7 декабря в московском Концертном зале имени Чайковского прошёл вечер абонемента «Молодые таланты» с участием оркестра имени Светланова (ГАСО) под управлением Михаила Агреста. Солировали 23-летний Михаил Почекин (скрипка) и 21-летний Николай Хозяинов (фортепиано) — лауреаты международных конкурсов, яркие и многообещающие представители современного русского и мирового исполнительского искусства.
В первом отделении Михаил Почекин исполнял скрипичный концерт Бетховена
— капитальное творение, требующее от солиста большой эстрадной выдержки и хорошего ощущения формы. Трудность его исполнения заключается не во внешней виртуозности, которой автор не злоупотреблял в этом довольно спокойном своём сочинении, а в его продолжительности, большом количестве музыкальных событий, широте мелодического дыхания и в необходимости ювелирной отделки деталей.
Поначалу, видимо, по причине эстрадного волнения, скрипач интонировал не слишком чисто, но в дальнейшем он взял себя в руки и играл намного точнее. Почекин сумел выявить особенности тембра, объективно присущие звуку его скрипки во всех регистрах — светлом и чистом верхнем, насыщенном среднем и густом нижнем, так что оставалось лишь одно — не испортить эту красоту и не переборщить с нею в классицистском произведении.
Концерт был подан в довольно свободной манере, которую вряд ли можно назвать строгой,
но в то же время скрипач не выходил за рамки исполнительского классицизма и не сближал бетховенское произведение с романтическими шедеврами следующей эпохи.
Солистом была исполнена так называемая «каденция с литаврами», которая органически вписывается в канву музыкального повествования: произведение начинается ударами литавр, поэтому логично услышать их и в каденции, что добавляет ей оригинальности, а всей первой части — законченности формы.
Средняя часть прозвучала очень импровизационно, но без фривольности, а финальное рондо — игриво в народной теме рефрена, виртуозно-гладко в пассажном орнаменте и очень мелодично в расширениях.
Исполнение оставило довольно цельное впечатление,
хотя простор для улучшения как технической, так и художественной стороны игры, конечно, имеется.
Во втором отделении выступало ещё одно молодое, но уже успевшее прославиться своими выступлениями и блестящими победами на конкурсах дарование — пианист Николай Хозяинов, сыгравший 3-й фортепианный концерт Рахманинова.
Те, кто следил за его выступлениями на конкурсах, получили возможность сравнить нынешнюю трактовку пианиста с его игрой в прошлые годы.
Рахманиновский концерт удавался ему и прежде, но в этот раз ощущалось, что его играет возмужавший морально и физически исполнитель,
которому эта вещь вполне по плечу, когда радует не только уникальная техничность, но и стильность, и живая естественность подачи материала.
Свой звук, уникальный тембр, данный человеку от рождения матерью Природой (или же обделённый ею), а в процессе музыкального обучения лишь выявляемый (если есть что выявлять), имеется у всякого большого интерпретатора, и, как мудро заметил в своё время Эмиль Гилельс, если исполнитель не умеет показать звуковую красоту, то его игра не дойдёт до сердец слушателей.
Вспоминаю, что, побывав на вечере класса М. С. Воскресенского, учеником которого является также и Хозяинов, я обратил внимание, как сильно в череде учеников выделялись чистотой и своеобразием тембра двое из них — Ю. Фаворин и Н. Хозяинов. По контрасту с размытой и бесхарактерной игрой прочих учащихся сразу ощущалось присутствие личностного начала: индивидуальное туше, свой тембр, своё слышание фортепианного звука.
Объективная красота звучания рояля, певучесть тона, характерность тембра, изощрённая педаль — это то, без чего за вещи Рахманинова лучше не браться, и это то, чем природа щедро одарила Николая Хозяинова,
то, что сумели в нём отыскать мудрые наставники, подарив нам пианиста с громадными возможностями и ярко очерченным исполнительским стилем.
В 3-м концерте Рахманинова, исполненном спокойно-достойно, со сдерживаемой силой, Хозяинов демонстрирует свои возможности: поражающую с первых же тактов изумительную красоту и певучесть тона, громадный динамический диапазон, благодаря которому пианист без особого труда пробивает какой угодно оркестр, феноменальную техничность, позволяющую ему не терять кураж в любых темпах и в условиях сколь угодно густой фактуры.
В первой части концерта Хозяинов исполняет так называемую «большую» каденцию, которая довольно опасна для молодых пианистов, не владеющих монументальной аккордикой и достаточно мощным звуком. Но для Николая она не представляет никакой проблемы! Как и экстатическая кульминация середины второй части, и мерцающий «колючий» колорит вальсообразного её эпизода; и типично рахманиновские «львиные взрыкивания» в пассажах перед финалом; и стремительный натиск начала финала, фанфарные восклицания и «богатырский топ» его главной партии; и головокружительная скачка в резко ускоряемой импульсивной побочной партии; и арабески середины финала; и лирические реминисценции тематизма первой части; и умиротворённое спокойствие выдержанных аккордов перехода к репризе финала; и поражающий мощным нагнетанием подход к коде; и монументальная колокольная кода с дальнейшей сверкающей аккордикой в самом высоком регистре; и ошеломляющие заключительные такты, в которых Николай успевает «выигрывать» даже не триольные восьмые, а хроматические шестнадцатые одного из авторских текстовых вариантов — всё это подаётся пианистом с мастерством зрелого художника фортепианной игры.
И всё же что-то в исполнении концерта Рахманинова мне показалось странным:
какая-то словно бы излишняя сдержанность, недосказанность, невыплеснутость...
Я находился в некотором недоумении по этому поводу, пока Николай, не заставивший себя долго ждать, не вышел опять к роялю и не сыграл на бис .... вы не поверите — Фантазию на две темы из «Свадьбы Фигаро» Моцарта-Листа-Бузони, уподобившись Эмилю Гилельсу и Григорию Гинзбургу!
Но в этот момент я подумал: а если бы Почекин после скрипичного концерта Бетховена выскочил на сцену и сыграл на бис соло, к примеру, каприс Паганини? Как это воспринималось бы в контексте художественности концертного целого? Вероятно, как мальчишество.
Собственно, именно так и было, наверное, воспринято исполнение «Свадьбы Фигаро» после рахманиновского концерта, и я предпочёл бы, чтобы та энергия, безоглядность, исполнительский риск и демонизм, которые Николай продемонстрировал в Моцарте-Листе, выплеснулись бы в концерте Рахманинова, ибо в его подаче ощущался недостаток именно этих качеств!
Парадоксальным образом бис повлиял на предыдущее произведение,
в котором солистом кое-что было явно недодано в расчёте на исполнение биса.
Конечно, это издержки молодости, исполнительской доблести, хлещущей через край бравады, но, как известно, молодость — это недостаток, который быстро проходит, поэтому факт некоторой неуравновешенности программы выступления Хозяинова нужно отметить, однако не следует придавать ему слишком большое значение.
В целом вечер оставил весьма положительное впечатление:
оба молодых солиста продемонстрировали выдающиеся исполнительские качества,
которые позволяют их сопоставить с лучшими именами из славной истории русского исполнительства и надеяться на их дальнейший профессиональный рост и развитие творческого успеха.
Фото: meloman.ru
