Если бы существовал в нашем кинематографе некий специальный «приз за вклад», вручаемый за самую раннюю и одновременно самую продолжительную режиссерскую карьеру, то первым его, безусловно, получил бы Сергей Соловьев.
Он появился во ВГИКе практически сразу же после школы, но впоследствии выяснилось, что и довгиковская юность будущего мэтра была связана с людьми неординарными: ребенком он жил в Северной Корее, разумеется, вместе с родителями, и только благодаря родительским воспоминаниям знает, что сильно мутузил будущего лидера этого азиатского государства, то есть своего сверстника Ким Чен Ира. В ленинградском отрочестве был дружен с будущим мэтром-фотохудожником Плотниковым: вместе делали первые снимки.
Один из первых сценарных этюдов, сделанный по заданию мастера курса М.И.Ромма, превратился в превосходный документальный фильм «Взгляните на лицо» (1966). В 25 лет Соловьев снимает две новеллы для киноальманаха «Семейное счастье» (была тогда такая форма «социализации» молодых режиссеров: им предлагалось попробовать свои силы как бы и в большом кино, но в то же время в среднем и коротком метраже).
Свой полнометражный дебют «Егор Булычов и другие» завершил в 1970-м, но по неким непонятным причинам чиновники придержали эту картину «на старте», поэтому в прокат она вышла в 1973 году, дополнив очень внятный как международно-фестивальный, так и зрительский успех «Станционного смотрителя» (1972). Стоит ли говорить, что первый фильм был экранизацией Горького, второй — Пушкина, «Семейное счастье» — Чехова? Скажем лишь, что диплом во ВГИКе будущий режиссер защитил не фильмом, но спектаклем «Луна для пасынков судьбы» по Юджину О`Нилу (последнее обстоятельство не спасло Соловьева от ядовитых критических стрел, когда он решил заняться Чеховым не на съемочной площадке, но на сцене).
А ведь он еще и часто пишет сценарии — для себя, для других... В юности это были и самые яркие, и самые неудачные его опыты одновременно. Лишь в 1986 году был опубликован сценарий «Все наши дни рождения», созданный Соловьевым в соавторстве с Геннадием Шпаликовым. Известно, что был тогда же, в 60-е, еще один потенциальный проект, замысел, о котором, вероятно, будущий режиссер, тогдашний выпускник, жалел не менее горько, — общий сценарий с Булатом Окуджавой. Все-таки Сергей Соловьев — человек из советского периода кино, недаром почти все его дни рождения праздновались буквально накануне Дня советского, а впоследствии российского кино: было время, когда корпоративный праздник хотели перенести на менее советскую дату, да так и не поняли, куда, собственно. Правда, в те дни, когда С.А. стоял у руля Союза кинематографистов, такой вопрос не возникал. А в 1994 году очередной сезон в столичном Доме кино так и вовсе открылся «творческим вечером С.Соловьева, приуроченным к его 50-летию». В нашей стране подобные мероприятия традиционно входят в киноведческую летопись важнейших событий кинопроцесса: и тут Соловьев самый юный.
Ему все почести, каковые мог получить режиссер в советской системе, достались рано: после «Серебряного Медведя» на МКФ в Берлине его ленты «Сто дней после детства» премии в отечестве посыпались просто градом, завершенным Государственной премией в 1977 году. По воспоминаниям художника-нонконформиста и рок-музыканта Бугаева, более известного как Африка, Сергей Александрович защищал его, молодого панка, от преследований дружинников, жестко аргументируя: «Я, лауреат премии Ленинского комсомола, Государственной премии СССР...» И здесь есть известная тонкость, не многим сейчас понятное противоречие успешной судьбы. Юбилейная статья просто нуждается в выдержке из некоего архивного материала, свидетельства времени. И вот — отрывок из давней статьи о Сергее Соловьеве, принадлежащей его биографу А.Липкову: «У Соловьева не раз так случалось, что планы, вынашивавшиеся как глобальные и кардинальные, вдруг внезапно заканчивались ничем, пшиком. И, напротив, предприятия, затевавшиеся как чистая халтура для латания штанов, выливались в фильмы принципиально важные. Так было со „Ста днями после детства“, с „Наследницей по прямой“, даже с „Чужой Белой и Рябым“. А когда халтура переставала быть халтурой, то сколько приходилось, не краснея, врать в начальственных кабинетах, запаривая идеологически подкисший, вполне сомнительный товар под вывеской высокохудожественного, нужнейшего стране и обществу произведения». Подобное можно вытерпеть только от сподвижника: это «Сто дней...» «подкисшее» и «нужнейшее»? Другое дело, С.А., будучи сам очень душевным человеком, всегда окружен людьми ироничными, а то и ядреными шутниками. Чего стоят эскапады Баширова, ставшего путеводной кинозвездой Соловьева в 90-е годы! А сам режиссер всегда напоминает Вырина-смотрителя: втайне сентиментален, хотя знает, что сентиментальность не доводит до добра.
За продолжение трилогии о советском детстве, открытой «Ста днями», — «Спасателя» (1979) — режиссер получил специальный приз МКФ в Венеции, за третью часть, «Наследницу по прямой» (1981), — Гран-при МКФ в Сан-Ремо, а спустя пять лет увез из Венеции Большой специальный приз за ту самую картину «Чужая Белая и Рябой». Картина эта была экспериментом Соловьева-педагога: его первый курс, мастерская из Казахстана поехала вместе с наставником в Казахстан же, за опытом реальной работы на производстве. Студенты быстро освоили очень соловьевскую манеру мгновенно обрастать соратниками, звездами, продолжателями, эпигонами etc, и все вместе вспенили знаменитую «казахскую новую волну» 80-х, оказавшуюся самым приятным эстетическим впечатлением от пестрых перестроечных лет. Если, конечно, не считать «Ассу» (1988) самого Соловьева. Сегодня этот культовый фильм окончательно отделился от перестроечной рекламной «обертки», каковая оказалась не халтурой, но самым удачным «пшиком» в карьере режиссера, на время заслонив величие киноромана, едва ли не самого масштабного произведения, появившегося в нашем кино до рокового миллениума. Кстати: у всех, кто сталкивался с Соловьевым в работе, мгновенно и надолго прорезался вкус к изобразительному решению и стилевому единству. И просто хороший вкус, хотя и несколько музейного толка.
Многообещающее поколение, «молодая шпана», распалось на отдельные имена, увы. И лидер «новых казахов» Нугманов, режиссер «Иглы», участвует в кинематографической жизни лишь как гость недавно придуманного и организованного все тем же Соловьевым фестиваля «Дух огня». Юбиляр же готов вот-вот завершить свой кардинальный сюжет с «Анной Карениной», не исключая появления других, как бы необязательных фильмов. Таких обаятельных «халтур» сегодня не хватает на отечественных экранах, а отнюдь не рублевых блокбастеров. Блистательная по фактам, по фильмам карьера, но к творчеству Сергея Соловьева слово «блистательный» не подходит стилистически: каждый новый фильм этого режиссера скорее греет его преданного поклонника, нежели слепит его блеском. Этим лентам присущи мечтательность, нежность, органическая созерцательность отечественной кинотрадиции. Они дивно нерасчетливы, но безупречно выверены по интонации: только Сергей Соловьев мог перемонтировать свой последний фильм об одиноком мужском сердце («О любви») на том основании, что из него нечаянно «исчезла душа».
Анастасия Машкова
