В опере «Любовный напиток» веселье разливают щедрыми порциями
Театр “Новая опера” обзавелся комическим произведением. На спектакле “Любовный напиток” грустить действительно не придется. Шумное, избыточное, грубое представление поется и танцуется целой театральной армией. Впору удивляться только, что в качестве основы для него сгодилась очаровательная комическая опера Гаэтано Доницетти.
На этот раз руководство театра сделало ставку на матерого оперного профессионала. Спектакль сочинил режиссер Юрий Александров, на чьем счету 200 оперных постановок, целый ящик “Золотых масок” и репутация мастера, умеющего работать в диапазоне от доброй традиции до радикального эпатажа — в зависимости от поставленной задачи.
Если сосчитать количество происходящего в спектакле на единицу времени, то останется только снять шляпу — и перед режиссером, неутомимым на выдумку и труд, и перед каждым из певцов, будь то солист или артист огромного хора. Не уставая петь, любой из них играет подробно выписанную пластическую роль и делает это со стопроцентной отдачей. Коллега Александрова — столь же опытный художник Вячеслав Окунев создал немыслимое количество костюмов и возвел впечатляющую декорацию, чей механизм в секунду переносит нас с химически роскошного карнавального празднества в живописно-нищий двор образца не то феллиниевского “Амаркорда”, не то советских лет с подобающими атрибутами — вроде бочки на колесах с надписью “Пиво” и бульварной лавки со словом из трех букв.
Нелепый герой оперы Неморино (Михаил Губский) вначале оказывается на карнавале, служа гидом японским туристам, и влюбляется в его звезду-маску Адину (Ольга Мирошникова). Его удачливый соперник — бравый сержант (Илья Кузьмин), командующий шикарно одетым взводом. Однако по мановению жулика доктора (Олег Диденко) карнавальная сказка оборачивается затрапезной реальностью, в которой любовный напиток не может быть ничем иным, кроме пива и бормотухи. Любовь Неморино вознаграждается взаимностью, скорее всего, лишь в его мечтах, в которых ему является возлюбленная маска. Но ключевые сцены решены подчеркнуто пародийно. Неморино поет свой меланхоличный романс, знакомый публике по кинематографу Михалкова, с бычком на губе, а обстановка (солдаты, зад грузовика и падающий на ушанку снег) цитирует спектакли Дмитрия Чернякова. Финальную гармонию полураздетые герои обретают на той самой советской лавке, технологично выезжающей из самого оркестра. Эпилог поется не по-итальянски, как вся опера, а бойкими русскими стишками, в которых утверждается приоритет человеческих чувств над действием сомнительного эликсира.
Главный принцип постановки — чтобы все непрерывно двигалось и мелькало. Исполняя сложную колоратурную партию Адины, молодая и стройная Ольга Мирошникова непрерывно танцует, к месту и не к месту изображая умирающего лебедя или балетных героинь. Мужчины, распевая, дерутся, прыгают, валяются и непрестанно комикуют. Если кто-то поет арию или дуэт, то на заднем плане разворачиваются кордебалетные танцы хора, а если утихает массовый канкан, то внимание привлекают пьяные девицы, феллиниевская продавщица пива, взашей гоняющая клиентов, случайно обрусевшая японка и проч. и проч. Все это придумано, поставлено и отрепетировано более чем дотошно.
Уместно ли напоминать здесь, что “Любовный напиток” — итальянская комическая опера 30-х гг. XIX в.? Что этому жанру присуще свое мироощущение и своя поэтика, которая разнится, скажем, с поэтикой французской комической оперы, или водевиля, или мюзикла? Или оперетты, в которой канканы как раз вполне уместны? Внимание к стилю произведения вообще не сильная сторона современного оперного театра, однако “Новая опера” здесь опережает многих. Похоже, внутренняя установка создателей спектакля даже еще прогрессивнее — нужно максимально обезопасить зрителя от музыки, нужно веселить его так настойчиво, чтобы он забыл о том, что находится в опере. Оперные оригиналы неполноценны, и если зрителя от них не отвлекать, то он немедленно заскучает. Боюсь, что подобная установка и есть составная часть матерого профессионализма режиссера Юрия Александрова.
Но беда в том, что и ушат веселухи, из которого без устали льют на зрителя, не способен скрыть изъянов музыкального исполнения. Если закрыть глаза, то ни одну вокальную работу не назовешь технически и стилистически совершенной: у певцов не отнимешь мастерства, усердия и внимания, но коварное искусство бельканто держит свою планку много выше. С буффонным пением дело обстоит удачнее, и роль Олега Диденко (Дулькамара) выигрывает у других. Правда, в запасе у “Новой оперы” еще несколько составов, так что можно рассчитывать и на приятное исключение. С кем ничего не поделаешь — это с дирижером Эри Класом. Некогда славный оркестр звучит под его управлением несобранно. И если в ровном темпе катастроф не происходит, то пластичного управления темпом и гибкости в речитативах маэстро не предъявляет. Выручает, как всегда, главное достоинство театра “Новая опера” — чистый и аккуратный хор, чьим звучанием можно наслаждаться, невзирая на пестрые тряпки и назойливые танцы.
Петр Поспелов, vedomosti.ru
