Недавно судьба занесла меня в столицу «незалежной» Украины, и, признаюсь честно, опера была совсем не главным поводом для посещения Киева. Но – неожиданно выдался свободный вечерок, и я не преминул им воспользоваться по своему прямому «меломанскому» назначению. Музыкальная афиша Киева не так богата, как московская или питерская, однако и здесь происходит достаточно много интересных событий в плане академической музыки. В мое пребывание весь город пестрел рекламами начинающегося на сцене местной филармонии фестиваля классических искусств, это же событие под вступительные аккорды первого фортепианного концерта Чайковского бодро анонсировалось динамиками в киевском метрополитене; на фасаде местной консерватории опять же имени Чайковского красовалась гигантская афиша, приглашающая посетить концерты гастрольного тура молодежного оркестра СНГ, а театральные кассы на Крещатике были сплошь оклеены яркими глянцевыми листовками, призывающими не пропустить «концерт звезд Ла Скала», среди имен каковых мне запомнились американо-французский баритон Фрэнк Феррари (не знаю как насчет «Ла Скала», а вот в «Гранд-опера» певец действительно частый гость) и испанское сопрано грузинского происхождения Этери Ламорис, для непосвященных она - дочь известной советской певицы Ламары Чконии, бывшей в свое время примадонной сначала киевской, а затем тбилисской опер.
Однако в выпавший мне вечер по части оперы было что называется «не густо», и мне пришлось потрудиться в изучении афиши, чтобы выбрать для себя что-то подходящее. Главный музыкальный театр Киева – Национальная опера Украины имени Т. Г. Шевченко – давал какой-то балет. Малая опера Киева, создание которой было инициировано несколько лет назад еще одной киевской примадонной со всесоюзным реноме Евгенией Мирошниченко, похоже, так и остается пока только проектом. Зато уже много лет функционирует аналог нашего Детского музыкального театра имени Наталии Сац – Киевский муниципальный театр оперы и балета для детей и юношества, куда я и отправился теплым сентябрьским вечерком. Правда найти афишу этого театра в Интернете невозможно – своего сайта коллектив не имеет, а сводные данные по театральному Киеву не отражают всей полноты картины, поэтому едучи в украинскую столицу я никак не мог предположить, что здесь мне предстоит услышать русскую оперу.
На одной из красивейших площадей города – Контрактовой – расположился второй оперный театр Киева. Весьма унылое по своим архитектурным формам здание бывшего клуба «Харчовик» (по-русски «Пищевик», то есть ДК предназначалось для работников пищевой промышленности), построенное в 1933-1934 годах в стиле конструктивизма, нельзя назвать большим украшением Контрактовой, однако локализация музыкального театра в общем-то оправданна, ибо в двух шагах от него - знаменитый Контрактовый дом, где некогда выступал сам Ференц Лист. Внутреннее убранство также не отличается изяществом, темно-коричневый антураж зала навевает скуку, а лепнина в стиле соцреализма на потолке плохо гармонирует с хрустальными люстрами классических очертаний. Чтобы придать залу более театральный вид, во все зеркало сцены развернут планшет, маскирующий рампу завитушками в стиле рококо.
На мою долю выпало совсем скромное представление по всем параметрам, правда, опера для взрослых – «Моцарт и Сальери» Римского-Корсакова. В программке к спектаклю солистка театра Любовь Канюка, этой постановкой пробующая свои силы в режиссуре, приводит слова композитора о его желании уберечь свое детище от больших сцен, сохранить его камерный формат. В одном из писем Римский-Корсаков даже как бы сожалеет, что вообще когда-то оркестровал оперу, обрекши ее на постановки в полноценных оперных театрах, в то время как место ей – в небольших залах, исполняемой в сопровождении фортепиано. Ухватившись за эту мысль, режиссер пытается усилить камерное звучание оперы-диалога, оперы-дуэли, исключив из нее оркестр и заменив его аккомпанементом рояля. Идея сама по себе быть может и вовсе не плоха, только следует ей Канюка уж больно избирательно и непоследовательно. Оркестр заменен фортепиано, но и партитура Римского-Корсакова при этом изрядно разбавлена вставками из Моцарта: не только в положенном месте звучат первые такты знаменитого Реквиема, но и до, и после собственно оперы публика слышит в совершеннейшем беспорядке отрывки из различных оркестровых произведений зальцбургского кудесника. Жизнерадостная и яркая музыка солнечного гения и сама по себе не очень-то гармонирует с сумрачным настроем и лаконичным языком корсаковской миниатюры, кроме того, все усугубляется тем, что Моцарт подается в фонограмме через динамики, и оглушающий оркестровый саунд «неживого» звучания совершенно разрушает всю интимность, всю предполагаемую камерность постановки. Грохочущий из динамиков Моцарт «давит на уши» не только мятущемуся на сцене, полубезумному Сальери, но и всем зрителям – каждый раз после такой атаки еще долго приходится привыкать к живому звучанию голосов и фортепиано.
На небольшой сцене детского театра, затянутой в мрачные тона – маленький эллиптический подиум, сильно напоминающий такой же из постановки дзеффиреллиевской «Тоски», которую Москва видела осенью 2002 года в Кремлевском дворце съездов. Подиум задрапирован во что-то ярко-красное, именно на нем и развивается дуэль главных героев. Маленький клавесин, большое кресло с голубоватой обивкой для хозяина-Сальери, несколько стульев – вот и вся обстановка, герои маленькой трагедии одеты по моде 18 века – постановка Канюки весьма традиционна. Характеры героев тоже особых сюрпризов не приносят, разве что Сальери чересчур нервичен, надлом в этом человеке чувствуется с самого начала, величественные аккорды, открывающие оперу и характеризующие «гения зла» входят в противоречие с его почти истеричным смехом в моменты наивысшего возбуждения и кривыми ухмылками по ходу всего спектакля. Момент отравления никак не выделен – если вы не знаете сюжета, ни за что не уследите, когда именно Сальери вливает яд в бокал своего друга-врага. С точки зрения криминалистики и детективности сделано блестяще, но ведь у произведения искусства совсем иные задачи, и, по сути, кульминация произведения оказывается смазанной.
Малочисленная публика внимала музыкальному уровню очень среднего качества. В первую очередь это касается аккомпанемента: игра концертмейстера Виктории Цимощук не отличалась изысканностью, нередко случались и откровенные помарки, особенно много таковых было во вступлении ко второй сцене оперы. В партии Сальери, центральной в этом произведении, выступил Анатолий Юрченко. Его голос показался нам чистым баритоном, слишком уж легковесным для партии, хрестоматийными исполнителями которой (в известных записях середины прошлого века) были такие тембристые и густо звучащие басы как Александр Пирогов и Марк Рейзен. В остальном претензий нет – полный диапазон, в целом выровненный голос, разве что драматические моменты выглядели бледноватыми, но это в основном по вышеуказанной причине – не та весовая категория. Сергей Шаповал в партии Моцарта звучал вполне профессионально, ровно, без сбоев. Если вновь обратиться к двум хрестоматийным записям «Моцарта и Сальери», уже упоминавшимся здесь, то тембром голоса Шаповал уступает не только Лемешеву и даже Козловскому, но и Анатолий Орфенов, например, на его фоне был бы настоящим тенором-премьером без всяких натяжек: лирический тенор Шаповала технически не плох, но тембрально в нем слишком уж много характерного – порой до комичности.
Произведение исполнялось на языке оригинала, то есть по-русски, что по нынешним временам – дорогого стоит, ибо в Национальной опере многие произведения идут на украинском. Программка же к спектаклю старательно соблюдает политкорректность по отношению к официальному курсу, что в русскоязычном Киеве выглядит почти фарисейством: право, очень забавно было читать в ней, например, такие перлы: «Генiй i злочинство – двi речi несумiснi».
