Фраза, открывающая рекламный проспект, посвященный Пезаро, гласит: «Каковы бы ни были мотивы вашего визита, Пезаро вам понравится». На поверхностный взгляд никаких особых красот в этом адриатическом городе (область Марке) нет. Кипучая жизнь отличает его летом (золотой песок, чистая вода, множество отелей), а спроси любого пезарца, каков город в осенне-зимнее время, получишь ответ: “Мертвый!”. И все же не делай, любезный читатель, спешных выводов: для неравнодушного путешественника все живо, каждый камень рассказывает историю. Вот некоторые из них.
У Россини в доме и на кухне
Самый знаменитый уроженец Пезаро – конечно, Джоакино Россини. Можно ничего не знать об опере, но о Севильском цирюльнике слышали все. Именно в этом милом приморском городе великий композитор умудрился родиться 29 февраля 1792-ого года (в последний день февраля високосного года: куда как обидно отмечать собственный день рождения один раз в четыре года!). Семья Россини вела свое происхождение из соседней Романьи.
Ныне центральная, весьма оживленная улица названа именем великого земляка. Для жителя больших городов это всего лишь узкая улочка (из-за обилия шествующего пешком народу и особенно велосипедистов на ней трудно разойтись), но для внимательного глаза любящего историю на ней есть что посмотреть. Улица ведет от театра Россини (некогда носившего имя Солнца) к золотому шару, установленному в непосредственной близости от моря, работы Арнальдо Помодоро. На ней и Палаццо Дукале (герцогский дворец), и кафедральный собор, и Музей керамики. Домик, в котором родился Маэстро, за которым навсегда закрепилось прозвание Пезарского Лебедя, легко не заметить: он ничем не примечателен. Узенький, в два окна фасад. Стены аж пятнадцатого века, позднее были добавлены два верхних этажа. Фасад был реконструирован в веке восемнадатом, к тому же времени восходит расположение комнат. Музей здесь организовали в 1904-ом году: к тому моменту здесь не сохранилось ничего подлинного от жизни Маэстро. Но на помощь пришел парижский коллекционер Альфонс Юбер Март, который в конце девятнадцатого столетия оставил многие принадлежащие ему вещи, связанные с памятью Россини, городу Пезаро. Ныне на первом этаже можно увидеть портреты певцов, снискавших славу в его операх, и изображения сцен из них, а на втором – многочисленные портреты самого Пезарского Лебедя, среди которых рисунок Гюстава Доре, изображающий композитора на смертном одре. Можно коснуться клавиш спинета, изготовленного в 1809-ом году: им пользовался юный Россини в период своего пребывания в Венеции.
При виде этого скромного дома сердце поклонника Россини непременно забьется. Вспоминая о самом знаменитом сыне Пезаро, всегда испытываешь горячую нежность: это был не только великий музыкант, но и светлая, благородная личность.
Нежность неотделима от улыбки: Маэстро был еще и страстным кулинаром, и, похоже, дорожил собственными рецептами и приготовленными согласно им блюдами больше, чем операми!
Как-то Россини признался, что плакал всего три раза в жизни: когда была освистана его первая опера, когда во время прогулки на лодке из его рук выскользнул и упал в воду фазан, нафаршированный трюфелями, и когда он услышал игру Никколо Паганини. Плакал Маэстро всего три раза, а вот страстей у него было четыре: музыка, изысканный стол, женщины и собственное здоровье. Когда три первые страсти брали верх над последней, его салон, или те, где он находился в настоящий момент, превращались в места бесконечного веселья, “ингредиентами” которого были музыка и рафинированные блюда, разговоры на серьезные темы и анекдоты.
Партитуры Маэстро столь же многочисленны, как составленные им собственноручно меню: они предназначались для прославленных вечеров, которые он, давно удалившись от волнений музыкального театра, но не став менее знаменитым, устраивал в своем доме в пригороде Парижа Пасси. К сожалению, ни один рецепт не может быть с полной уверенностью приписан Россини: ни знаменитые торнедо (говяжье филе), ни еще более знаменитое ризотто… И все же трудно удержаться от соблазна привести хотя бы один из них: сотворить risotto alla Rossini - дело нетрудное, удовольствия масса, да еще сознание, что подобным произведением кулинарного искусства объедался сам Пезарский Лебедь! Вам понадобятся 300 граммов риса, по 100 г гусиной печенки, маринованного языка, масла, тертого сыра пармезан, полстакана шампанского, чайная ложка жидких сливок, одна маленькая луковка, пол-литра бульона, соль. Обжарьте мелко нарезанный лук, используя половину указанного количества масла. Добавьте рис и подождите чуть-чуть, хорошенько помешивая. Вылейте в кастрюлю шампанское и дайте ему выдохнуться. Продолжайте варить, добавляя мало-помалу кипящий бульон и непрерывно помешивая. Незадолго до окончания варки добавьте соль, сливки, оставшееся масло, тертый сыр, мелко нарезанные язык и печенку. Перемешайте, погасите огонь, накройте крышкой и оставьте на пару минут. Сразу несите на стол: ризотто едят с пылу с жару. Время приготовления блюда – чуть больше двадцати минут, смотрите не переварите!
Многое, многое вспоминается в Пезаро, если вы стоите у родного дома Россини. Cладостные пейзажи его родной области Марке (тому, что хоть раз бросил на них взгляд, становится понятнее сладостная музыка Россини, последнего мастера бельканто…), кипучие, как шампанское, оперы-буффа и возвышающие душу оперы-сериа, “хулиганские” вокальные пьесы последних лет, остроумные высказывания и… кулинарные рецепты.
У Франчески в спальне
Всего шестнадцать километров отделяют Пезаро от Градары. К крепости, расположенной на холме высотой 142 метра над уровнем моря, так и приковывается взор: Градара признана одним из красивейших малых городов Италии.
Римляне оставили своей след на земле Градары, а возведение первой дошедшей до нас постройки, мощной башни, восходит к 1150-ому году. Позднее башню приобрели Малатеста, чей род долго властвовал в этих краях. Именно при них были возведены семьсот метров толстых стен с семнадцатью башнями и подъемными мостами. Градара превратилась в неприступную крепость: сам Чезаре Борджа не смог одолеть ее. Легенда гласит, что именно здесь нашли свой конец Франческа и Паоло. О Франческе Да Римини и Паоло Малатесте слышали все, даже те, кто не читал Пятой песни дантовского "Ада", не знаком с комментарием Боккаччо к Божественной комедии и не слышал опер Рахманинова и Дзандонаи и симфонической фантазии Чайковского. Они почти так же знамениты, как Ромео и Джульетта, несчастные любовники из Вероны.
На исходе тринадцатого века две семьи, Да Полента и Малатеста, были самыми влиятельными в здешних краях. Кое-кто из хронистов утверждает, что они соперничали между собой и, после кровавых столкновений и длительного периода политической нестабильности, решили заключить союз. Другие источники свидетельствуют, что в то время отношения между Да Полента и Малатеста были превосходными. Так или иначе, юная Да Полента, дочь Гвидо (традиция именует ее Франческой Да Римини, то есть “из Римини”: на самом деле она родилась в Равенне) в 1275-ом году была сосватана за Джованни Малатесту. Супруг был намного старше, человек доблестный, но уродливый. Называли его не по имени, а по прозвищу, Джанчотто: в этом слове (Gianciotto) объединены “Giovanni” и”ciotto” – хромой… От Джанчотто родилась у Франчески дочь Конкордия. Паоло же, младший брат Джанчотто, был молод и красив, к тому времени женат на Беатриче ди Гьяджуоло и имел двоих детей.
На подлинную историю Джанчотто, Паоло и Франчески наброшена густая пелена. Достоверно известно лишь о браке Джанчотто и Франчески, Паоло и Беатриче и о детях, родившихся от этих союзов. А также о том, что Джанчотто, синьор Градары, исправлял должность подеста в соседнем (полчаса конной езды) Пезаро. В те времена семья подеста проживала отдельно от него: считалось, что в экстремальной ситуации ее присутствие могло быть помехой для выполнения им своих обязанностей. Так что Франческа с дочерью часто оставалась одна в Градаре, в то время как у Паоло были земельные владения в эти местах…
Был ли брак между Паоло и Франческой залогом союза между Да Полента и Малатеста? И была ли юная невеста обманута, как утверждает Боккаччо, ибо брак был совершен per procura, то есть во время совершения церемонии Паоло представлял своего старшего брата Джанчотто, и Франческа приняла его за настоящего жениха? Действительно ли Франческа и Паоло нашли смерть от кинжала разъяренного Джанчотто? И уже никто никогда не узнает, существовал ли на самом деле слуга, подглядывавший за влюбленными и позвавший Джанчотто, чтобы тот убедился в измене жены…
Ныне трагическое событие относят к 1289-ому году. Документы молчат: кажется, что два союзных рода предпочли замять кровавую историю, дабы никак не пострадали династические и политические интересы. В шестнадцатом столетии историк Бальдо Бранки пишет: “В том месяце (сентябре 1289-ого года) произошел в доме Малатеста один странный случай…”. Другие историки говорят о беспорядках и кровавых столкновениях в городе, вызванных двойным убийством, положить конец которым удалось Стефано Колонне, посланцу папы Николо V. В новом, 1290-ом году, между двумя родами нет и тени несогласия или вражды.
Великий Данте, изгнанный из Флоренции и нашедший приют в Равенне у племянника Франчески, Гвидо Да Полента, посвящает Франческе и Паоло Пятую главу "Ада".
Сегодня в крепости Градары показывают спальню Франчески и дверь, за которую якобы зацепился плащ Паоло в попытке бегства, хотя никто не может с полной уверенностью уверждать, что именно здесь свершилось ужасное убийство. Но так ли важно это, если любовь сильнее смерти, а миф привлекательнее истории?
У Калиостро в тюрьме
Граф Алессандро Калиостро, он же (без графского титула) Джузеппе Бальзамо нашел свою смерть далеко от родной Сицилии. Волею судьбы дни его закончились в крепости Сан Лео, что в той же провинции Пезаро.
Скалистый массив вздыблен над долиной Мареккья. В далеком четвертом веке нашей эры ступили на эту землю Леоне и Марино из Далмации, что приложили большие усилия к тому, чтобы эта земля стала христианской. Марино ушел на гору Титан и впоследствии был возведен в ранг святого: самая маленькая республика в Европе носит и по сей день его имя. А грозный скалистый массив около тысячного года получил имя Сан Лео. В средние века этими краями владел род Монтефельтро, они сделали крепость своей столицей. Сан Лео помнит о святом Франческо Ассизском, проповедовавшем здесь в 1213-ом году, и о Данте – его визит относится к году 1306-ому, великий поэт упоминает крепость в Божественной комедии. В эпоху Возрождения господство над крепостью оспаривали два знаменитых рода: Медичи и Делла Ровере. Ну, а с заключением в местную тюрьму самого загадочного авантюриста восемнадцатого века Калиостро слава Сан Лео приобрела оттенок мрачной таинственности.
Калиостро, снискавший славу по всей Европе в качестве мага и алхимика, фальсификатора и предсказателя, был обвинен Святейшим престолом в ереси (любопытно, что донесла на него жена Лоренца, в течение всей жизни разделявшая с ним счастье и несчастье бродячей жизни…). Папа Пий VI заменил смертный приговор на пожизненное заключение в крепости Сан Лео. Заключение было равносильно, если не хуже, смерти: свет проникал в камеру, прозванную “pozzetto” – “колодцем”, через маленькое окошко в люке. Шесть лет заключения в полной изоляции, и, наконец, смерть 26 августа 1795-ого года: есть люди, которые почитают свидетельство о смерти подделкой. Слухи о том, что самозванный граф бежал из Сан Лео, убив духовника и переодевшись в его сутану, а также о том, что его призрак бродит по крепости, не утихли и по сей день… Кстати, могила Калиостро неизвестна.
Каждый год в Сан Лео отмечают годовщину смерти Великого Кофтия, поминая его как “мученика свободной мысли, свет которой инквизиция погасила в “колодце” крепости”…
Вместо заключения
Рекламный проспект не обманул: автору этих строк город Пезаро очень понравился…
