На VII Байкальском рождественском фестивале в Улан-Удэ
Кульминацией VII Байкальского рождественского фестиваля, проходившего в Улан-Удэ с 26 декабря по 9 января, стал концерт камерного оркестра «Солисты Нижнего Новгорода» и ведущей сопрано Пермского театра оперы и балета Натальи Кирилловой.
Представленная 8 января программа с игривым названием «Моя прекрасная леди» была построена так, чтобы познакомить слушателей с музыкой конца XVII — начала XVIII вв. и первой половины века двадцатого. Сочетание, на первый взгляд, странное и неудобоваримое на поверку оказалось козырной картой, разыгранной с шиком, подобающим в равной степени Галантному Веку и лучшим бродвейским сценам.
Первое отделение открыла ария «Let the Bright Seraphim» из оратории Генделя «Самсон»,
представившая нам солирующие голоса во всеоружии блестящей мелкой техники (соло на трубе исполнял артист симфонического оркестра Пермской оперы Рустам Зиганшин).
Вторым номером также прозвучала ария Генделя — «Eternal sound». Приходится делать скидку на акустику Русского драматического театра, где давали концерт, — звук в партере казался приглушенным, потому сложно оценить объем и богатство звучания оркестра. Что же касается певицы, то
с первых нот стало очевидно: перед нами исполнительница старинной музыки высокого класса.
Большой диапазон, практически незаметные уху переходы по регистрам, свободные низ и середина, ровное, стабильное звучание голоса при впечатляющей подвижности (Наталья Кириллова без видимых усилий выдерживает более чем скорые темпы!) — бальзам на душу любого поклонника барокко.
Прямой, «бесполый», «ангельский» звук, которым так хорошо владеет певица, безусловно, имеет здесь полное право на существование. Более того, в её манере чувствуется влияние актуальных (в первую очередь, для Германии) течений. В Европе «выпестованный под старину» звук получает всё большее распространение, сегодня им иногда исполняют Моцарта, Гайдна и даже Россини, что уже может вызывать вопросы.
Кстати, в России Наталья Кириллова является признанной моцартовской певицей:
многие помнят её Фьордилиджи в постановке «Così fan tutte» Пермского театра (дирижёр Теодор Курентзис). А в нынешнем сезоне за партию Донны Эльвиры («Дон Жуан» в постановке того же Курентзиса) она номинирована на «Золотую маску».
Возвращаясь к нашему концерту, нельзя не остановиться на 51-й кантате Баха «Jauchzet Gott in allen Landen». Cочинение в пяти частях для сопрано, трубы, струнных и бассо континуо является настоящим испытанием на выносливость для вокалиста. Кириллова, будучи «бегуном на длинные дистанции», не дрогнула и не сдала позиции ни в одном такте этого титанического произведения. При близком к идеальному выпевании всех трудных мест певица сохраняла бережное отношение к слову (оказалось, что английский и немецкий тексты даются ей с одинаковой легкостью).
В целом подачу оркестра под управлением приглашённого дирижера Максима Емельянычева (худрук оркестра Владимир Плаксин также был на сцене, но в роли оркестранта) можно назвать «атакующей». Мощное, ликующее движение в быстром темпе, соответствующее самой идее этого сочинения, вполне соотносилось с атакой (attacca) как приёмом, часто (возможно, даже слишком часто) употребляемым солисткой.
Любители «оперной археологии» в связи с этим могут вспомнить записи середины прошлого века: лирическое, почти камерное исполнение Марии Штадер или укрощённый, но не потерявший от этого своей чувственной вибрации голос Элизабет Шварцкопф. Последняя, кстати, толковала эту кантату Баха в той же экспрессивно-наступательной манере, что и большинство современных музыкантов. Однако в то время, когда аутентизм в музыке ещё не стал мейнстримом, объем, краски, женское начало при исполнении такого рода произведений не «зачищались» столь основательно.
Второе отделение концерта состояло из мелодий, известных каждому.
«Memory» Эндрю Ллойда Уэббера, «Я танцевать хочу» Фредерика Лоу, «Summertime» и «Рапсодия в стиле блюз» Джорджа Гершвина, темы Исаака Дунаевского к фильму «Цирк» — беспроигрышный вариант для праздничного концерта «популярного» направления. Неожиданный поворот делу придал тот факт, что «развлекали» публику на этот раз мастера высокой классики.
Здесь нельзя не упомянуть о человеке, ставшем без преувеличения душой концерта, — дирижёре, клавесинисте, пианисте Максиме Емельянычеве. Всепобеждающий свет — так можно охарактеризовать в двух словах его понимание музыки. Радость от творчества в любых его проявлениях делает 27-летнего дирижёра итальянского барочного оркестра «Il pomo d’oro» и большого знатока старинных инструментов универсальным музыкантом. Кажется, увлекись он электроникой или рэпом, он и там будет лучшим. По аналогии с органичным актёром, так называемым «сценическим животным», наиболее органично существующего в любом произведении музыканта можно было бы назвать «музыкальным животным».
Мощнейшего азарта, которым Емельянычев заражает оркестр и зрителей, хватает на то, чтобы с лёгкостью перескочить из восемнадцатого века в двадцатый без шлягеров Россини и Бизе «на разогреве». (А именно так, в строгом хронологическом порядке, обычно строятся подобные программы. Причём музыка девятнадцатого века традиционно занимает центральное место, оставляя и ранние сочинения, и музыку, близкую нам по времени, в качестве обрамления этого аппетитного белькантово-романтико-веристского блюда.)
Как дирижёра его отличает пристальное внимание к каждому оркестранту, ко всем без исключения солистам:
в концерте помимо трубы Рустама Зиганшина и сопрано Натальи Кирилловой звучали соло скрипка Дмитрия Стоянова и альт Владимира Ткаченко.
Емельянычев-клавесинист предстаёт мастером по закручиванию вихря барочных страстей, а сев за рояль во второй части концерта, он проявляет себя неординарным интерпретатором джаза. Его соло в произведениях Гершвина сложно назвать джазом в свинговом понимании. Это некое свободное по форме, но идеально выверенное по стилю «лирико-академическое отступление на тему».
Одно можно сказать с уверенностью: чувство музыкального вкуса этого исполнителя безупречно.
Подобно дирижёру-солисту, резко «сменив курс», преображается и оркестр.
После полного классицистического пафоса граве Иржи Антонина Бенды и витиеватого праздничного Concerto grossо Арканджело Корелли «Солисты Нижнего Новгорода» удивляют роскошным широким звучанием, вызывающим в памяти большие джазовые оркестры середины прошлого века.
Остроумнейшая, построенная на приёме пиццикато пьеса Лероя Андерсона «Plink, plank, plunk» позволяет коллективу показать всестороннюю техническую оснащённость и, конечно, чувство юмора. Впрочем, юмора хватало и в барокко: непосредственное, полное юношеской свежести исполнение шедевров Галантного Века способно подкупить даже самого предвзятого нелюбителя старины.
И, конечно, такое построение программы выгодным образом подчёркивает вокальную универсальность.
Наталья Кириллова — одна из немногих оперных певиц, которые понимают, какой звук можно себе позволить в мюзикле или джазе,
не выглядя при этом увлёкшейся неуместной вокализацией примадонной.
Что уж скрывать, джазовые стандарты не дают покоя многим представителям академического вокала. Вероятно, на фоне драматических вердиевских и умопомрачительных россиниевских партий «Моя прекрасная леди» и «Звуки музыки» кажутся сущей безделицей. Однако спеть легко и безыскусно, как того и требует «безделица», — задача для ветеранов оперных боевых действий иногда невыполнимая.
Мягкий, намеренно облегчённый, тёплый звук при впечатляющем диапазоне настоящего центрального голоса Натальи Кирилловой отсылает нас к старым фильмам, в которых будущие хиты, перепеваемые впоследствии на все лады, исполнялись как раз в подобной манере.
Концерт в Улан-Удэ показал: будучи объединёнными общим эмоциональным посылом, при достаточной «заряженности» музыкантов в одной программе могут соседствовать и даже работать друг на друга несопоставимые в традиционном понимании произведения. Впрочем,
если рассматривать каденцию как импровизацию, в логике барочной и джазовой музыки может обнаружиться немало общего!
Речь здесь идёт не о существенной переработке произведений в том или ином ключе и не о взаимопроникновении стилей (знатоки современной музыки тут же приведут в качестве примера baroque jazz, baroque rock и даже baroque metal), а именно о сочетании стилей в «чистом» виде.
Фото Анны Огородник
