Ноябрьская «Баядерка» в Московском музыкальном театре имени Станиславского, первый спектакль после премьерной серии, вызвала небывалый ажиотаж. Из-за сенсационного состава: в титульной роли выступила Светлана Захарова (прима Большого, народная артистка России, одна из самых известных в мире исполнительниц партии Никии), в а роли Солора — Сергей Полунин (у которого, не смотря на 23 года, есть репутация одного из лучших танцовщиков в мире и впечатляющий послужной список, в том числе и ранний, в возрасте 19 лет, дебют в этой партии в Ковент-Гардене).
У каждого из этих безусловных звёзд есть своя многочисленная паства, но их совместные выступления вызывают исключительный интерес не только у поклонников.
Дуэт молодого, многообещающего танцовщика и маститой примы — недавний и редкий — артисты работают в разных театрах.
Всё началось с инициативы Захаровой — весной этого года Светлана пригласила Сергея поучаствовать в своем бенефисе, в балете «Маргарита и Арман», поставленном в свое время Аштоном для маститой Фонтейн и молодого Нуреева. Летом Захарова и Полунин вместе станцевали «Жизель». Оба раза Полунин в качестве приглашенного танцевал на сцене Большого.
А теперь Светлана, чтобы станцевать Никию вместе с Сергеем («Баядерка» в Большом идет крайне редко), отправилась на сцену театра, премьером которого служит интересный для нее партнер — в МАМТ. Здесь идет иная версия «Баядерки» — в постановке Натальи Макаровой.
С учетом предыдущих двух совместных спектаклей от звездной «Баядерки» ожидали многого.
В идеале ждали партнерской «химии».
В балете «химия» (калька с английского) — термин, появившийся на Западе для образного определения особой партнерской связи, когда партнеры вдохновляют и сами вдохновляются друг от друга, а их чувства кажутся не театральными, продиктованными сюжетной линией, а подлинными. Все легендарные балетные дуэты отличались не только подходящими физическими кондициями и психологической гармонией, но и необъяснимой и неуловимой сценической «химией».
Были и персональные ожидания: ждали Захарову в новой для Москвы постановке (она танцевала макаровскую Баядерку в Милане, но не в Москве),
ждали балерину, способную оправдать и расцветить эту урезанную и переиначенную версию,
да просто ждали Захарову в «Баядерке», когда еще ее увидишь в «Баядерке» Большого? От самой Захаровой привычно ждали технических совершенств и красоты и с любопытством — новых красок, связанных с интересным ей партнером.
От Полунина ждали небанального актерского решения в партии, которая на премьере была удачей только по формальным признакам — качественно станцована. Полунин, как теперь уже известно москвичам, не танцует одинаковых спектаклей, и каждый его следующий спектакль подразумевает интригу. Что же будет в этот раз, да еще с такой известной и опытной партнершей?
Оправдал ли спектакль эти ожидания? Отчасти.
Это был спектакль Захаровой и не только потому, что версия Макаровой гораздо более балериноцентрична, чем советский аналог, канонизированный в России с начала 40-х годов ХХ века, а у партнера во многом «связаны руки».
Балерина, чья Никия знакома до мельчайших деталей, в «Баядерке», где она сбила не одну пару пуант за почти полтора десятка лет, проявила непривычную эмоциональность. То, что Захарова необыкновенно реагирует на Полунина, было видно по предыдущим их совместным выступлениям, но эта «Баядерка» все равно приятно удивила, оказывается, мы не всё знаем о Захаровой.
С Полуниным — дело сложней: приученный в Англии обращаться с балериной как со стеклянным сосудом, он всегда партнерствует профессионально и чутко, даже если партнерша не заслуживает такого бережного отношения. Но все же
источник вдохновения Полунин ищет в основном в себе и своей роли, по большому счету он — одиночка на сцене.
За полтора сезона в России он сильно реагировал, да и то не часто, только на Кристину Шапран, хотя Кристина для него — не самая подходящая партнерша по «физике» и технике. Это, видимо, искупается тем, что Кристина искренна на сцене, обладает чарующей красотой и одухотворенностью, которые пробивают его актерскую сосредоточенность на своих индивидуальных задачах.
Светлана Захарова разбудила Полунина как партнера лишь в первом действии.
Светлана станцевала «Баядерку» не совсем по-захаровски: Захарова имеет репутацию безупречной, но холодной балерины, но в этот вечер ее Никия получилась лучезарной — в начале балета, в период тайных отношениях с великим воином Солором она светилась искренней любовью к своему возлюбленному и счастьем от взаимности, а при «перемене участи» пылала отчаяньем и решимостью бороться свою обреченную любовь.
Какая холодноватость и формальная красота, записанные за Захаровой? В ней не было ни холода, ни актерской фальши, ни формальности. Хотя красота ... красота никуда не ушла, даже сильнее высветилась: парадоксальным образом излюбленные Макаровой замедленные темпы в вариации и дуэте первого акта, казавшиеся мучительными для Никий Стасика, на Захарову легли совершенно естественно. Для того, чтобы любоваться красотой ее линий, телесной волной, доходящей до кончиков пальцев, внимать ее ласкающим, льнущим к партнеру движениям, нужны были именно такие, сверхмедленные, темпы, чтобы длить и длить мгновения прекрасного.
В «Тенях» не было особых сюрпризов, но
надо видеть «Тени» с Захаровой, чтобы получить представление о балеринском совершенстве.
Несколько технических помарок ничуть не испортили впечатления от утонченного, кантиленного и музыкального танца Никии-Захаровой. Поразительно, но балерина, почти подошедшая к 35-летнему рубежу, продолжает выглядеть в «Тенях» юной девушкой, и разница в возрасте партнеров (целое балетное поколение) неощутима. В третьем действии, в оригинальной хореографии Макаровой, Захарова-Никия, уже не в балеринской пачке, а шальварах, легкой тенью скользила между участниками трагедии, пленяя и увлекая Солора в царство теней.
Горячий импульс от партнерши не мог не вызвать ответной реакции у полунинского героя
— Солор в период счастливых отношений с баядеркой излучал влюбленность и искреннее восхищение захаровской Никией. На горячей любовной волне пара вдохновенно станцевала первый дуэт. Смотрелись они гармонично, хотя балерина на пальцах — чуть выше партнера, но благодаря изящному сложению крупней танцовщика не выглядит.
В дуэте из «Теней» Полунин ушел в тень балерины, что, конечно, в духе постановки Макаровой и в русле западной традиции «Баядерки», но привыкшего к тому, что не только Никия, но и Солор — главный герой балета, это удовлетворить не могло. Наверное, чтобы не потеряться рядом с Захаровой в «Тенях», надо обладать мужской статью в духе Болле или Уварова, линиями и растяжкой Зеленского или Цискаридзе, а можно найти собственный, не похожий на предшественников, пластический образ, созвучный певучей пластике прекрасной Светланы.
Зато в сольном танце Полунин отыгрался, станцевав даже сильнее и эффектней, чем в премьерной серии,
достигнув запредельного выплеска энергии и технической мощи в коде Теней. Высоченные прыжки с зависанием, двойные ассамбле со смещенной осью, точеные двойные кабриоли, полетный круг «козлов», впечатляющий мощью танец, жаль только, что сцена мала.
Но ожидания актерского прогресса Полунин были напрасными:
похоже, Солор продолжает оставаться для него не очень интересным персонажем, в отличие, например, от оказавшегося в похожей ситуации Альберта из «Жизели». Хотя образ Солора не повторял вариант премьеры, но вряд ли это можно назвать прогрессом.
В этот раз полунинский Солор явно любил Никию, но все так же ничего не пытался сделать, чтобы ее спасти. Он совсем не интересовался Гамзатти, в наркотических грезах гнался за тенью погибшей баядерки, но покорно, хотя с досадой, шел под венец (или как это называется у индусов?) с нелюбимой женщиной. Солор оставался ведомым и покорным в руках рока и окружающих. И даже после смерти шел у Никии на поводу.
Это третий спектакль Полунина, а движения к нешаблонному актерскому решению все нет.
Но есть вопрос: а возможен ли вообще прогресс Полунина в макаровской «Баядерке»?
В этой версии крайне одиозная трактовка главного героя как предателя и безвольного клятвопреступника, и у Солора слишком мало действия, чтобы проявить хотя бы рефлексию, муки сопереживания и отчасти оправдаться в глазах у зрителя. Или вовсе не оправдываться, а сделать героя, например, законченным циником. Но сделать Солора своим, полунинским, ни на кого не похожим, наполнить картонный персонаж плотью и кровью.
Может быть, это мелочь, но
есть и еще одна постановочная неудача — костюмы главного героя.
В них нет или почти нет национального колорита, если не считать отделку орнаментом и головную повязку с перышком.
В первом действии на Солоре сизые штаны неопределенного фасона и неустановленной этнической принадлежности, в двух последующих — банальная балетная униформа, колет и трико. И за что тут зацепиться герою, согласно либретто живущему (хотя и условно) в экзотической стране и вынужденному считаться с кастовой принадлежностью и местными религиозными правилами?
Не к месту и темный цвет колета в «Тенях». В России принято танцовщику выходить в «Тенях» в светлом костюме, чтобы его было видно рядом с балериной. Темный костюм Солора в постановке МАМТа сливается с темным же задником, ускользают движения корпуса и рук танцовщика, а мы при этом требуем от него оригинального пластического образа. В таком костюме танцовщик всегда будет в тени балерины...
Полунинскому Солору явно тесно на небольшой сцене МАМТа в плоской драматургии версии Макаровой.
Похоже, для прогресса, а точней перелома, полунинскому Солору требуется не только большая балерина в паре, но «Баядерка» большего масштаба и больших возможностей.
Фото: flory-see.livejournal.com
