28 мая в Большом зале Московской консерватории прошёл монографический вечер из произведений Людвига ван Бетховена — сонаты композитора играл известный московский пианист Андрей Писарев.
Впервые я услышал Андрея Писарева на прослушиваниях тогда ещё не Международного, а Всесоюзного конкурса им. С. В. Рахманинова в 1983 году в Москве, где пианист получил 1-ю премию вместе с Константином Щербаковым. Судьба этого конкурса довольно прихотлива, потому что практически невозможно соперничать с конкурсом им. Чайковского, который затмевает всё и на котором тоже постоянно исполняются фортепианные пьесы и концерты Рахманинова, и ныне рахманиновский конкурс фактически является региональным, но в момент своего появления он стал заметным явлением советской музыкальной жизни.
Интересно отметить, что исполнительский стиль Андрея Писарева практически не изменился за 30 лет:
несколько потеряв в технике, пианизм музыканта не претерпел никаких глубинных изменений, и сегодня к нему применимы всё те же характеристики, что были сформулированы в момент появления пианиста на большой московской сцене, и такая стабильность удивительна сама по себе.
Программа рецензируемого вечера включала следующие сонаты Бетховена: «Патетическую», «Аврору», «Лунную» и «Аппассионату», то есть самые популярные произведения великого немецкого композитора, способные собрать широкую аудиторию: в самом деле, публика заполнила большую часть Большого зала консерватории.
На концерте сложилось впечатление, что пианисту ближе всё-таки не медитативность и не философичность бетховенского творчества, а его активность и энергия.
Все быстрые части сонат были поданы в бодрых темпах и выглядели под руками пианиста гораздо убедительнее, чем разделявшая их медленная музыка.
Невольно вспоминались давнишние слова Л. Н. Власенко, высказавшегося в том духе, что «Писарев — пианист, склонный к игре масштабной, к широким построениям», но далее добавившего, что «он иногда скован в артистическом смысле».
Так, средняя часть «Патетической» сонаты была сыграна довольно прямолинейно, «белым» звуком и без особых изысков; её динамика была завышена, из-за чего должного контраста с окружающими частями не было. Вихревой темп финала мало соответствовал музыкальной сущности этой части.
«Аврора» прозвучала довольно убедительно, первая часть была исполнена весьма компактно, а
в финале пианист блеснул замечательным владением туше и педалью, звук его сделался значительно более разнообразным и красочным,
поэтому первое отделение концерта закончилось на артистическом подъёме.
Второе отделение началось «Лунной» сонатой, желаннее которой из всего бетховенского творчества для широкой аудитории, казалось, ничего быть не может. Тем не менее, наша публика, к сожалению, продемонстрировала настолько очевидную неготовность успокоиться после перерыва, сосредоточиться и приготовиться внимать великой первой части «Лунной», что пианист был вынужден очень долго выжидать, пока все рассядутся и замолчат.
В какой-то момент даже показалось, что Писарев склонен уйти со сцены за кулисы, чтобы там подождать, пока в зале наступит необходимая тишина. Однажды так поступил в Большом зале Консерватории Питер Донохоу, и вряд ли это понравилось бы слушателям. Но зал, наконец, затих и зазвучала великая музыка.
В «Лунной» пианисту вполне удалось передать настроение первой части, для которой был удачно выбран средний темп, хотя некоторые «аутентичные» штрихи, принятые к выполнению ведущими бетховенистами мира и присутствовавшие ещё в фонограммах А. Б. Гольденвейзера в первой половине ХХ века, Писарев всё же не посчитал нужным реализовать. Вторая часть также прошла в сдержанном темпе, что ей очень подходит, так как в слишком быстром движении она слушается несколько пародийно. Финал был исполнен в стремительном темпе, и в целом произвёл впечатление, хотя в чисто пианистическом отношении не был совершенен.
«Аппассионата» прозвучала цельно и в монументальном стиле,
«с чувством, с толком, с расстановкой», хотя в отдельных моментах первой части пианисту не хватало силы пальцев правой руки, чтобы должным образом маркировать некоторые фактурные элементы, например, темообразующие верхушки бурных пассажей, а в финале многие детали оказались смазанными. Тем не менее, стремительный порыв этой музыки оказал должное воздействие на аудиторию.
На бис было сыграно несколько популярных пьес: знаменитое «Утешение» Ф. Листа и не менее известные 12-й этюд c-moll и вальс cis-moll Ф. Шопена.
И вот здесь пианист повернулся к публике совершенно другой своей творческой стороной,
в результате чего по контрасту с основной программой возникло ощущение, что не пианист выбрал программу концерта, а она его «выбрала», как будто Большой зал отдали именно под программу, а не под конкретного пианиста.
Конечно, любой пианист к полувековому юбилею обязан иметь в репертуаре самые ходовые сонаты Бетховена, без которых невозможно представить как бетховенское творчество, так и музыку вообще, и Андрей Писарев доказал, что владеет этими произведениями.
