В Москве ничего нельзя делать в хорошем расположении духа — не приветствуется это здесь. Не поощряется. Даже в Большой театр придёшь насладиться хотя бы атмосферой (наслаждаться оперой в Москве давно уже не принято), — а тут разговоры в полный голос во время спектакля, шуршание фантиками, хождение, кашель детский и недетский во всю негустую акустику бесперспективно «глухого» зала Новой сцены... На звонки мобильных телефонов уже никто даже не обращает внимания — то ли устали, то ли привыкли... Зачем этому городу и этой публике опера мирового уровня (и возможна ли она тут вообще!), — тема отдельной научно-исследовательской работы на стыке искусствоведения и антропологии... Во всяком случае, с тем, кто соберется такую работу писать, я готов поделиться накопленным материалом.
— Вам бинокль нужен?
— На что там смотреть в бинокль? На титры?
В разнузданно-поверхностной постановке Паунтни, конечно, есть на что посмотреть и кроме титров, но почему-то сегодня хотелось именно титров. Если мне кто-то сумеет убедительно объяснить, зачем в аудитории, 99,999% которой не понимают по-французски, говорить именно на этом языке, я брошусь со слезами на шею. Ну петь — еще куда ни шло (в современной опере на каком языке ни пой — всё одно ничего не поймешь), но зачем говорить-то?
От этих размышлений меня периодически отвлекало какое-то неправдоподобно собранное и, не побоюсь этого слова, элегантное звучание оркестра и невероятная гармоничность Анны Аглатовой в образе деревенской простушки Микаэлы (все почему-то играют Деву Марию или Мать Терезу, а ведь Микаэла — обычная девушка с наивной чистой душой без всякого волонтерского флёра «красного креста и красного полумесяца»). Звучала Аглатова сегодня на редкость сконцентрированно и вдохновенно (несколько зажатых и недодержанных нот в главной арии второго акта — общей красоты исполнения не испортили).
Но сегодня в театре я оказался из-за новых вводов: почему-то очень хотелось посмотреть и послушать в партии Кармен Оксану Волкову — белорусскую певицу, принимавшую участие в молодежной программе Большого театра в 2009 г., весьма любопытно было оценить «никому не ведомого» Тьяго Аранкама в партии Хосе, ну и выступление бесконечно перспективного Дмитрия Белосельского в партии Эскамильо пропустить было крайне сложно.
Тембр главной героини сегодняшнего вечера мне сразу понравился, фразировка показалась идеальной, а заметные расхождения с оркестром и ощутимые шатания на среднем легато — случайными. Интересно, что наша обычно туповато-сдержанная публика не скрывала своего восторга от исполнения: «Шикарно!» — шелестело вокруг после хабанеры, и возражать особо не хотелось, ибо легкие технические огрехи исполнения с лихвой искупались чарующей сочностью тембра и харизматичной органичностью певицы. Кармен у Волковой выглядит не столько самодостаточной хулиганкой, какой увидел её режиссёр, сколько женщиной, искушающей судьбу. Все действия, диалоги и провокации Кармен в исполнении Волковой направлены не на Хосе, не на Цунигу, не на Майнулитту и прочих, а на свою собственную судьбу... Эта важная грань интерпретации легко считывается в предельной внутренней концентрации певицы и какой-то интровертивной манере держаться на сцене. Ярче всего эта особенность образа, созданного Волковой, проявляется в медитативной сцене гадания «Carreau! Pique!» и находит логичное подтверждение в материале последней сцены оперы, когда Кармен пять раз за время всего диалога упоминает о гибели и смерти, тогда как Хосе постоянно говорит о возрождении, спасении и начале новой жизни... Кармен как умелый манипулятор провокационно программирует действия Хосе, получая свою дозу адреналина от игры с судьбой, орудием которой стал её бывший возлюбленный. Эта игра с судьбой и привлекает её к Эскамильо, профессионально играющему с роком... Такая Кармен выглядит очень современной и, главное, правдоподобной именно в связи с партитурой Бизе, у которого любовь Кармен — это поцелуй стихийного помешательства, падение в бездну, нарушение и разрушение всех норм и приличий, то есть сила прежде всего разрушительная, как извержение вулкана, как цунами, как тайфун... Сыграть и спеть это на сцене, не опошлив образ неврастеническими красками, практически невозможно. Но Оксане Волковой удалось передать это напряженное саморазрушительное начало главной героини одной из главных опер всех времен и народов посредством максимальной закрытости и сдержанности. Безусловно, эта линия не могла быть доведена до инфернального совершенства в рамках той бестолковой цирковой постановки, которая идет сейчас в Большом театре, но то, что удалось сделать певице именно для драматургии этого спектакля, по-моему, — уникально.
Медитативный аутизм как доминанту образа Кармен весьма удачно поддерживал сегодня Тьяго Аранкам: в начале его Хосе звучал невыразительно и заурядно. Зажатые в горле фразы на меццо-воче заставляли вспоминать худшие образцы современной недоученности певцов, и роскошная ария «La fleur que tu m’avais jetee» была исполнена за гранью моего понимания достойного звуковедения и фразировки. Но во второй части спектакля певец буквально разошёлся, на форте зазвучал просто блестяще, легато выровнялись, и финальная сцена была сделана просто на высоком художественном уровне (если бы я не слышал первой части, я бы, может, даже всплакнул).
Дмитрий Белосельский совсем расстроил абсолютной бесстрастностью своего исполнения знаменитых «куплетов» Эскамильо: и голос роскошный, и техника достойная, но вот не веришь ни единой фразе, — настолько вялое и «безынициативное» звучание... Не зажигает и не торкает. И, главное, неясно, «чего она в нем нашла?..» Но, как это ни странно, даже такое исполнение сработало на центральный образ: в окружении таких мужиков Кармен, видимо, ничего собственно и не остаётся, как дёргать за усы судьбу, провоцируя её на финально отчаянный отклик...
Еще раз отмечу оркестр. Антракт прозвучал, конечно, не так задушевно, как у Темирканова в серии премьерных спектаклей 2008 года, но в целом исполнение было намного более объемным, вдумчивым, интерпретационным... Сомнений нет, что в этом заслуга не только самих музыкантов, но и французского дирижёра Жоэль-Орнака, почти безупречно проведшего спектакль...
