Причудливая жизнь творцов: опыты Педро Альмодовара, Цай Мин-ляна, Яна Кунена
В конкурсе 62-го Каннского кинофестиваля было две картины, с авторами которых всегда связаны повышенные ожидания фестивальной публики. Обе они оказались еще и о творческих людях — режиссерах, хотя иной раз не это являлось определяющим. Испанский режиссер Педро Альмодовар представил свой новый фильм «Разорванные объятия», тайваньский режиссер Цай Мин-лян — «Лицо». Закрывал Каннский фестиваль фильм Яна Кунена «Коко Шанель и Игорь Стравинский», который уже через несколько дней представили в Москве на фестивале «Черешневый лес», пригласив съемочную группу.
Альмодовар, как всегда, не обманул ожиданий и снял свой очередной фирменный фильм, поразив ему только подвластным декором кинопространства. Кто еще так может разрезать помидоры на экране, чтобы это напоминало полотна живописцев: целый стол располовиненных, раcчетвертованных томатов, красота необыкновенная. Главный герой (Луис Омар) — известный режиссер, который лишился зрения в автокатастрофе. Но он живет вполне полноценной жизнью. Работает над сценариями на заказ, помогает начинающим драматургам в разработке сюжетов, иногда даже приводит девушек с улицы в дом. Пенелопа Крус опять окажется с пожилым любовником, как это было совсем недавно в картине Изабель Койшет, где она изображала кубинскую студентку, у которой роман с профессором. Тут ее будет страшно ревновать пожилой джентльмен, по совместительству продюсер фильма, где у нее главная роль и роман с режиссером. Малейший поступок ее героини фиксируется на камеру, отснятый материал как компромат, идет потом на стол ревнивцу. Альмодовар снял всех своих любимых актрис, которые давно уже стали его талисманами и которые за его предыдущий фильм «Возвращение» получили приз в Канне за лучшую женскую роль — всем ансамблем. Альмодовар чувствует женщин, умеет их снимать во всей красе (даже если они далеки от совершенства) и парадоксальности натуры. Используя мыльно-сериальные ходы с неожиданным появлением взрослого сына героя, страстями в клочья и прочие штампы, он в них сам не впадает, а, напротив, извлекает из них пользу, создавая декоративные построения. Но актеры — не статисты в этом причудливом мире. При всей «замыленности» их судеб, есть что-то, что заставляет если уж не сопереживать им, то хотя бы испытывать эмоции, глядя на этот бушующий красками мир — натюрморт живой природы.
«Лицо» Цай Мин-ляна встретили в Канне более чем сдержанно. Во время пресс-показа журналисты начали покидать зал по прошествии тридцати минут, а к концу просмотра на нашем ряду остались два человека. Киномюзикл с элементами порно «Капризное облако» пока остается его непревзойденным шедевром. «Лицо» — во многом новаторский проект для режиссера. Он снимал во Франции, в частности в Лувре, причем по инициативе президента-директора Лувра Анри Лойретта, которому захотелось каким-то образом соединить историю французского кино и Лувр. Наиболее подходящей кандидатурой для этого показался Мин-лян. Вспомнился опыт Александра Сокурова в Эрмитаже, его «Русский ковчег», где Эрмитаж стал действительно действующим лицом картины. Мин-лян пригласил французских актеров, некоторые из которых — уже бренды Франции, а не просто актеры. Одну из главных ролей сыграла Фанни Ардан, хотя здесь она в большей степени статистка. На несколько минут появляется на экране Жанна Моро. Откуда-то из-под стола вылезет Натали Бай на минуту. Матье Амальрик сыграет любовную сцену с постоянным актером Мин-ляна Ли Кан-шеном. По всей видимости, все это было ему неприятно, а потому поцелуй на экране окажется ложным, он даже не коснется своего партнера. Все остальное — только в нашем воображении и за рамкой экрана. Более длительные по присутствию в кадре роли у Жан-Пьера Лео — актера Жан-Люка Годара и Франсуа Трюффо, того самого мальчика из его «400 ударов», и Летиции Каста. Они играют (изображают) здесь Ирода и Саломею. Каста — модель, не актриса, что и требовалось. Мин-лян и выбрал ее за фактуру и использовал как модель, никаких актерских откровений не требовалось категорически. Она будет заклеивать черным скотчем окна, превращая их в подобие «Черного квадрата», потом колдовать над телом Кан-шена, накрывать его пленкой и через нее целовать, размажет красную пасту, похожую на кетчуп. Одежды ее экзотичны, вся она такая китаянка, абсолютно необаятельная, бездушная, как пленка, с которой она манипулирует. Все эти действующие лица — статисты, каждому из которых отведено разное по протяженности киноприсутствие на экране. Они не более чем детали в этой огромной и причудливой декорации. Что в ней происходит не имеет особого значения, но сюжет тем не менее изложен в каталоге, и эта некая история тайваньского режиссера, которого и представляет Кан-шен. Он осваивает миф о Саломее, для чего, собственно, ему и понадобился Лувр. Но не ожидайте увидеть на экране сокровищ этого музея. Лишь однажды мимоходом мы окажемся в его зале, увидим картины. Лувр лишь возбудил фантазию Мин-ляна.
«Коко Шанель и Игорь Стравинский» в Канне восприняли не более как фильм закрытия, к которому и требований особых нет, лишь бы было красиво и необычно, это как виньетка. В Москве оценили фильм совсем по-другому, прежде всего потому, что один из героев — наш соотечественник Игорь Стравинский. Ему-то и повезло менее других. Сыгравший его датский актер Мадс Миккельсен сделал это очень необаятельно. Говорят, что искали русского исполнителя, но те, кто бы мог это сделать, на момент работы над фильмом оказались заняты. Ян Кунен рассказывал нам о мускулистости героя, его мужественности, они, и правда, имеются, но мужское обаяние на экране все же — это не только упругость тела. Коко Шанель повезло больше: французская актриса Анна Муглалис не только соответствует нашим представлениям о Шанель, она и интересна в этой роли, хоть так же холодна, как и ее деревянный любовник.
Ян Кунен пробует силы в самом разном материале, его пристрастия и творческий почерк остаются загадкой: боевик «Доберман», вестерн «Блуберри», а потом вдруг «99 франков», теперь вот любовь двух выдающихся людей в прекрасных интерьерах — какие-то упражнения на разные темы. Все очень красиво, элегантны костюмы Шанель, выдержанные в черно-белой гамме. Тут для сценариста и автора романа-первоисточника Криса Гринхолфа (его книгу «Вилла Бель-Респиро. История любви» издали на русском языке и представили в Москве) важно то, что и клавиатура рояля тоже черно-белая. В этом году отмечается столетие Русских сезонов Дягилева, и картина Кунена придется как нельзя кстати. Дягилев появляется на экране, говорит на русском, как и Нижинский, а потом и Мясин. Мы увидим реконструкцию премьеры «Весны священной» Стравинского в Театре Елисейских Полей в 1913 году, которая закончится для автора провалом. Но сцены из балета не станут с годами раритетом, каким стали фрагменты показанных в Канне «Красных туфелек» 1948 года Майка Пауэла, где танцует сам Мясин и тоже появляется Дягилев, вернее, актер, его изображающий. Но в любом случае приятно, что русской культурой в мире интересуются, изучают и даже создают трактовки судеб наших соотечественников. О романе Шанель и Стравинского прямых свидетельств нет. Сценарист увидел совместную фотографию этих людей, провел изыскания и выявил некоторые совпадения. Шанель действительно предоставила свою виллу бедствующей семье Стравинских. Все биографы сходятся в том, что и связь была, а вот какая — все это пришлось придумать. Жену Стравинского Катерину сыграла наша Елена Морозова. Пожалуй, она — самый живой человек на экране и сумела сказать о Стравинском, как никто другой, пропустив его музыку через себя, ведь ее героиня фактически пожертвовала собой во имя великого мужа. Собственно, и Шанель загипнотизирована музыкой, поэтому она и завоевывает этого мужчину. Женщины в истории Кунена оказались ярче и сильнее мужчины, который одухотворил их жизнь.
Светлана Хохрякова
