Георгию Юнгвальд-Хилькевичу — 70
Как правило, знаменитых режиссеров поздравляют актеры, разумеется, куда более знаменитые. На первый взгляд это более чем уместно в случае Георгия Эмильевича Юнгвальд-Хилькевича. Его юбилей мог бы вызвать к жизни целый каскад звездных поздравлений, а также признаний в любви, признательности и благодарности за былые и все же неувядаемые, «вечнозеленые» успехи... И какие то могли бы быть имена! Но, думается, куда уместнее было бы критикам и журналистам выразить запоздалые слова признания автору множества неравноценных, но снискавших толпы поклонников экранизаций Дюма-отца и не менее культовых мюзиклов, буквально под завязку набитых музыкальными шлягерами и актерскими «выходами на бис».
Как режиссер игрового кино (по первой своей профессии Г.Юнгвальд-Хилькевич — художник театра и кинематографа), он состоялся на уникальной территории — Одесской киностудии середины 60-х годов прошлого века. Репутация у студии была своеобразная. Что там Юнгвальд-Хилькевич! Великие мира сего, пошедшие во власть или запросто вошедшие в историю, «сам» Говорухин и «сама» Муратова, да и многие другие мастера с одесской пропиской натерпелись в свое время от критики, они по сию пору помнят те отравленные стрелы, те упреки в провинциальности...
Однако во всем СССР только Одесская киностудия (которую теперь непонятно даже, к какому государству и отнести) создавала популярное кино, которое не прикрывалось никакими компромиссными определениями вроде «народного». Там было разрешено, и, самое главное, там научились делать кино кассовое. Поэтому у всех мэтров и близко к ним летящих мастеров кинематографической Одессы были острое чувство современности и понимание, как следует брать зрителя стилем. А что касается вкуса, то в Одессе придерживались мнения французского диктатора моды Шанель: лучше плохой вкус, чем полное отсутствие оного, — и это действительно «две большие разницы».
В Одессе не было больших бюджетов, поэтому там делали ставку на актерские индивидуальности и беспроигрышные первоисточники. Среда и атмосфера там, судя по всему, были особые: в отличие от расслабленного и по-коммунальному тесного Петербурга она не творила артистические мифы. Все были во вполне конкурентных отношениях, но в то же время все про всех знали и работали вместе.
И тут Юнгвальд-Хилькевич оказывается фигурой. Его первый фильм «Формула радуги» был зарублен цензурой, хотя невинен в пересказе: история некоего физика и его рукотворной копии-робота, «клона», как сказали бы сейчас. После фантастики режиссер в 1969 году снимает «Внимание, цунами!». Видимо, этот фильм и есть первый отечественный фильм-катастрофа в современном понимании жанра. В том же 1969-м — его «Опасные гастроли», фильм о Гражданской войне, оперетте и с Владимиром Высоцким в главной роли. Этот опыт породил очень многое, в том числе и не в последнюю очередь легендарных «Трех мушкетеров» (1978) самого Юнгвальд-Хилькевича.
Расточать комплименты фильму по произведению, которое и так не нуждается в рекламе, возможно, и странно, но за людей, выросших после того, как Юнгвальд-Хилькевич экранизировал Дюма-отца, можно ручаться: они начинают читать «Трех мушкетеров» именно потому, что каждые школьные каникулы по ЦТ показывают эту экранизацию. Жаль, но двадцать лет назад подобный факт могли констатировать, но не считали его большой заслугой экранизаторов.
С «Опасных гастролей» и «Внимания, цунами!» и вплоть до «Мушкетеров» со всеми их продолжениями (плюс «Узник замка Иф») этот режиссер очень тонко и точно находил интонацию, «слова и музыку» в рассказе о мужских характерах, мужской дружбе, о судьбе особого типа человека. Подобный мужской тип, конечно, в некотором смысле уже «абсолютное ретро», но режиссер умел и умеет вызывать его к жизни. Хит получается не всегда, но его, Юнгвальд-Хилькевича, авторский почерк опознается неизменно.
Не так давно режиссер в соавторстве с дочерью Натальей опубликовал книгу мемуаров. Там есть поразительные истории о том, как Юнгвальд-Хилькевич буквально собирал героев. А мы просто не замечаем этого, хотя многие его персонажи таковы: играет один, озвучивает другой, поет третий... А как правдиво и деликатно он рассказывает о том, кто мог бы сыграть у него ту или иную роль, но не сыграл и почему. И с какой органической дистанцией повествует о том, как странно взаимодействуют внутри одного организма актер и персонаж, которого он играет, маска и собственное лицо, роль на один фильм и целая судьба. Почему дистанция органическая? Потому что режиссер — это не должность при артистах или бюджете, это особая судьба и призвание.
Юнгвальд-Хилькевич снимал много, вплоть до последних лет, поучаствовал в освоении отечественной кинематографической мыслью формата телевизионного сериала, экранизируя классические романы-фельетоны Дюма, впрочем, в застойные годы у него получалось это не то чтобы лучше, но — ко времени. Написал сколь тактичные, столь и откровенные мемуары, где, помимо прочего, признается, что всегда был неравнодушен к красоте профессиональных танцовщиц и женился исключительно на балеринах. И начал — решение совершенно в духе персонажей современных романов об исследователях творчества давних литературных кумиров типа Дюма или Эжена Сю — оформлять и ставить спектакли в столичном Театре кошек. Театр известен своим странным, медитативным эффектом, производимым на зрителей-детей пушистыми артистами: дети завороженно следят за героями куклачевских феерий, срежиссированных «тем самым Юнгвальд-Хилькевичем».
Матвей Самохин
