Среди женских кинематографических имен это выделяется особо. Ее индивидуальный художественный мир настолько своеобразен, настолько несравним ни с чем, что творчество Киры Муратовой у ценителей вызывает либо однозначный восторг, либо категорическое неприятие. Расхожим стало мнение, что Муратова не любит людей. При этом она называет себя человеком оптимистического склада. Кира Георгиевна не стремится понравиться, да, она порой резка, неуклончива и никому не навязывает свое видение мира. Мира, где люди обманывают людей, где испытывают астенический синдром, где слабость, жадность и жестокость идут рука об руку. Но где также есть материнская любовь, чувства сострадания и прощения. Еще Лариса Шепитько говорила, что нет «женского» и «мужского» кино, есть кино «мужское» и «дамское», к которому истинные режиссеры так называемого слабого пола отношения не имеют.
Киру Муратову однажды пригласили на фестиваль женщин-кинорежиссеров во французском городе Кретей. «Я увидела фильмы озлобленных рабынь, которые дорвались до камеры, — говорит она, — и они снимали не про милых крошек в розовых колыбельках, как можно было предположить». Ее крошка из «Трех историй», помнится, отравила дедушку-соседа, ее медсестра в исполнении Ренаты Литвиновой (феномен которой создан во многом благодаря картинам Киры Муратовой) сеяла смерть. И сейчас Кира Георгиевна в соавторстве с постоянным партнером и соратником Евгением Голубенко работает над следующим проектом, «черной» комедией под рабочим названием «Еще две истории: одна простая, другая сложнее». Где в первой новелле речь пойдет об убийстве в театре, во второй — о стареющем плейбое. Муратову всегда интересовали пограничные состояния, когда человеческое естество проявляется в полной мере. Потому такой повышенный интерес вызвала ее фигура у многочисленной студенческой аудитории на 34-м Международном Киевском кинофестивале «Молодость» . На его закрытии состоялась национальная премьера «Настройщика», предваряя которую генеральный директор фестиваля Андрей Халпахчи сказал Муратовой: «Спасибо, что вы есть, Кира Георгиевна, что благодаря вам украинское кино еще живо». А для начинающих режиссеров и сценаристов весьма полезен был тот мастер-класс, который Муратова провела вдохновенно, подчеркивая, что она открыта к общению.
Кира Георгиевна высоко оценивает роль ВГИКа в своей биографии. Великий педагог Сергей Аполлинариевич Герасимов, по ее словам, мог пробудить спящего, его недаром не только недолюбливали, даже ненавидели многие из коллег. ВГИК для Муратовой — это Сергей Герасимов, и ничего дурного о своем педагоге она слышать не желает. Сочетается ли арт-хаус с элементами китча? Что ж, китч или безвкусица, — говорит Муратова, — это и мне не чуждо«. Или, как часто повторяет режиссер, плохой вкус — это хороший вкус, и наоборот.
Раньше была идеологическая пора, а теперь денежный период. Муратова считает, что она легко перешла в последний. Хотя лишь «Второстепенные люди» — полностью украинский фильм. В новую эру добывать финансы на фильм становится все сложнее. Муратова до сих пор не понимает, что же такого политического находили в ее ранних фильмах, которые в широком прокате не появились. «Короткие встречи», «Долгие проводы», «Среди серых камней» — все это истории, еще не пропитанные специфическим сарказмом, гротеском и сюром ее последних картин. «Вот я и удивлялась, что же такого они там находят?» — лукавит Муратова. Город Одесса для мастера — город особый, в Одессе такой южный, несколько сальный импрессионизм, и реальность этого города воздействовала на Муратову с первых лет жизни в нем. И монологи медсестры, благодаря которым, можно сказать, прославилась Рената Литвинова, Муратова наполнила особым, одесским шармом. Вообще к Ренате Кира Георгиевна относится нежно. При этом на реплику о постоянном славословии своей актрисы в собственный адрес Муратова иронически отреагировала: «Бедняжка... Если она дальше так будет продолжать, то в конечном итоге она меня возненавидит».
Может ли ее кино быть коммерческим? Пожалуй, с «Настройщиком» Муратова выходит на определенно новый этап в своем творчестве. В «Настройщике», фантазии по рассказам Аркадия Кошко, есть острый сюжет, есть саспенс (более мягкий, щадящий), есть роковая злодейка и есть финал, в котором чуткий зритель уловит персональное послание. Вообще Кира Муратова признает, что в ней усиливается стремление к острому сюжету, что не мешает другим привычным компонентам. Ей все время хочется снимать, нет времени на написание книги, хотя желание есть. Она любит момент фиксации на пленке. В театре, говорит, ужас, все рассыпается, режиссер куда-то бежит, всех строит. Ей же нужно загнать, именно загнать актеров в пленку, и все, дальше дверь закрывается, Муратова работает в монтажной. Как и для Годара, монтаж для нее — любимое занятие, времяпрепровождение, которое ей трудно даже называть работой. Монтаж — рукотворное ремесло, говорит она.
На книжной полке среди фаворитов — Лев Толстой, Петрушевская, Лимонов, Сорокин. Последнего она любит за страдание и бесстрашие.
В кино Муратова выбирает и эклектику, и винегрет, и коллаж. Ее зрители самые разные, к ней подходят и мужчины, и женщины, бухгалтеры, бизнесмены, даже подростки. Важно ли быть понятой для Киры Муратовой? Она вспоминает в этой связи классические строки Маяковского: «Я хочу быть понят моей страной, / А не буду понят, — / что ж...» — коротко, красиво и ясно. «Я, — добавляет Кира Георгиевна, — ориентируюсь на себя, потом на Женю Голубенко, ну а потом на человечество».
Оксана Гаврюшенко
