Премьера «Дамы с камелиями» Ноймайера в Большом театре
Отношения влиятельных балетных компаний больших оперных театров, таких как Мариинский, Большой, Баварская Опера, Земперовская Опера, Венская Опера, Королевский оперный театр Ковент-Гардена, Ла Скала, Датский королевский театр, Штутгартский театр и др., с великими действующими хореографами класса Джона Ноймайера строятся всегда по нестандартной схеме. Чаще всего такие хореографы как Ноймайер, Эк, Бежар, Эйфман являются создателями своего авторского театра, который они всю жизнь опекают и оберегают. Они «не продают свои балеты как яблоки» (прямая цитата из интервью Ноймайера 2001 года).
У Ноймайера и у покойного уже Бежара есть балеты, которые безоговорочно принадлежат артистам компаний, где хореографы проработали всю жизнь, а есть так называемые балеты «на экспорт», присутствующие в афишах сразу нескольких значительных театров, перенесенные педагогами, назначенными самими хореографами. Видимо, хореографы считают эти свои работы настолько совершенными представителями их авторского стиля, что разрешают таким балетам путешествовать по мировым сценам. У Ноймайера это «Дама с камелиями», «Сон в летнюю ночь», «Третья симфония Малера», «Ромео и Джульетта», «Чайка», «Русалочка», у Бежара — «Болеро», «Жар-птица», у Эйфмана — «Чайковский» (хотя занятость Бориса Яковлевича, вообще, не позволяет ему отвлекаться на постановки в других театрах; исключение составляет перенос «Чайковского» на Владимира Малахова в Берлинском балете), у Эка — «Жизель», «Кармен», «Квартира».
Когда «большие» театры обращаются к этим гениям за постановкой, те предлагают что-то из этого экспортного списка. Понятно, что театры с более чем двухсотлетней балетной традицией (Парижская Опера, Большой, Мариинский, Датский королевский балет) вправе просить у Ноймайера или Эка эксклюзив — оригинальную постановку, но хореографы авторского театра редко на это идут, так как создать новый балет на чужих артистов, не дома — трудная и местами даже разрушительная задача. И тогда театры с грамотным менеджментом идут к цели окольным путем — начинают с названия, которое предлагает хореограф, затем заказывают второе блюдо из того же меню, и уже вместе со вторым заказывают на ближайшее будущее оригинальный десерт — новую эксклюзивную постановку. Имеется в виду, что для хореографа будет создана более уютная и креативная среда, когда труппа уже танцует его балеты и чуть-чуть говорит на его языке.
Так Парижская Опера купила себе в 1982 году «Сон в летнюю ночь», а в 1987 получила оригинальный «Магнификат» и в 1997 — оригинальную «Сильвию», в 2006 прошла премьера «Дамы с камелиями», через несколько лет — «Третьей симфонии», и эксклюзивный десерт не заставит себя ждать — в следующем сезоне (февраль 2015) Ноймайер ставит в Париже совершенно новую работу — «Песню о земле» Малера.
Умно поступили в Мариинском театре в 2001 году. Махарбек Вазиев обратился за постановкой, ему и его людям, как и послам многих других театров, предложили «Сон в летнюю ночь». Худрук отказался и сделал новый запрос на вечер одноактных бессюжетных балетов — попросил Ноймайера поставить два его старых спектакля, во время репетиций которых артисты должны были познакомиться с авторским стилем Ноймайера, и один эксклюзив на музыку Шнитке. Переговоры шли трудно, но желание поставить спектакль-посвящение Альфреду Шнитке, близкому другу и коллеге Ноймайера, да еще и на родине композитора, пересилило страхи, закономерно возникающие у хореографа перед работой с абсолютно новой труппой. В итоге замечательный триптих балетов «Теперь и тогда» на музыку Равеля, «Весна и осень» на музыку Дворжака и «Звуки пустых страниц» на музыку Альтового концерта Шнитке стал первой постановкой Ноймайера в России!
В отделе репертуарного планирования Большого театра в начале 2000-х также зрело амбициозное решение попросить Ноймайера поставить что-нибудь грандиозно-полнометражное на сюжет из русской литературы. Как раз в 2001 году прошла премьера «Пиковой дамы» Ролана Пети. Следующим сюжетом должен был стать, насколько нам известно, лермонтовский «Маскарад» в постановке Ноймайера. Но не случилось. Ноймайер ответил уклончиво, предложив Большому сперва поставить «Сон в летнюю ночь», и по результатам работы продолжить переговоры о новом проекте. Хореограф имел в виду, что артисты Большого должны познакомиться с основами его авторского театра.
«Сон» прошел не слишком удачно, если судить постановку по Гамбургскому счету, потому что технически он выглядел совершенным, но фирменные ноймайеровские «шекспирименты» не читались. Например, так и не «заработал» слой с ремесленниками — едва ли не самый важный в балете. К тому же наши артисты увидели в этом сложном литературном балете сходство с большими сюжетными балетами Григоровича — «Легендой о любви», «Спартаком», что тоже верно, но лишь отчасти. Связки, поддержки и прочие силовые комбинации в балетах Григоровича и Ноймайера похожи, но театральная ткань спектаклей двух хореографов качественно разная. И драмбалетная составляющая в спектаклях того и другого имеет совсем разные корни. Кроме того, сам Ноймайер во время постановки заболел, и 90 процентов работы по переносу балета выполнили его репетиторы. Не хватило его авторского участия.
А дальше, вместо того, чтобы срочно просить о новом балете или, например, о «Даме с камелиями», сотрудничество с хореографом внезапно прекратилось. Историческая сцена закрылась на реконструкцию, «Сон» сыграли несколько раз на Новой сцене, в том числе в рамках Золотой маски, и сразу сняли. Ноймайера «перехватил» МАМТ — здесь с большим успехом прошли премьеры его литературных балетов — «Чайки» и «Русалочки», и осенью 2014 состоится премьера балета «Татьяна» на музыку Леры Ауэрбах — копродукция с Гамбургским балетом. Первые показы еще не поставленного балета пройдут на ежегодном фестивале Hamburger Ballett Tage в июне с гамбургскими артистами, а в сентябре начнутся репетиции в МАМТе. Эти потрясающие результаты достигнуты людьми из международного отдела театра, умело выстроившими внешнюю политику театра.
Большому театру использовать опыт 2004 года не удалось (год премьеры «Сна») — к моменту постановки «Дамы» в театре произошла смена поколений, да и просто за десять лет информация стерлась, хотя «память тела» у артистов — это не пустой звук. Но люди уже другие.
Идея поставить «Даму» в Большом принадлежит худруку балета Сергею Филину, который с самого начала своего правления ориентируется не столько на эксклюзивы для Большого театра, сколько на великую хореографию XX века. Он считает, что главные шедевры мировой хореографии должны присутствовать в афише Большого театра. Тем более, что он сделал ставку на определенных молодых артистов, чей взлет будет приурочен к его эпохе в Большом. Это прежде всего питерский бриллиант — выпускница АРБ Ольга Смирнова, перспективные солисты Большого Владислав Лантратов, Артем Овчаренко, Мария Виноградова и приглашенные им из МАМТа Семен Чудин, Кристина Кретова и Мария Семеняченко, а также перешедшая из Мариинки в Большой Евгения Образцова. То есть эксклюзивом Большого в постановках, которые идут во многих других театрах мира, должны были стать его артисты. Такой подход вполне логичен. Потому что увидев в роли Татьяны в «Онегине» Ольгу Смирнову, которая несомненно пополнила мировой каталог лучших исполнительниц этой роли, влюбленный зритель с нетерпением ждал Маргариту в ее исполнении. И не ошибся.
«Дама с камелиями» вошла в Большой театр под эгидой спектакля большого стиля. Это серьезная литература (роман «Дама с камелиями» Дюма-сына), три акта, частые перемены декораций, шикарные наряды для балерин, три грандиозных дуэта главных героев, балы, «театр в театре» и параллельная основной — история Манон и Де Гриё.
Это все так и не так, потому что театр Ноймайера — театр компактный, даже камерный. И «Дама» — камерный балет. Не случайно половина партитуры — рояльные соло. Это атмосфера тесных гостиных Шопена и Жорж Санд, негласных участников истории Дюма-сына и спектакля Ноймайера. «Дама» родилась в 1978 году, но на таких просторах, как сцена Большого, она оказалась впервые. Понятно, что постановщики ахнули, когда начались сценические репетиции. Им было одновременно и страшно и заманчиво освоить эти просторы. Можно было подстраховаться и сделать выгородки — то есть сократить сцену, сделать ее идентичной штутгартской или гамбургской, и сохранить интимность «театра в театре», но соблазн перед объемом и простором был слишком велик, и «Дама» в Большом отправилась в новое рискованное плавание.
Многие детали постановки стали умозрительными, иллюзорными. Декорации перестали работать на понимание сюжета. На исполнителей восьми главных партий — Маргариты, Армана Дюваля, Манон Леско, Де Гриё, Месье Дюваля, Олимпии, Прюданс и Гастона — легла дополнительная нагрузка. Они стали как бы рассказчиками нелинейного сюжета. Но на первых показах артисты Большого были сосредоточены в основном на самом танце, осваивали непривычные поддержки, синкопы, интонации движения. И сюжетные слои спектакля пока не заработали так, как должны работать. Должно пройти какое-то время, жалко, что в 2014 все пошло как бы сначала.
Ярких актерских работ получилось много. Приятно, что такие универсальные спектакли-шедевры возвращают в театр театральную интригу. В них не работает система имперской иерархической лестницы, когда в главных партиях выходят статусные артисты, а все остальные годами ждут, когда станут старыми, некрасивыми, но статусными. Отметается система приоритетности первого, второго или третьего составов. Есть составы — они все одинаково значимы, у всех «мини-команд» свои краски. С балетом «Марко Спада» была аналогичная история. Это хорошая мировая практика, когда есть здоровая конкуренция между балеринами и премьерами, и большой соблазн для зрителя увидеть разное.
Первый день премьеры достался Светлане Захаровой и специально приглашенному для нее парнеру — Эдвину Ревазову, премьеру Гамбургского балета.
Захарова долго и сложно шла к роли Маргариты и станцевала ее совершенно блистательно, потому что вся ее творческая жизнь проходит в постоянном стремлении к совершенству, и новые роли — новые покоренные вершины. Она все делает правильно и красиво — цена для нее не имеет значения. Но в этом стремлении ко всем формам чистоты и совершенства — в жизни и в профессии — она немного забыла саму жизнь, ее соблазны, ее шероховатости и неожиданности. А балет Ноймайера, на наш взгляд, как раз про изгибы жизни, про повороты судьбы, про силу случая. Это балет-приключение, которое начинается в театре при необычных обстоятельствах — на представлении спектакля «Манон Леско».
Захарова подошла к роли Маргариты как к роли всей жизни — и эта ответственность сковала ее эмоциональность. Самым сильным актом в исполнении Захаровой был последний — траурный, отравленный дыханием смерти акт — она линейно шла к нему с самого начала. И в первом акте мы не увидели прелестную юную женщину из плоти и крови, от которой сходил с ума весь Париж. Ее героиня была больше похожа на блоковскую Незнакомку, таинственную женщину-видение. В таком подходе было что-то магнетически завораживающее, но история Дюма-Ноймайера-Шопена не была рассказана. Ведь и Арману-Ревазову, ведомому Незнакомкой, пришлось быть больше одурманенным ночными видениями Александром Блоком, чем легкомысленным героем Дюма-сына. Впрочем, дуэт артистов сложился красивый и гармоничный.
Совсем другую историю представили Ольга Смирнова и Артём Овчаренко. Они изо всех сил хотели постичь тайну театра Ноймайера, не пользуясь своим жизненным и профессиональным опытом, не задумываясь ни о чем, не оглядываясь на прошлое. Создать красивый театр здесь и сейчас, рассказать потрясающую романную историю, услышать самим и сделать зримой и осмысленно использованной в «Даме с камелиями» музыку Шопена, восхитить зрителя изысканностью слога ноймайеровской хореографии — вот что двигало этими молодыми артистами.
Пусть кому-то показалось, что Ольга и Артем переигрывали в первом акте. Да, они были нарочито театральны, потому что чувствовали ответственность момента. Когда их взгляды впервые встречаются, а это происходит в театре на премьере «Манон Леско», прилюдно, они должны как-то скрыть волнение от публики, которая навела на них лорнеты на сцене, и дать знак публике, сидящей в зрительном зале Большого театра, что они находятся в смятении, что балет по роману Прево действует на них двоих уже совсем иначе, чем на всех остальных. И дальше им предстоит объясниться между собой уже наедине, и объяснить зрителю, что на самом деле случилось с опытной во всех смыслах Маргаритой, которая впервые влюбилась как девчонка.
Красивая изогнутая поза героини на канапе (с опущенной вниз рукой) перед дуэтом первого акта — это красивая театральная форма, оболочка мира, в которой живет куртизанка Маргарита как в клетке. И вот в комнату вбегает Арман и вмиг разрушает этот буржуазно упорядоченный мир. Он дотрагивается кончиком пальца до грезящей Маргариты, она вздрагивает и протягивает ему эту руку, принимая Армана по привычке за очередного поклонника. Он выпускает ее руку и падает перед ней на колени, как подкошенный валится ниц — предлагает себя, свое сердце, свою любовь. От его неожиданной, непривычной сердечности и искренности Маргариту бьет как током. Для меня решение этой сцены является ключом ко всему спектаклю, потому что именно с этого момента объяснения по-настоящему включаешься в историю, начинаешь сопереживать героям или остаешься бесстрастным критиком.
Смирнова и Овчаренко провели эту прелюдию к дуэту и сам дуэт так мощно и так неожиданно, в том числе и для самих себя. Отрепетированность, «подогнанность» друг под друга, которая несомненно была в этом дуэте, уступила вдруг место импровизации, спонтанности, чудесной случайности. На мой взгляд, это и есть высший класс лицедейства — полностью перевоплотиться в героев, забыть себя, свои комплексы, штампы. И это только их первый спектакль — многообещающий эскиз, акварельный набросок, который уже сейчас хочется украсить золоченой рамой. С нетерпением ждем июня, когда они выйдут в «Даме» в следующий раз.
Хороши все исполнительницы роли Прюданс Дювернуа — раскованно-техничная Кристина Кретова, игровая и лукавая Анна Тихомирова, роковая красотка Анастасия Меськова.
Анастасия Сташкевич предстала обольстительной куртизанкой-стажером Олимпией. Дарья Хохлова, которую Ноймайер поставил в составе со Светланой Захаровой, пока слишком скованна, хотя в созданном ей образе обидчивой скромницы тоже есть своя прелесть.
Среди персонажей второго плана выделялся Денис Родькин в роли Гастона. Как обычно невероятно игровой, он сделал из своего прелестно забавляющегося героя антипода томному Арману. Этот балет Ноймайера так хитро устроен, что яркие исполнители небольших партий спустя время получают главные роли. Гастон и Граф N танцуют потом Армана или Де Гриё, Прюданс обращается в Манон, Манон в Маргариту. Родькин уже сейчас может осилить Армана, но хореограф дал ему возможность раскрыться в красивой дивертисментной партии. И интрига ожидания дебюта опять же присутствует.
За дирижерским пультом стоял Павел Сорокин, что всегда праздник для балетомана. Партия рояля — Пётр Чухнов. За роялем на сцене — концертмейстер Балета Большого театра Алексей Мелентьев.
Фото М. Логвинова, Ф. Джордана, Е. Фетисовой
