Коллектив «Новой оперы» постоянно знакомит меломанов не только с признанными шедеврами, но и расширяет свой репертуар за счёт мало звучащих или незаслуженно забытых произведений.
В уже традиционной «Крещенской неделе» памяти основателя театра Е. В. Колобова на этот раз в самый Крещенский сочельник 18 января прозвучал абсолютный раритет — библейская кантата «Христос», юношеское сочинение Отторино Респиги. Минуя краткий музыковедческий очерк, сразу о впечатлениях.
Предварительно нашла в Сети и послушала запись этой кантаты, сделанную под руководством дирижёра Марко Балдери в 1991-м году. Попытки разыскать ноты в Интернете оказались безуспешны, теперь понятно, почему.
Аксиома: запись в mp3 сравнивать с живым исполнением в хорошем театральном зале просто смешно. Натуральное акустическое звучание всегда лучше. Это так. Но и по качеству исполнения, энергетике музыки, то, что услышала в «Новой опере» оказалось ярче, захватило, в отличие от выверенной студийной записи итальянцев.
Очень сочно, мощно играл оркестр. Даже в раннем опусе третьекурсника Болонского музыкального лицея чувствуется будущий симфонист, мастер пряных тембров. В начале кантаты веяло «маринизмом» его великого учителя Римского-Корсакова. Но чувствовалось и нечто особое, своё, из чего потом вырастут «Пинии Рима».
Позволю процитировать фразу дирижёра Анатолия Гуся из более полной версии его интервью для газеты театра Новая Опера «Вешалка»: «Есть, конечно, некоторые несовершенства, связанные, наверное, с возрастом, с отсутствием опыта, всё-таки в 18 лет он (Респиги) ещё начинающий композитор. Так, например, не всегда в инструментовке точно выверен баланс».
Правда истинная! С балансом было сложновато, пожалуй, впервые услышала, чтобы оркестр так часто накрывал звуковой волной хор, топил его собою. Хор здесь, в соответствии с замыслом, только мужской. И как ни хороши и голосисты 22 тенора и 22 баса — хористы «Новой Оперы» (посчитала специально), — похоже, им просто не справиться с плотным оркестровым письмом синьорино Респиги. Возможно, приглашение «варягов» — Хоровой академии или другого достойного академического коллектива подняло бы исполнение на эталонный уровень. Догадываюсь, что это архисложно организационно, но помечтать, как говорится, не вредно.
Как ни странно, но солистов при этом было слышно — спасибо акустике театра, Анатолию Гусю или Респиги, но факт.
Из трио солистов главная смысловая и вокальная нагрузка ложится на исполнителя партии Христа. Анжей Белецкий ещё раз продемонстрировал высокий профессионализм, голос мощный и звучный, способный тягаться с почти вагнеровским оркестром. Для него не стало проблемой обилие верхних баритоновых нот, которыми автор насытил почти все соло Спасителя с юношеской жестокостью к вокалисту.
Одно маленькое но, вернее достоинство, явно здесь лишнее. Уж очень страстный, чувственный тембр у господина Белецкого. Когда, благодаря титрам, понимаешь текст, то сокровенные слова на Тайной вечере «Примите, едите...» и т.д. по звуку кажутся любовным признанием совсем иного рода…
Возможно, это опять же идёт от композитора — для характеристики Христа более уместен лирический баритон, спокойно-прохладный, отстранённый от всего земного. Но мощная фактура сопровождения диктует крупный, драматический голос, поневоле обладающий очень мужской харизмой.
Тенор Георгий Васильев в партии Евангелиста Матфея был музыкален, у него приятный светлый тембр. Небольшую по объёму партию Апостола Иуды корректно спел бас Дмитрий Орлов.
Понимаю некоторую нелепость дальнейшего высказывания, но у всех троих солистов не хватало дикции, не говоря уже о хоре. Латынь ведь, в принципе, гораздо твёрже, определённей на слух, чем даже итальянский. Спасибо, что обеспечили титрами, всё же текст здесь — не поделка второразрядного поэта-либреттиста, а фрагменты из Евангелия от Матфея в первой части и от Луки — во второй. Святые, вечные слова! И многие из них привычны с детства по произведениям Моцарта, Баха, Листа. Что Дух Святой — Spiritus Sanctus, а Был распят — Crucifixus, всё это хотелось разобрать, расслышать. Увы! Разве что Gloria — Слава сумела уловить с трудом. Остальное — словно на неведомых африкаанс или уйгурском. Справлялась у специалиста по древним языкам. Может быть, ремарка в программе, что текст взят из Vulgata — означает неканоническую средневековую, так называемую «варварскую» латынь?
Нет, ответ был чёткий — Vulgata просто латинский вариант Библии.
Сказать, что отсутствие красивых латинских «ус» сильно портило впечатление — слукавить. Но когда хорошо в целом, хочется ещё лучше!
Гораздо большее недоумение вызвал неуместный в концертном исполнении библейской кантаты «оживляж» от неуказанного постановщика.
У театральной сцены свои законы даже во время концерта. И когда в начале, после оркестрового вступления на раскрытом в глубину чёрном заднике вместе с первыми фразами хора зажглись мириады звёзд на ночном небе — красиво и стильно, без возражений. То, как работал свет, выделяя в нужные моменты хор и поющего солиста, или оставляя их в полумраке, понравилось.
Но когда в торжественном финале кантаты, перед словами: «Христос Воскресе» меж двух групп хора, по центру сцены, медленно поднялся огромный прожектор, похожий на морскую «береговую охрану», начал почти неоновым слепящим светом светить вперёд (на Христа?) и, о ужас, из правой-левой кулис повалили густые клубы дыма-пара — стало не по себе.
Зачем? Для чего это? Совершенно бессмысленный трюк. К тому же, пусть полную безопасность для вокалистов пиротехнических дымов доказывают в рекламе фирмы, их выпускающие, риск, что у кого-то из поющих реакцией на киношную дешёвку будет першение в горле и слезящиеся глаза достаточно велик.
Слава Богу, дым рассеялся быстро, последние торжественные аккорды ничто не замутило.
В заключение. Хотелось бы, чтобы это исполнение не осталось разовым, с ним познакомились другие слушатели. Проделана уникальная работа. Партитура «Христа», звучащая около 80 минут, по своей насыщенности для хора, и особенно, для оркестра, стоит большой, «тяжёлой» оперы или полновесной симфонии 20-го века. Но музыка Респиги достойна этого «пота», усилий и репетиционного времени.
Не знаю, как у других. Дерзну сказать только про «аза многогрешного» — толкотня с бутылками за святой водой в московских церквах, что наблюдалась как раз по пути с концерта, и последующая ночная шумиха с купаниями в проруби-Иордани — это всё внешнее, дань моде. Истинное, вечное — то, к чему мы прикоснулись, благодаря музыке о Сыне Человеческом.
Иллюстрация: Иван Крамской. «Христос в пустыне»
