Виктория Исакова не участвует в ток-шоу, заполонивших телеэкран, не занята в танцах на льду, на паркете, не ходит по канату и не дрессирует животных в модных цирковых парадах кинозвезд. Достаточно редко появляется в сериалах. Но на ее счету такие работы, как Настя в «Острове» Павла Лунгина, Вера в картине Ларисы Садиловой «Требуется няня», Марина в «Докторе Живаго». Театральные зрители знают ее по роли Панночки в «Вие» в Театре имени А.С.Пушкина.
— Ваша отстраненность, неучастие во всякого рода популярных телепрограммах и редкое участие в сериалах связаны с сознательным выбором или вы просто не вошли в зону внимания телепродюсеров?
— Это скорее сознательный выбор. Правда, недавно я закончила сниматься в сериале «Частный заказ» Сергея Ткачева, он скоро выйдет на экраны. Это даже не сериал, а восьмисерийный фильм. На мой взгляд, достаточно серьезная картина с попыткой анализа нашего общества. У меня там главная роль. Фильм куплен «Первым каналом».
Сергей Ткачев — талантливый, интересный человек. Зрителям больше всего известна его картина «Маша». Для него съемки восьмисерийного кино — такая же авантюра, как и для меня. Мне всегда казалось, что в условиях сериала очень сложно сыграть что-либо, у режиссера не хватает на тебя времени, а у продюсера — денег. Хочется, чтобы был интересный процесс работы — в первую очередь. Чтобы переживать, болеть, радоваться, в общем, полюбить роль. А если всего этого нет, то можно делать любую другую работу.
— Какие роли вам интересны?
— Серьезные и смешные, глубокие, способные что-то изменить в зрителях и во мне. А в том, что сейчас часто приходится читать, все выглядит примерно так — пошел туда или сюда, кого-то убил, потом его самого убили и вокруг всех изнасиловали, и кровища, и мозги на асфальте.
— Вспомните классику — литературную, кинематографическую. Вы отчасти пересказали сюжет о Ромео, который убил Тибальта, а позже и сам погиб. Может, все дело в том, как это снимается. Вас убедит имя режиссера даже при всей несовершенности драматургии? И тогда вы согласитесь на участие в съемках?
— Мой опыт не так велик. Но уже ясно, что основа хорошего фильма — сценарий. Даже если я иду к любимейшему режиссеру и он говорит мне еще на берегу: не переживай, сценарий не очень, но мы потом все придумаем и все сделаем. В результате это оказывается не так.
— Вы пришли в кино уже после того, как стали известны театральному зрителю. Хотя многие актрисы вашего поколения снимались еще в студенческие годы.
— Впервые я снялась в одной из серий «Каменской», она называлась «Украденный сон». Было это шесть лет назад, когда работала во МХАТе. Я училась у Олега Николаевича Ефремова, это был его последний курс. После окончания института десять человек с нашего курса, в том числе и меня, пригласили в труппу МХАТа. Организовали в театре студию молодых актеров и дали нам возможность делать экспериментальные спектакли. Там с одним из моих учителей, режиссером Романом Козаком, мы сделали спектакль «Лесная песня» по пьесе Леси Украинки. Я играла главную роль — Мавку. Потом на Большой сцене МХАТа играла Нину Заречную в «Чайке».
— И покинули этот театр? Из МХАТа просто так не уходят!
— После смерти Олега Николаевича театром стал руководить Олег Табаков, у него были другие планы, которые никоим образом не распространялись на меня. В это время Роман Козак стал художественным руководителем Театра имени Пушкина и предложил мне вступить в эту труппу. А Кирилл Серебренников пригласил на главную роль в спектакле «Откровенные полароидные снимки».
— После чего вы снялись у него в сериале «Дневник убийцы»...
— На мой взгляд, это один из лучших российских сериалов. Денег не было, не на что даже было купить сапоги для моей героини, простые армейские сапоги. Я снималась в резиновых, которые намного дешевле и очень похожи на кожаные. В эпизоде на дамбе, который снимался в тридцатиградусный мороз, у меня ноги мгновенно примерзали к земле. После каждого дубля меня забирали в машину, растирали ноги и опять отправляли в кадр. Не только меня — и других актеров не во что было одеть. Но был потрясающий энтузиазм у всей группы, невероятное желание работать, играть, пробовать себя в чем-то новом. Мы были счастливы, несмотря ни на что. Сейчас я стала сдержаннее.
— Вам не страшно было играть в этом фильме такую женщину, как комиссар Роза?
— Когда я начинала репетировать Панночку в «Вие», мне говорили: «Что ты! Как можно! Ты не боишься? Нельзя ЭТО играть!» Существуют разные актерские суеверия, нельзя играть леди Макбет — может случится что-нибудь эдакое. Я этого не понимаю. Что значит «нельзя»? Я же актриса! Это все фантазии.
— В какой степени повлияла на вас ваша семья, воспитание?
— Моя семья не имеет отношения к искусству. Правда, мой папа человек очень творческий, пишет стихи, прекрасно поет. Может быть, это и повлияло. А еще вся моя юность прошла рядом с ГИТИСом. Я жила и училась в школе, которая находится на той же улице, что и Театральный институт. Это, наверное, тоже повлияло.
— Кто учился с вами?
— Из тех, кто сейчас на слуху у кинозрителей, Елена Панова. Остальные больше известны как театральные актеры, хотя многие снимаются.
— У актеров, особенно в кино, обычно выстраивается некий узнаваемый имидж. Пытаюсь определить ваш — и не могу. Два года назад вы интересно сыграли в картине Ларисы Садиловой «Требуется няня». Вместо знакомого портрета благополучной жены преуспевающего бизнесмена, холеной, капризной, элегантной дамы появилась женщина, в душе которой постоянная тревога, тоска по чему-то настоящему, что не случилось в ее жизни. После комиссара Розы и трогательной Антонины в «Женщинах в игре без правил» это было неожиданно.
— Я очень благодарна Ларисе Садиловой за нашу совместную работу. Она увидела меня в фильме Юрия Мороза «Женщины в игре без правил», позвала в свою картину, сказав, что утверждает без всяких кинопроб, потому что хочет, чтобы эту роль играла только я. Она — невероятно сильная и талантливая женщина, умная, яркая, заражающая своей энергетикой. Это было очень важно при моей внутренней беспомощности в то время. Низкий ей поклон.
— Есть фильм, роль, в которые вы максимально внесли свое личностное начало?
— Это практически каждая роль. Даже в «Точке» Юрия Мороза. Я там играю проститутку.
— Вас там невозможно узнать.
— «Точка»- эксперимент для Юрия Мороза. Возможность эксперимента и для меня. Для Даши Мороз, для Ани Уколовой. Обидно, что фильм прошел у нас незаметно, хотя мы получили приз за лучшую женскую роль на Международном кинофестивале в Чикаго.
— «Мы»?
— Приз трем актрисам за лучшую женскую роль — Анне Уколовой, Дарье Мороз и Виктории Исаковой. Нам прислали серебряные статуэтки, очень красивые, называются они «Сильвер Хьюго».
— В «Точке» вы играли, мне кажется, очень далекую от вас женщину. Она напрочь сломана, а вас, я думаю, трудно сломать.
— Вы правы, очень далекую от меня, как и Настя из «Острова». Недавно я видела телевизионную программу о Юрии Богатыреве. Один из участников передачи сказал: «Непростительно играть из роли в роль себя в предлагаемых обстоятельствах. Это удел только очень плохих артистов».
— Вы считаете себя прежде всего театральной актрисой?
— Теперь уже и не знаю. Несколько лет назад я стала много сниматься в кино. Видимо, поэтому в театре образовалась пауза. Раньше я играла пятнадцать — двадцать спектаклей в месяц. Сейчас три-четыре. Больше нет в репертуаре «Сна в летнюю ночь», «Полароидных снимков». Из спектакля «Бесприданница» я вышла, передав роль другой актрисе. Играю в одном спектакле в Центре драматургии и режиссуры. Конечно, есть идеи, которые, я надеюсь, осуществятся.
— Одна из ваших лучших, на мой взгляд, работ — в «Острове» Павла Лунгина. Вам отпущено не так много экранного времени, но ваша героиня занимает очень важное место в духовном начале фильма. Сыграна эта больная девушка с филигранной точностью и огромным темпераментом. Вам приходилось наблюдать за людьми, страдающими той же болезнью, что ваша героиня?
— Никогда. Все придумано в союзе с режиссером. Мне позвонили и попросили встретиться с Лунгиным по поводу съемок в его картине. Представьте, какие эмоции возникают у актрисы в такие минуты! Словом, я впервые встретилась с Павлом Семеновичем в Центральном доме литераторов. Я призналась, что не понимаю, что, как мне играть. Павел Семенович ответил: «Я тоже не знаю. Давай мы с тобой попробуем все придумать». Мы встречаемся. Камера. Оператор... Что-то пробуем, не могу даже сказать что. Подыгрывал мне безмолвный актер. И все на этом закончилось. Я вышла и часа полтора сидела около дома Лунгина — была такая физическая усталость — как будто я разгружала вагоны. После этих проб мне никто не звонил достаточно долго, недели три, по-моему.
— Вы надеялись?
— Я думала: ну, наверное, не понравилась, наверное, снимается кто-то другой. Наконец позвонил Павел Семенович: «Прости, что так долго не давал знать о себе. Просто мы пытались свести всех артистов по срокам съемок». У меня в это время была очень сложная ситуация. Я снималась в большой роли, и у меня были свободны только конкретные семь дней, я их буквально вырывала из другой картины. Очень хотела сниматься у Лунгина.
— Чувствовали в нем режиссера, близкого вам по духу? Нравился сценарий?
— Просто очень хотела сниматься у него. Не знаю почему.
— Вся ваша работа — на натурных съемках. Причем на Севере, в снегах...
— Снимали в Кеми, на Белом море. Из Москвы я ехала туда поездом сутки. Но мне не было трудно на съемках. Помню, как выскакивала из лодки, бежала. Легко бежала. Добиралась до нужной точки. Оборачивалась — и не понимала, как же я вернусь обратно? И возвращалась... ползком.
Потом, когда мы смотрели материал, Павел Семенович все удивлялся: «Ну как ты бегала? Да еще на таких каблучищах по валунам! По обледенелому снегу!..»
Мне было необыкновенно комфортно работать с Лунгиным. Для актеров он — режиссер-мечта. Ничего не заставляет тебя делать, ничего не навязывает. Что-то тихо говорит, и ты знаешь, что делать. Возможно, в другой картине так бы не получилось. А здесь все сошлось: сценарий, режиссер, оператор, актерский ансамбль. Звезды сошлись.
— Критика хвалит вас. Вы цените такие отзывы?
— Стараюсь относиться спокойно как к похвалам, так и к ругани.
— У вас есть любимые актеры — те, кто работал в прошлом? И в настоящем?
— Почему вы спросили об этом?
— Чтобы полнее понять вашу устремленность в профессии.
— Нонна Мордюкова, Евгения Симонова, Алла Покровская, Марина Неелова, Алла Сигалова. Так много кто мне нравится, и все такие разные. А еще совсем молодая актриса, вместе с которой я работаю в Театре имени Пушкина, Саша Урсуляк. Талантливая, мудрая, несмотря на то что еще очень молодая.
— Недавно вы закончили работу в телевизионной экранизации «Братьев Карамазовых», снятой Юрием Морозом. Это ваша первая встреча с Достоевским?
— С этим фильмом все очень непросто. Пока не знаю, что мне удалось. И удалось ли вообще. Но работать было очень интересно.
Начался монтаж. Предстоит озвучание. Вероятно, премьера состоится осенью, в следующем сезоне.
История криминальная. Но в процессе съемок сценарий очень изменился. Моя героиня делает потрясающую карьеру, становится очень крупной фигурой в российском шоу-бизнесе, но в итоге остается совершенно одна. Немыслимое одиночество, трагический финал. Погибают все. Наверное, иначе такие истории и не могут заканчиваться.
— Вы играли сильную женщину? А сами — сильный человек?
— Сильный. С характером. Мне кажется, что, если бы я умела притворяться слабой, отступать, идти на компромиссы, моя карьера сложилась бы много успешнее. Но я не умею. Если что-то меня не устраивает, я поворачиваюсь и ухожу. От этого, естественно, жить тяжелее и сложнее. Недавно меня пригласили на встречу с неким режиссером, который снимает вторую в своей жизни картину. Я просила еще до встречи прислать мне сценарий. Мне ответили, что сценария нет, он переписывается. Я отказалась от встречи, после чего меня долго уговаривали, и я сдалась. Напрасно это сделала... Во время нашей встречи режиссер попросил меня рассказать, где я снималась, что я играла и т.п.
Человек встречается с актрисой на определенную роль в своем фильме, даже не представляя себе, как она выглядит и что она может сыграть. Не говоря уже о том, что уважающий себя режиссер все-таки должен достаточно хорошо ориентироваться в составе нынешнего актерского цеха. В результате я сказала, что не буду ему ничего о себе рассказывать, и ушла. Представляю себе, что он подумал обо мне: да кто она такая! Почему я обязан что-то о ней знать! Вот вам и моя нестыковка с окружающим миром. Но у меня не получается быть хорошей девочкой, которую все любят и говорят: «Какая она зайка!» Я не буду и впредь садиться и говорить режиссеру, который просит меня рассказать, кто я и что уже сделала. Я выбираю точно так же, как выбирают меня. Я решаю, стоит ли этот человек того, чтобы я ему полностью доверилась и возник результат, за который мне потом не было бы стыдно. Я точно знаю: чем лучше, талантливее, умнее режиссер, тем он внимательнее к актерам. Тем легче с ним общаться. Как, кстати, говорят и о нашем цехе: чем лучше актер, тем меньше с ним проблем.
— Вы несколько раз снимались в картинах Юрия Мороза. Труднее или легче дается вам общение, когда на площадке такой близкий человек — муж?
— Сейчас, когда закончились съемки «Братьев Карамазовых», могу сказать: легче. А в процессе работы думала: «Боже, как трудно! Это просто невозможно!» Потому что наши профессии, наше рабочее общение изначально подразумевает, что мы отнимаем друг у друга энергию. Я все вытаскиваю из него, он вытаскивает из меня все, что ему нужно.
— Это происходит и в работе с другими режиссерами?
— Да, конечно. Но с другим режиссером после съемок расстаешься и уползаешь в свою норку. А он — в свою. С режиссером Юрием Морозом я-то не расстаюсь! Мы возвращаемся домой. После съемок в «Точке» мне казалось, что Юра до такой степени во мне как в актрисе все использовал, что невозможно в будущем продолжать вместе работать. Но проходит время, ты успокаиваешься, и все входит в прежнее русло. Пауза после «Точки» была полтора года. Теперь — очень трудные «Братья Карамазовы». Возможно, что-то впереди. Понимаю, что со мной непросто. Я — сложный человек. Требовательный к себе. К режиссеру, к партнерам. Но другой ведь уже не буду.
Беседу вела Эльга Лындина
