В Москве завершился фестиваль «Возвращение»
Вот уже восьмой год подряд в Москве проходит фестиваль камерной музыки «Возвращение». Его основы за эти годы не претерпели особых изменений: по-прежнему его организаторы — скрипач Роман Минц и гобоист Дмитрий Булгаков, главная идея фестиваля — объединить молодых российских музыкантов, которые по тем или иным причинам обучаются или живут за рубежом. Начиная с 1998 года они неизменно возвращаются в Москву на Рождество и музицируют от души. Два «кита», на которых держатся фестивальные программы — коллективизм и эксклюзивность (вещи на первый взгляд несочетаемые), позволили этому проекту уже с первого года обрести свое индивидуальное лицо.
Необычные тематические ракурсы объединяют традиционные сборные концерты. В этом году фестиваль открылся интригующим «Анамнезом», где звучала музыка, написанная композиторами в периоды психических расстройств и депрессии. Данная программа, как гласит буклет, призвана показать, «может ли в форме и содержании музыкального произведения отразиться история болезни его создателя?». В качестве подопытных выступили Л.Бетховен, Г.Вольф, А.Дюпарк, Б.Сметана, Р.Шуман, Д.Натов, Б.Циммерман. Честно говоря, «маниакальные» наваждения редко находят прямое отражение в искусстве: профессиональными навыками управляет другое полушарие мозга, да и слушатели уже с первых нот забывают о «безумии» композиторов, обращая внимание лишь на «вменяемость» исполнителей.
А качество интерпретаций на нынешнем фестивале было на редкость высоким. Многие постоянные участники — сами Р.Минц и Д.Булгаков, виолончелист Б.Андрианов, пианисты Я.Кацнельсон и А.Кобрин, певица Ю.Корпачева за эти годы «выросли», стали интересными артистами, признанными как в России, так и за рубежом. К старожилам можно добавить имя А.Ситковецкого — молодого представителя славной скрипичной династии, целый ряд великолепных солистов-духовиков...
По традиции в программах «Возвращения» было много редкостей вроде коллективной скрипичной сонаты, написанной А.Дитрихом, Р.Шуманом и И.Брамсом, или Сонаты для виолончели и фортепиано Бернхарда Шольца — сочинений, объединенных сюжетом «Брамс и его влияние на современников».
Не менее интересно была выстроена программа «Трудности перевода», составленная из транскрипций. Например, адаптированный вариант штраусовского «Тиля Уленшпигеля» («на новый лад», если быть точным в названии транскрипции) для скрипки, кларнета, валторны, фагота и контрабаса. Автор версии — некий Франц Хазенёрль, австрийский педагог и композитор, умерший в Вене в 1970 году. Здесь показали свое мастерство Е.Варавко (кларнет), Я.Костыркин (фагот), С.Крюковцев (валторна), а также Р.Петров (скрипка) и П.Степин (контрабас). Ансамблисты, непринужденно справившись с техническими подвохами этой версии, убедительно изложили историю проделок Тиля, а «остроумный» перевод оказался вполне конкурентоспособен по отношению к оригиналу.
Прозвучавшая далее увертюра к «Тангейзеру» в транскрипции Листа сравнима с головокружительными виражами на американских горках, когда дух захватывает от каскадов октав и арпеджио. В исполнении Я.Кацнельсона — пианиста с большим техническим потенциалом — виртуозные эскапады не заслонили содержательную сторону увертюры: величественное шествие пилигримов, соблазны грота Венеры — все это было подано рельефно, с надлежащей романтической приподнятостью.
Кульминацией вечера стала Симфония для струнных и духовых Д.Шостаковича в обработке Р.Баршая. Ее исполнил камерный оркестр «Гнесинские виртуозы», расширенный за счет участников фестиваля — духовиков и Р.Минца, и А.Саркисова, севших на места концертмейстеров первых скрипок и виолончелей. Сплотить фестивальный оркестр — дело нелегкое. Однако Михаил Хохлов, возглавляющий «Гнесинских виртуозов», сотворил чудо. Ребята играли так, как не каждый взрослый коллектив сможет. Была в них какая-то истовость, невероятный энергетический накал: заряженные энергетикой М.Хохлова, они смогли передать то страшное напряжение, ощущение невероятного ужаса и надломленности, которые заложены в этом опусе Шостаковича. Еще долго останутся в памяти «пляска смерти» третьей части и финальный катарсис Симфонии, где, казалось, «душа с телом расставалась».
Ну а завершилось «Возвращение» заключительным «Концертом по заявкам». Здесь, как уже привыкли, — разумное сочетание классики (Бетховен, Шуман) и веселых миниатюр композиторов XX века. При внешней пестроте интересов объединяющим моментом оказалась тяга к «инструментальному театру», которая вылилась в эпатажное шоу финальной пьесы «Птица... Сапог... Часы» американца Брайана Ирвайна (написанной специально по заказу фестиваля). Сам автор в вязаной шапочке и мятой белой рубашечке навыпуск упоенно «рулил» (иначе не скажешь) этим перформансом. Исполнители (ансамбль из 10 человек), кроме традиционных музыкальных звуков, истерически хохотали, рыдали, зевали — впрочем, у Кейджа можно найти вещи и покруче. По словам Ирвайна, пьеса отражает его впечатления от инсталляции русского скульптора-кинетика Э.Берсудского — оживает свалка искалеченных предметов, безносые сапоги, какие-то часовые механизмы, черные вороны, вырезанные из дерева. Впрочем, вся эта сюрреалистическая атмосфера вполне вписалась в общее целое фестиваля, поставив неожиданную, но эффектную и нетривиальную точку.
Евгения Кривицкая
