии Кранко (обещают в мае) и прошел дебют Родькина в «Раймонде».
Фактура Родькина идеально ложится на образ де Бриена, отсылая к иконографии средневековых рыцарских эпосов — красота, высокий рост, мужская стать. Идеальная для этой партии фактура.
Но в танцевальном плане Родькин (пока?) проиграл заочный рыцарский турнир с де Бриеном Лантратова.
У Лантратова граф из Раймонды — эталон балетного исполнения особы голубых кровей, технически и стилистически партия де Бриена вышла более сбалансированной, чем у его более молодого коллеги. У Родькина пока не идеальны вращения и слишком акцентированы препарасьоны, которые в идеале должны быть почти незаметными и сливаться с танцем, некоторое напряжение чувствовалось и в дуэтной части роли.
Тем не менее, это был многообещающий дебют. У артиста выдающийся прыжок, в Большом ведущих артистов без хорошего прыжка не бывает, но у Родькин не просто хороший, а поразительный по высоте и баллону прыжок, причем, благородной, уваровской, формы. В этот вечер белый рыцарь был летающим рыцарем, которому откровенно тесной казалась малая сцена Большого, а впору только сцена историческая.
Но не прыжками едиными...
Родькин — редкий пример очень живого и неожиданного артиста — балетной идеальности, благородной стерильности от него не стоит ждать.
При уваровской фактуре у него нет уваровской уравновешенности и отрешенности, наоборот, на сцене он тяготеет к эмоциональному поведению (влияние его учителя Цискаридзе?). Дуэты де Бриена с Раймондой (Анна Никулина) были не традиционной балетной лирикой, не ритуальным поклонением кавалера даме, рыцаря — Прекрасной даме, а откровенно чувственными, и эта любовная волна, тот самый ток, которого зритель не дождался в дуэте Александрова-Лантратов — тёк в зал от романтического героя Родькина. Оставаясь в рамках балетного канона, он эмоционально окрасил дуэты с Раймондой, повинуясь проникновенной музыке Глазунова.
Этому де Бриену больше повезло с партнершей, чем де Бриену Лантратова —
хорошенькая, хрупкая, нежная Раймонда Никулиной была и более легкой партнершей, и придавала достоверность любовному сюжету.
Не очень интересная и не всегда умелая в сольном танце Никулина (простим ей — эта партия сложнейший экзамен для балерины) и в партнерстве с женихом, и в дуэте взаимного притяжения-отталкивания с сарацинским рыцарем, была на высоте. Но так же, как и Александрова, в сольной части уступила в яркости и посыле обоим своим партнерам.
Михаил Лобухин станцевал и сыграл Абдерахмана по-премьерски,
не просто с блеском и отсутствием швов межу танцем и пантомимой, но и с редким пониманием пластического стиля и драматургии Григоровича. Абдерахман отличается от жениха Раймонды, европейца и аристократа, не только открытой эмоциональностью и явным мужским посылом (европеец — закрыт, подчиняется этикету, сдержан, чувства загнаны внутрь), но и стилем поведения и движения — Григорович поставил Абдерахману витиеватую, как восточный орнамент, откровенно декоративную пластику, Лобухин это почувствовал и воплотил.
Антитеза рыцарской прямолинейности, острым пластически углам танцевального текста де Бриена, строгой геометрии «западного» ансамбля (трубадуры, подруги Раймонды, сама Раймонда в готическом по окраске па д’аксьоне 2 акта) — выгнутая подобно восточному холодному оружию и стремительная пластика сарацина Абдерахмана.
Абдерахман у Лобухина получился не дикарем, а человеком глубокой, всепожирающей страсти,
попавшим в ловушку «любовь до смерти» и погибший с достоинством.
Удивительно, что артист, воспитанный Вагановской академией и перешедший в Москву из Мариинского театра, где балетный театр строится на более строгих принципах, на сегодня — один из главных адептов театра Григоровича, московских традиций «жизни» на сцене.
Вот такими, с явным мужским акцентом, получились апрельские «Раймонды» в Большом театре. Но «Раймонда», одна из вершин балетного академизма — все-таки балет женский. Срочно требуется главная героиня, не уступающая мужчинам! Может, к следующему блоку «Раймонд» в театре, где танцуют Захарова, Крысанова, Смирнова, она все-таки найдется?
Фото Майи Фарафоновой и с сайта dolchev.livejournal.com
