Главный дирижер ГСО РТ о том, как сделать успешным и столичным региональный коллектив
Последние пять лет Казань возрождает славу города с высокой симфонической культурой. В пустовавшем некоторое время Большом концертном зале РТ им. С. Сайдашева аншлаги, на концертах заняты все приставные места, публика сидит даже на хоровых балконах. С Государственным симфоническим оркестром Республики Татарстан теперь выступают «звёзды» первой величины. Виновник этой перезагрузки — главный дирижёр и художественный руководитель оркестра Александр Сладковский, которому сегодня, кстати, исполняется пятьдесят лет.
— Александр Витальевич, пять лет назад вы приехали в Казань. Насколько рискованным был ваш шаг?
— Шаг не был рискованным, потому что в худшем случае можно было бы собраться и вернуться в Москву, где меня ждал Юрий Башмет. Он говорил: «Саша, если тебе будет плохо, ты всегда сможешь вернуться в семью». То есть в оркестр «Новая Россия», где я четыре года с великим удовольствием работал. Если бы мой приезд в Казань был бы неудачным проектом, он бы быстро закрылся, примерно через год. Может быть, через два. Мне было бы понятно, что я не тем занимаюсь. Пять лет назад никто не знал, во что это выльется, все делали ставки вслепую. Сейчас, когда прошло пять лет, можно сказать, что риск – благородное дело. Кто не рискует, тот не пьёт шампанское.
— Ваш первый концерт в октябре 2010 года прошёл при аншлаге, публика шла на новое имя на афише. Раз можно собрать публику на новое имя, два раза. Но потом – надо чем-то удивлять. На что тогда была сделана ставка?
— Только на профессионализм и качественный рост работы оркестра. Это было самое сложное. И, конечно, мы делали ставку на технологии. Как ни крути, но пиар – неотъемлемая часть нашей жизни. Без разумного сочетания этих компонентов ничего, наверное, не получилось бы. Пиар и маркетинг мы тогда сознательно делали жёсткими. И очень жёсткой была политика добывания качества звука и рост профессионализма игры.
— То есть вы начали продвигать оркестр как бренд?
— А другого пути не было.
— Этот бренд, чем он отличается от других региональных оркестров?
— Количеством звёзд, которые с нами выступают в течение сезона. Студиями звукозаписи, которые заинтересованы в совместной работе. Концертными залами, которые приглашают и продают наш оркестр в разных регионах и странах. И телекомпаниями, которые транслируют наши концерты из этих залов. Оркестры отличаются друг от друга своей востребованностью. Вот вам пример. Имя композитора – это тоже бренд. И между композиторами есть своя конкуренция, даже между ушедшими. В чём разница между этими брендами? Только в количестве исполнений. Чайковского, например, ежедневно играют в сотнях залах по всему миру. Но есть такие композиторы, которым в этом смысле не так повезло. Мне кажется, мы можем в этом случае проследить прямую аналогию с оркестрами. Показатель работы оркестра – это его экономическая состоятельность и востребованность. И, конечно, признание и публики, и критиков.
— Первый год работы в ГСО вы репетировали по два раза в день, прошло пять лет, этот темп не изменился?
— Хлопот только прибавляется, количество концертов неуклонно растёт, приглашения поступают постоянно. Соответственно, увеличивается количество программ. Помимо госзадания – 60 концертов в год, которые мы обязаны отработать, мы должны вплести в эту канву ещё и концерты на других площадках в других городах и странах. Плюс ещё есть звукозаписи. Сейчас через несколько месяцев собираемся записать музыку Шостаковича. Как его охватить? Сложно всё это. Сначала я поставил перед собой задачу исполнить в двух сезонах весь цикл его симфоний, но сейчас появилось предложение от фирмы «Мелодия» всё это записать, значит, это надо срочно делать. Где взять время? Делаем дополнительные вызовы на репетиции. К счастью, это не вызывает отторжения у оркестра, музыканты очень правильно понимают, что это нужно. Они видят результаты этих дополнительных вызовов, в этом, наверное, тоже отличие нашего оркестра. Если мы ставим перед собой цель, то мы точно рассчитываем наши затраты, и временные в том числе. Наш успех зависит ещё и от точного прагматического расчёта.
— Вы начали с того, что мизерные зарплаты музыкантов были подняты. Как вам это удалось?
— Поднять зарплаты — это было для меня условие первостепенной важности, невозможно мотивировать людей, не имея материальных рычагов. С первого моего сезона в ГСО РТ, благодаря тому гранту, который дал оркестру президент РТ Рустам Минниханов, зарплаты музыкантов увеличились к концу того сезона в два с половиной раза. Возникла очень сильная конкурентная среда. При выросших зарплатах можно было требовать эффективности, если говорить языком менеджера. В конце первого сезона мы сыграли «Весну священную» Стравинского, это был для меня рубеж. Мы могли его взять, но могли и не взять. Но мы взяли! Для меня сыграть «Весну священную» было делом чести.
В творческой среде, в среде наших коллег грант оркестру поначалу был воспринят без особого понимания, но через год мы все стали свидетелями того, что ГСО РТ доказал правильность этой инвестиции, и гранты президента начали получать уже многие татарстанские творческие коллективы. Это была очень показательная история, и она меня вдохновляет даже больше, чем увеличение жалования оркестрантам. Без гранта, конечно, ничего бы не было. Не было инструментов, костюмов, репертуара и прочего. Это было, конечно, очередными шагами на повестке дня, первое – люди должны быть сытыми. Я рад, что мы смогли это сделать и в итоге показали пример всей России. На наш опыт сейчас ссылаются многие регионы, Татарстан и в этой сфере оказался флагманом.
— По какому принципу вы выстраиваете афишу? Это желание познакомить публику с новыми сочинениями или ваша личная планка, как было со Стравинским? Или оба момента сочетаются?
— Думаю, это совпадает. Решив сыграть последнюю симфонию Брукнера, я меньше всего думал, звучала она в Казани или нет.
— Не звучала.
— Да, не звучала. Начинали мы с таких программ-завлекаловок, например, «Музыка кино». Но это было тогда необходимо, надо было вернуть публику в залы. Всё время исполнять такие программы невозможно. Мы сейчас ставим совсем иные задачи. И чем сложнее задача, тем благороднее цель. Мы, по сути, продолжаем традицию, заложенную Натаном Рахлиным, который и бетховенские симфонии играл, и Малера коллекционировал. По большому счету, эта традиция не только рахлинская, она мировая. В охвате мирового репертуара и стоит цель развития любого оркестра. Когда я выбираю репертуар, я думаю, насколько это будет полезно оркестру и воспринято публикой. Например, я привозил в Казань Гию Канчели, который здесь ни разу не был. Я считаю, что музыка его феноменальна, и мой долг – просветить казанцев в этом музыкальном направлении. Канчели — он сам по себе, он не похож ни на одну школу, ни на один стиль. Я привозил в Казань Алексея Рыбникова, мне интересно было показать казанцам его монументальную симфонию. Наш фестиваль «Конкордия» — это фестиваль премьер, первых исполнений сочинений там почти девяносто процентов. Конечно, выбор репертуара – это вещь субъективная, но если эту музыку люблю я, то я смогу донести её до слушателей. Даже до самых непосвящённых.
— Каков сейчас процент заполняемости зала?
— Процентов на сто десять.
— С вами в концертах часто выступают топовые приглашённые солисты. Как удаётся заполучать звёзд? Ведь это непросто даже при условии хорошего гонорара.
— Это первое условие – гонорар. Мы благодарны президенту Республики Татарстан за то, что имеем грант и можем платить хорошие гонорары. Интернациональные. Может быть, это прозвучит нескромно, но приглашённые звёзды — это либо мои друзья, либо друзья моих друзей.
— Но наверное, с плохим оркестром ваши друзья выступать не будут.
— Это даже не обсуждается. Нельзя приглашать в дом даже очень хорошего друга, если в этом доме нет ни посуды, ни мебели. Ну нельзя. Я это вообще за рамки выношу, потому что оркестр сейчас – это хорошо настроенный королевский инструмент. Как складываются такие ангажементы, я вам расскажу на одном примере. Вот этот сезон с нами открывал Леонидас Кавакос, фантастический скрипач, один из первых скрипачей мира. Он давно работает в России, с тех пор, как выиграл конкурс Сибелиуса в Хельсинки. Финляндия близко, и он к нам в страну попал. Но последние пару десятилетий он выступал только с оркестрами Гергиева или Темирканова.
Заполучить Кавакоса в регион – это было невозможно. Но к нам приехал Николай Луганский и играл пятый концерт Бетховена, он остался в неописуемом восторге от оркестра. На следующий день Луганский играл в Москве камерный концерт с Кавакасом, он был под таким впечатлением от приезда в Казань, что рассказал греческому скрипачу о нашем оркестре. А мы перед этим год пытались заполучить Кавакоса – безуспешно. Но после того как Луганский дал нашему оркестру такую рекомендацию, с нами через неделю из Лондона связались агенты Кавакоса. Вот так работают в мире музыки коммуникации, других путей нет. Можно писать в агентства, посылать видеозаписи и говорить, что мы круче тучи, но тебя должны знать и тогда с тобой хотят работать. В течение пяти лет все шестерёнки в нашем механизме работали безукоризненно, и сейчас мы вышли на те показатели, при которых гораздо проще двигаться вперёд. Потому что есть репутация, которая идёт впереди художника.
— Юбилейный сезон не только для вас, но и для оркестра – пятидесятый. Чем будете удивлять?
— Уже были Кавакос и Юрий Башмет, солисты Большого и Мариинского театров, «Новой оперы», театра Станиславского и Немировича-Данченко и Чулпан Хаматова, сейчас идёт фестиваль «Денис Мацуев у друзей» — мажорное начало. А удивлять будем полными залами и мастерством. Удивлять можно только совершенством. И параллельно со всеми программами, мы вживаемся в музыку Шостаковича. Запись его произведений, по сути, будет идти всё лето. То, что мы открываем в его музыке — это просто Вселенная.
Беседовала Татьяна Нарышкина
Фото предоставлено пресс-службой ГСО РТ
