Татьяна Шмыга — 50 лет на сцене Московской оперетты
В искусстве не так-то много имен, к которым не надо ничего прибавлять, ибо они сами по себе настолько выразительны, что любые определения и эпитеты оказываются лишь бледным их отражением.
Что можно добавить к имени Татьяна Шмыга? Несравненная, неподражаемая, уникальная, единственная? Банально, господа, хоть и истинная правда. Примадонна assoluta опереточного жанра? Вот это уже теплее: по крайней мере, на сей титул других претенденток не сыскать не только в настоящем, но и в прошлом. И все-таки имя собственное говорит и значит куда больше. Любые рассуждения о кризисе жанра и конкретного театра легко парируются одним только словом, одним именем: Шмыга. «Женщина, победившая время», — такую метафору выдал в своем блестящем спиче Федор Чеханков. Те, кому посчастливилось присутствовать на юбилейном вечере, готовы были бы под ней подписаться. Кому-то сразу пришло на ум «средство Макропулоса». И зря: героине пьесы Чапека удалось лишь обмануть время, поскольку пресловутое средство омолаживает только тело, но не душу. Татьяне Шмыге, похоже, ничего омолаживать не надо.
Кое-что общее, впрочем, у них все же есть. Эмилия Марти (Элина Макропулос etc, etc, etc) пережила золотой век Европы, Татьяна Шмыга — золотой век Театра оперетты. Причем в отличие от той сохранила в себе не только воспоминания, но и сам золотой век, став живым его олицетворением.
О том веке напомнили и герои его закатной поры — Герард Васильев, Светлана Варгузова, Юрий Веденеев... Между ними и большинством участников вечера следующих поколений пролегала дистанция столь огромного размера, что не почувствовать разницу было просто невозможно. Те, как были, так и остались настоящими звездами и к тому же личностями на сцене, в них видна порода. Про кого из нынешних можно сказать что-либо подобное? Разве только, и то лишь в отдаленной степени, про Елену Ионову (кстати, прекрасно исполнившую «музыкальное приношение» героине вечера, специально по этому случаю написанное ее мужем, дирижером и композитором Анатолием Кремером). Прочие в большинстве своем отрабатывали, кто лучше, кто хуже, номера программы, но искры не высекались, шампанское не пенилось, а без этого какая ж оперетта? К тому же, по задумке режиссера концерта Инары Гулиевой, номера были главным образом из репертуара самой Шмыги, что неизбежно провоцировало на невыгодное для одних и просто убийственное для других сравнение. Словом, свита не сыграла королеву. Королева, впрочем, обошлась собственными силами и даже попыталась сама «сыграть свиту», произнеся со сцены слова о «замечательной труппе», сказанные, по всей видимости, вполне искренне, но, несмотря на это, воспринимавшиеся как ритуальные.
Словом, будь это вечер в честь Татьяны Шмыги, не предполагающий, как часто случается на юбилеях, ее непосредственного участия, картина была бы не слишком веселой. К счастью, Шмыга выступала сама. Видя на афише слова «50 лет на сцене Московской оперетты», можно было предположить, что виновница торжества предстанет перед публикой исключительно в «возрастных» ролях. Были, конечно, и они. К примеру, Роза из «Скрипача на крыше» или Джулия Ламберт, героиня одноименного мюзикла по мотивам «Театра» Сомерсета Моэма. Но была и Сильва (в дуэте с Герардом Васильевым), и даже — эмблематичная для Шмыги «Карамболина» из «Фиалки Монмартра». Причем все было не только сыграно, но и спето и даже станцовано без каких-либо скидок на возраст. Да он и не ощущался. А когда в самом начале гала-представления героиня торжества появилась на сцене в костюме Элизы Дулитл и произнесла всего несколько фраз, все большие и круглые цифры показались просто глупой и неуместной шуткой.
Дмитрий Морозов
