Оперетта Карла Целлера «Продавец птиц», написанная в 1891 году (дата венской премьеры), числится по разряду классики, но она не из массового российского проката. Мелодраматической любовной истории в ней нет, хотя влюбленные в силу ряда маловразумительных обстоятельств ссорятся, ревнуют, расстаются и соединяются, но в рамках жанра, легко и непринужденно, без надрывных страданий и упоительных объяснений. Здесь в чистом виде комедия положений, когда в ходу всякие недоразумения: один или одна выдает себя за другого(ую), все думают про одно, случается третье — и все это в перечислительно-порядковом изложении типа «а еще Аделаида решила выйти замуж не за Станислава, но за его дядю, крестьянка Мари оказалась женой герцога, неудовлетворенной вниманием мужа, главный же продавец птиц Адам вдруг вспомнил о своей, как ему кажется, легкомысленной возлюбленной Кристине, хотя приударял за пейзанкой-герцогиней беззастенчиво и напропалую».
Все незатейливые сюжетные узелки разрешаются по принципу deus ex machine — в современном варианте это может оказаться просто звонок по мобильному телефону от Всевышнего (либретто Юрия Димитрина, сохраняя путаную вязь событий, предлагает, кроме того, еще и современную лексику типа многократно употребленного слова «электорат», к одновременному удовольствию и неудовольствию публики). Музыки много — хоры, ансамбли, соло от куплетов до виртуозных арий, развернутые финалы актов и плюс вставные танцевальные номера (балетмейстер Виталий Романовский проявил умение острить не за счет сюжета, но благодаря использованию хореографического языка, основанного на смешении несовместимого). С партитурой, в которой есть что поиграть, вполне достойно справляется оркестр театра под руководством Андрея Алексеева. Звучит довольно мягко, легко в танцевальных эпизодах, собранно на tutti, при этом умело подавая певцов.
Со всем этим довольно богатым по опереточным меркам материалом лихо распорядились Юрий Александров с художником Вячеславом Окуневым. Комедию положений они превратили в гранд-спектакль, масштабную опереточную феерию, эффектную, красочную, фантазийную, с насыщенным сценическим текстом (костюмы Окунева — высшей пробы).
На сцене огромная золоченая клетка, которая в первом акте работает как клетка-птичник, а во втором — как клеть-зверинец. Но что-то в этой полусфере есть и от земного шара, деленного на меридианы и параллели, в любом случае, это человеческий мир, муравейник — смесь разных типов, индивидуальностей, характеров, каждый со своей мини-историей, собственным сюжетом, даже судьбой, как ни громко сказано. Вся эта человеческая мозаика составляет пеструю картину, но чрезвычайно живую и подвижную, которая говорит, двигается, поет, танцует дружно и с удовольствием. И не то чтобы существовал в сей плазме какой-то единственный герой, или главенствовала чья-то история, напротив, все закручены в клубок и перекатываются внутри клети как перекати-поле. Если что тут и главенствует, так сам жанр, он подан и сыгран с чувством. Это чтобы хор — так хор, каскад — так каскад, виртуозная ария — так чтобы и спета была как виртуозная (кстати, Светлана Лугова — Герцогиня, на долю которой выпало такое испытание, с вокальной задачей справилась, хотя актерски не избежала штампов — следов Марицы, Ганны, Сильвы в одном флаконе).
Труппа в целом много преуспела, как часто бывает в спектаклях Александрова, способного добиться от артистов иногда, кажется, пределов возможного. Например, неожиданно раскрылся Леонид Репин — Адам, хотя над певческой стороной дела еще трудиться и трудиться. И все же для него самого эта работа важна и успешна. Второй исполнитель — совсем молодой, начинающий Дмитрий Даниленко — легче, внутренне подвижней, и голос его звучит свежо и полетно. Отсутствие опыта часто идет на пользу образу — меньше рутины. Это относится и к Александру Трофимову, которому досталась роль Станислава, да еще после такого виртуоза, как Иван Корытов. Проигрывая в легкости танца, Трофимов явно крепче вокально и, несомненно, перспективен актерски. Было полезно побывать в роли письмоносицы Кристины Карине Чепурновой — все же это не типичная лирическая героиня, а характерность актрисе удается. Характерность — побег от шаблона, который вот-вот въестся в кожу. В каскадной паре Аделаида — Вепс лидировала раскованная и резкая Марина Уланова (Валерий Никитенко и Сергей Выборнов не дотягивали каждый по-своему — один неритмичен, второй неровен по части сценической выразительности). Чудная парочка ученых (Глухенбах и Слепенбух) в исполнении Михаила Луконина и Ольги Лозовой составила отдельный блестящий номер.
Спектакль длинный, порой топчется на месте, изредка злоупотребляет дивертисментами, сценического текста много, иногда слишком. Но задачи выполняются азартно, все работают бодро, в темпе, с настроением, с равным усердием на вторых и третьих планах. А потому не скучно. Не скучно, когда сценический опус, пусть он и не лишен недостатков, дышит синхронно залу. В «Продавце птиц» театр предстает не как стерильно благополучный, по-опереточному трескучий и холодный — нет, в нем все тепло и живо.
Елена Третьякова
