«Мария Стюарт» в Концертном зале имени Чайковского
29 сентября состоялся первый концерт абонемента московской филармонии «Оперные шедевры». Открылся новый сезон концертным исполнением оперы Гаэтано Доницетти «Мария Стюарт». Запрещенная еще в XIX веке, «Мария Стюарт» вернулась на оперные подмостки только пятьдесят лет назад, когда в событиях 400-летней давности перестали усматривать политический подтекст и обратили внимание на музыку. В Москве подобные шедевры по-прежнему остаются раритетным материалом, и возможность услышать их предоставляется только в условиях концертных залов с привлечением иностранных оперных певцов высокого уровня.
По-настоящему королевской эту оперу можно считать не только потому, что главные ее героини — королевы, но и благодаря роскошной музыке, которую удалось услышать и на московском концерте.
Старинная русская поговорка «Двое ссорятся — третий не лезь» для Михаила Фихтенгольца, усердно занимающегося кастингом певцов для проекта «Оперные шедевры», в этот раз стала как будто негласным лозунгом. Так, волей судьбы исполнительницы главных партий английской королевы Елизаветы Тюдор (Александрина Пендачанска) и шотландской Марии Стюарт (Инга Кална), взяли весь огонь на себя, оставив далеко позади своих коллег.
Основной градус эмоций как вокально, так и психологически с первых нот, прыгающих в диапазонах нескольких октав, задала болгарка Пендачанска.
Массивный, густой голос она обрушила на аудиторию, авторитетно дав понять, что на сцене одна королева. Ощутить крепость и неослабевающую силу ее голоса можно было на протяжении всего действия. На фоне Елизаветы звучание турецкого тенора Бюлента Бешдуца (Лестер), стоит признать, довольно грамотно владеющего своим голосом, показалось уж слишком скромным. Основное теноровое богатство — верхние ноты — звучали в исполнении певца довольно глухо, тускло, во всяком случае, это становилось заметно в соседстве с болгарской певицей.
Появившаяся на сцене Инга Кална, зазвучавшая достаточно плотно и уверенно, смогла заверить публику, что сможет создать конкуренцию Пендачанской.
Но если у последней взятие высоких нот трудности не вызывало, то Инга Кална удерживала верх с трудом. В остальном же поединок двух певиц на сцене выглядел весьма убедительно и достойно. И если основным коньком Пендачанской был широчайший диапазон и устойчивость на крайних нотах, окрашенных сумасшедшим темпераментом, то Инга Кална смогла продемонстрировать свои таланты в лиричных эпизодах, пестрящих тончайшими пианиссимо. Недостаток эластичности и гибкости голоса, она контролировала многолетним опытом и грамотным обращением с голосовым аппаратом. Моменты встречи эти двух персон на сцене испепеляли всех, кто оказывался рядом, не исключая мужской состав исполнителей. Хотя и среди них было что послушать.
Вообще, в чисто «женской» опере доказать свое патриархальное право голоса певцам довольно трудно. Удачной попыткой можно было считать выступление итальянского баса Мирко Паллаци (граф Тальбот). Но все же, кулаками по столу в этот вечер стучали королевы.
О том, что концертное исполнение может превратиться в настоящий спектакль с неподдельными страстями и эмоциями, конечно, никто не мог догадываться.
Но мастерство исполнительского искусства в этот вечер оказалось на таком уровне, когда становится не важно, во что одеты певцы и где они поют.
Вопрос о пении также не оставил равнодушными критиков и музыкантов, сидящих в зрительной части концертного зала. Настроение этих строгих слушателей оказались ожидаемо скептичным. Вспоминая былое, каждый из них сетовал на отсутствие традиций «истинного бельканто». О том, кто определяет его канон можно только гадать. Живой звук, изменчивый развивающийся, на самом деле намного интереснее тех консервативных рамок, в которые каждый раз взыскательная публика пытается загнать человеческие голоса, звучащие нестандартно, необычно, порой может быть недостаточно совершенно. Вот этот критерий «несовершенства» для многих меломанов оказывается порогом, который они не хотят переступить.
Вопрос о «настоящем бельканто» можно поднимать, учитывая исторический контекст.
Ни для кого не секрет, что со времен Доницетти оркестр уплотнился, уплотнились звук и голоса певцов. Не учитывая этих факторов, слушать современное оперное исполнение невозможно. Мир меняется, меняются люди, музыка — все это не просто информация, которая остается за стенами концертного зала, а часть общественного сознания, которое проникает во все сферы жизни, не исключая искусство. Помня это, можно было получить истинное наслаждение и на концертном исполнении «Марии Стюарт».
